Транссиб, ГУЛАГ, Матера — и мы

А именно — карту региональных, внестоличных культурных фестов национального значения. На нее уже нанесены Платоновский фестиваль в Воронеже, Дягилевский — в Перми, Качаловский фестиваль и «Науруз» в Казани, Красноярская книжная ярмарка КРяКК, ярмарка детской книги ЛитераТула, «Реальный театр» в Екатеринбурге, Волковский фест в Ярославле, Международный фестиваль уличных театров в Архангельске… Но в масштабе огромной страны карта явно неполна.

На региональных книжных фестивалях почти всегда сквозной — и пронзительно интересной — темой становится изучение и осмысление края и города. В данном случае — края, до которого из Москвы почти шесть часов лету. Как до Индии… Края Александра Вампилова, Валентина Распутина и незабвенной станции Зима Евтушенко. Края забайкальских бериллов и турмалинов, ссыльных декабристов, чаеторговых верблюжьих караванов из Китая через Кяхту, Транссиба, адмирала Колчака и каскада ГЭС на Ангаре.

Площадь у стадиона «Труд» обступал лоскутный Иркутск четырех веков. С бронзовым императором Александром III на набережной Ангары: уничтоженный в 1920-м памятник инициатору строительства Транссиба восстановлен Восточно-Сибирской ж/д в 2003-м. С нарядным кварталом резных деревянных домов в кружевах наличников (частью они восстановлены, частью воссозданы) в центре города, у подножия Крестовой горы.

…С молчаливыми белыми надгробными крестами в тихом переулке Волконского, между усадьбой декабриста и Преображенской церковью XVIII века. Легкие, как тени, кресты поставлены прямо по траве пустыря — в память снесенных домов старого Иркутска. Их десятка три. На перекладине каждого вместо имени усопшего история погибшего здания, «Иконописной мастерской братьев Старцевых» или «Постоялого двора Моисея Кремера». И указание: какой ТЦ взбодрили ныне на этом месте.

…А также — с целыми отрядами двадцатилетних Бэтменов в полном облачении, женщин-кошек в фольговых ушках, персонажей аниме и компьютерных игр, которые бродили по «книжной площади», меж столами издательств «НЛО», «Классика XXI» и издательства Paulsen с его замечательной полярной серией.

Бэтмены и женщины-кошки зазывали иркутян на первый (но похоже, масштабный!) фестиваль поп-культуры Прибайкалья «Байкал Комикс Фест» в конце сентября.

Из шатров долетали фрагменты лекций исследователей Восточной Сибири. Такие же разноликие, как город и его история. Блестящая лекция прозаика Сергея Солоуха о Ярославе Гашеке в Иркутске 1920 года и речи будущего классика от имени политотдела 5-й армии на двухтысячном митинге китайских трудящихся. А неподалеку звучал лаконичный рассказ о предыдущем пласте четырехвекового культурного слоя:

— В декабре 1917 года генерал Скалон не допустил участия кадетов в уличных боях. В конце Гражданской войны директор Иркутского кадетского корпуса сделал все для эвакуации учащихся во Владивосток и далее в эмиграцию. Сам генерал остался в России. В 1937 году в возрасте 69 лет арестован в Томске и расстрелян.

На другом краю площади лингвист и этнограф Галина Афанасьева-Медведева рассказывает о быте и языке русских поселенцев Приангарья, чьи деревни ныне затоплены каскадом ГЭС (и распутинская Матера — одна из этих деревень):

С темой края связано и одно из лучших литературных чтений фестиваля. 30-летняя поэтесса Оксана Васякина, лауреат премии «Лицей» 2019 года, автор жесткой и яркой книги стихов «Ветер ярости» родилась в Усть-Илимске. Ее Приангарье — кварталы пятиэтажек при ГЭС. Жизнь, обглоданная ветром 1990-х. Никаких беличьх лапок…

Поэма Оксаны Васякиной «Когда мы жили в Сибири» родом из детства. Сибирь в ней вырастает в огромный, беспощадный, белый и запредельно холодный, усыпанный похоронными пихтовыми лапами символ пространства, данного нам от рождения. Полуголодной и беспечальной (потому что иных путей здесь нет) жизни и смерти в нем. Перевода человеческого материала на вечной войне с пространством, холодом, нищетой.

Итак, Иркутск. Белые шатры на площади у стадиона «Труд». Свыше 100 издательств России привезли книги. 120 встреч и лекций прошли на площади.

Кураторы Иркутского книжного фестиваля в 2019 году — критик, главный редактор сайта «Горький» Константин Мильчин и книготорговец, создатель чемпионата России по чтению вслух «Открой рот» Михаил Фаустов.

Среди гостей феста — норвежский писатель Эрленд Лу. Об Иркутске он прежде, по личному признанию, только читал — в детстве, в романе Жюля Верна «Михаил Строгов». И не очень верил, что этот экзотический город и впрямь существует. Однако самого автора «Наивно.Супер» читатели Иркутска узнавали на улицах.

Среди участников была прозаик из Армении Мариам Петросян, автор романа «Дом, в котором…». Британский писатель и журналист Оуэн Мэтьюз — с новой книгой «Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке» (перевод документального романа недавно вышел в издательстве «Бомбора»). На Иркутском фестивале представляли свою прозу Линор Горалик, Александр Снегирев, Евгения Некрасова, Марина Ахметова, Майя Кучерская.

