Утром на входе в Мосгорсуд входящих обыскивают особо тщательно. Камер десятки. Заседание «по Устинову» на третьем этаже. Это имя в одночасье стало широко известным. Двадцатичетырехлетний актер Павел Устинов попал в историю. К сожалению, не российского театра, а российского правосудия. На территорию театра оно зашло еще два года назад. Теперь — уверенно двинулось на территорию нехудожественного вымысла. Видео, которое после флешмоба российских звезд театра и кино в защиту актера, посмотрели в Сети миллионы, наглядно свидетельствует: осужденный на три с половиной года ни в чем не виноват. Но первая судебная инстанция наотрез отказалась рассматривать видеодоказательства. По обществу прокатилась волна публичного протеста. И вот — суд по апелляции.
…я слышу за спиной горячечный шепот матери, Татьяны Павловны. Она яростно возражает всему происходящему, не в силах согласиться, стихнуть. Я вижу беззащитный ежик «осужденного» — так его называет судья — и его поистине римский профиль (казачья кровь?). Я чувствую кипящее негодование, которое исходит от бесстрастного лица адвоката Анатолия Кучерены, Константин Райкин попросил его «усилить защиту». Со мной рядом в первом ряду сидят «наблюдатели» понятно откуда. Старший делает пометки в блокноте, младший угрюмо ерзает.
Потерпевший Лягин, которому Устинов якобы вывихнул плечо, старательно отворачивается от зала, в глазах у него паника. Выглядит как «отработанный материал». Полковник Евсюков и майор Кириенко, на которых ссылается обвинение, пришли к успокоительному выводу: «Нарушения законности в действиях не выявлены».
Но Лягин, как видно, первый раз в жизни на своей еще не целиком ороговевшей шкуре испытал ядерное облучение социальных сетей, и даже пожаловался на «травлю» суду.
Допускаю: он жалеет, что согласился с распределением на роль жертвы. Но не поэтому пытается дезавуировать свое сочиненное кем-то участие: «не нужно наказывать со сроком, связанным с лишением свободы…», а потому, что так — уже разрешено. Он показывает себя на экране — первый из четверых шеренгой по Пушкинской марширующих бойцов. Он говорит, что сам слышал, как Устинов выкрикивал лозунги. Что в этот день участвовал еще в 10–15 задержаниях.
Пик процесса — демонстрация пресловутого видео.
Как бы мы ни понимали устройство и внутренние пружины ситуации, все же очень странно быть ее свидетелем. На видео все кристально ясно. Но стороны, пять раз просмотрев одну и ту же сцену, снятую в разных ракурсах, трактуют ее диаметрально противоположно. Сторона защиты видит то же самое, что зал судебного заседания (и все пользователи Сети): росгвардейцы накинулись, повалили, избили, потащили. Сторона обвинения — только прямые доказательства вины. Это был бы фантастический материал для психоанализа, если б не знать, что за толкованием — конкретные психоаналитики с Лубянки.
Мама Павла Устинова Татьяна Павловна у зала суда. Фото: Глеб Лиманский / «Новая газета»
Очень странно присутствовать в суде, где прокурор Зверева (молодая и вряд ли дальтоник) белое-белое громко и уверенно объявляет черным-черным. Ей возражают, говорят: белое же! А она по-прежнему, громко и уверенно: ой, смотрите, какое черное! Что ж, бессмертно «Дело» Сухово-Кобылина. Хотя вряд ли кто-то, кроме Устинова, в этом зале его изучал.
Суд совещается недолго. Сценарий событий заранее написан, задача воплотить его по возможности без потери лица. Поэтому к Павлу не раз и не два приходил в изолятор следователь и предлагал подумать «над признанием вины».
Поэтому в деле есть фразы «положил с применением физической силы свою правую руку на руку Лягина» и «подошел, взял правой рукой за левый локоть, оказал тянущее воздействие на локтевой сустав» — сочиненный следователем комментарий к молниеносному избиению на площади. С некоторых пор главное для работников юстиции — любой ценой не признавать свои роковые ошибки. Поэтому судья напоказ строга и с Кучереной, и с Устиновым. Поэтому «из кустов» прокурором неожиданно извлечено свежее, от 3 августа, административное взыскание Устинову — «за нарушение порядка публичного массового мероприятия» — хоть на что-то опереться! Прокурор так радостно и предлагает. Вообще она выбрана на роль очень правильно: напористая, энергичная, никаких дефектов дикции, громкий голос. Классический персонаж вопреки смыслу: «Вина Устинова подтверждена … видеозаписью события! Он был привлечен за то, что, игнорируя сотрудников полиции, скандировал определенные лозунги!» (Как же хочется узнать таинственное содержание этих лозунгов!) Прокурор бодро тянет перспективу: оказывается, возможно добиться восстановления социальной справедливости без изоляции!
Адвокат Кучерена в своем деле дока. Он встает, обвинение присаживается.
— …не думал, что в ХХI веке буду читать материалы приговора, который не основан ни на одном доказательстве.
Ему, как и нам, интересно, почему административный штраф возник только что, а не фигурировал в суде первой инстанции. Ему, как и нам, интересно, где доказательства, что Лягин получил травму при этом, а не при другом задержании.
Ему как и нам особенно интересно: на видео отчетливо слышно — кричат женщины, гудит улица. А где лозунги?! Которые выкрикивал? Их — нет.
Судья произносит:
— Осужденный, вас слушаем!
Павел встает. Он ничего не скандировал. Он спокойный мирный человек, не допускавший никакого насилия. И он не хочет, чтобы кого-то наказывали за превышение полномочий.
— Надеюсь, вы увидите правду.
Приговор Тверского суда отменен. Устинов осужден условно. За что? И главное — ради чего? Сохранить каменное лицо российской Фемиды ее «столпам» стоит все дороже. Такие процессы рекрутируют в протестное движение все больше и больше людей. Если это цель, она вполне достижима.
Сестра Павла Устинова. Кадр: Глеб Лиманский / «Новая газета»
— Ну, что опять собрались проплаченные? — шутит с кем-то судебный пристав в коридоре, — сколько ж вы нам работы прибавили! — Шутит, но верит.
Что ж, тотальное сочинительство стало делом правоохранительных масс. Ну, а как называются люди, которые приходят в упоение от собственных сочинений, не имея к тому ни малейших оснований? Правильно — графоманы. Графоманский зуд, микроб, бацилла поразили славную тройку ведомств, стоящих на страже закона — Росгвардию, ФСБ, следственный комитет. Сочинять научились все. Бойцы Росгвардии — корябают нужные показания. Следователи — строят драматургию дела, создают участникам мотивации. ФСБ оказывает давление на развитие сюжета, вдохновляет и направляет магистральную линию вымысла. Но прежде чем браться за нехудожественный вымысел, изучить бы законы художественного. Ведь нет в настоящей литературе выше моментов, чем прощение и возмездие.
И еще понять — их «сочинения» замыкают замордованное российское общество в единую электрическую цепь: люди хотят справедливости. Учителя, священники, актеры, врачи и певцы, сочинители рэпа, а значит, и все их «клиенты» — пациенты, зрители, верующие, танцующие.
Я смотрю на Татьяну Павловну Устинову. Ее лицо горит тяжелым кирпичным румянцем. Корреспонденты спрашивают, рада ли она приговору.
— Будем рады, когда восторжествует справедливость. Так же нельзя оставаться…
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»