Литературовед Олег Лекманов рассказывал о книге «Венедикт Ерофеев. Посторонний» — первой серьезной биографии бедного нашего советского Вийона, написанной в соавторстве с Михаилом Свердловым и Ильей Симановским. Журналист, популяризатор науки Ася Казанцева представила свою книгу «Мозг материален». На Иркутском фестивале дискутировали о фильме Тарантино, Пелевине и будущем футбола. Издатель Александр Иванов («Ad Marginem») прочел лекцию о неклассических формах прозы, мимикрирующих под триллер, семейный роман и философское эссе — и опережающих в XXI веке по читательскому интересу и резонансу привычный классический роман.

В «Детском лектории» Иркутского фестиваля говорили с подростками Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский, с читателями помладше — Артур Гиваргизов. Издательство Paulsen представило в столице Восточной Сибири ярко действующую на воображение читателей младшего и среднего школьного возраста книгу Олега Бундура «Кто был первым на Северном полюсе? История покорения». Свою программу привез и показал в Иркутском планетарии Большой фестиваль мультфильмов. И естественно, длинные прилавки в павильоне детской книги ломились от разнообразной, разновозрастной, но очень доброкачественной продукции издателей.

В Иркутск из Москвы привезли относительно новых героев переводных сказок: философствующего фермера Петсона с его говорящим котом в зеленых штанах, простодушного автомеханика Мулле Мека и его Буффу, собаку-на-подхвате. Кто-то из молодых и увлеченных книгопродавцов на фестивале очень точно объяснил ценность сказок о Мулле Меке и Буффе:

Привезли в изобилии — и по самым спартанским, издательским ценам — тонкие, но очень полезные просветительские книжечки издательства «Настя и Никита», замечательную «Старую квартиру» Александры Литвиной и Анны Десницкой, яркие и легкие детские издания Clever, более обстоятельные волюмы по физике-биологии-астрономии издательства «Манн, Иванов и Фербер», серию того же «МИФ» — «Детские энциклопедии с Чевостиком». Первый этаж в здании стадиона «Труд» был заполнен книгами и детьми.

Так же плотно были заполнены лекционные шатры для взрослых. Будь то круглый стол владельцев независимых книжных магазинов Иркутска, Петербурга, Тулы, Москвы, рассказ Марины Ахметовой о ее работе очеркиста в Донбассе — или «литературный питчинг» Константина Мильчина, Майи Кучерской и Татьяны Стояновой («Редакция Елены Шубиной»), где начинающих авторов учили ярко представлять свои проекты издателю за 90, что ли, секунд. (Наука полезная… хотя на моих глазах никто из разновозрастных начинающих авторов Иркутска с нею не совладал.)

Новый фестиваль идет верной — междисциплинарной — дорогой. У него есть театральная программа. Фонд «Вольное дело» связан давним сотрудничеством со Школой-студией МХАТ. На Иркутском фестивале прошли два спектакля студентов мастерской Виктора Рыжакова — «Чуш, или Все, что осталось от нашей поездки на родину писателя».

Чуш — поселок из «Царь-рыбы» Виктора Астафьева (в реальности — Ярцево Красноярского края). В документальный, по сути, спектакль рыжаковцев вошел опыт, которым напиталась мастерская в экспедиции в глубинное, ожившее в великой прозе село.

Второй спектакль мастерской Рыжакова, показанный в Иркутске, — стильная, прелестная «Оттепель», сотканная из мелоса 1950–1960-х. Песни, что записывали «на ребрах» рентгенограмм, и песни, что звучали из каждого утюга страны социализма, образуют через полвека единый портрет эпохи белых нейлоновых рубашек и великих надежд.

Спектакль «Лес» Мастерской Дмитрия Брусникина шел на «книжной» площади. Пластическое действо с холщовыми старославянскими рубахами, сосновыми сучьями, живым огнем, грохотом бубнов, цирковыми пирамидами гибких и точных актерских тел было показано брусникинцами летом 2019 года на Эдинбургском фриндже, взлетной полосе многих молодых трупп Европы. А из Эдинбурга они проследовали в Иркутск.

Совершенно особенную программу привез в Иркутск московский Музей истории ГУЛАГа. Понятно, что и эта тема прочно вошла в генокод Сибири. Три дня читались лекции о музее и его исследовательских экспедициях по России. Шли видео с историями судеб репрессированных и их свидетельствами. На «книжной» площади можно было купить издания музея. Среди них была книга обозревателя «Новой газеты» Зои Ерошок (1953–2018) «Метео-чертик. Труды и дни. 1941 г.» — «федоровское» воскрешение судьбы заключенной Карлага Ольги Раницкой по ее графическому дневнику.

О программе Музея ГУЛАГа на Иркутском фестивале «Новой» подробно рассказал Алексей Трубин — читайте его комментарий.

Еще раз: «фестивальная» карта России, сеть ежегодных культурных событий, которые становятся брендами края и явно улучшают самоощущение его жителей, — карта эта только создается. На наших глазах. Старожилы помнят тьму историй о начале таких «безнадежных дел», как «Золотая маска», книжная ярмарка Non/fiction, Чеховский фестиваль, петербургский «Балтийский дом». Всем им — четверть века. Или меньше.

Следующая волна уже была губернской: Воронеж, Красноярск, Пермь… Этим фестивалям и книжным ярмаркам лет по десять, но брендами края все они стали.

Иркутскому книжному фестивалю два года. Здесь все только начинается.

«Книгой Зои Ерошок мы открыли программу «Вещдок»

— Иркутская аудитория — невероятная! Есть регионы, не так сильно затронутые травмой ГУЛАГа.

На дискуссии слушательница спросила: есть ли исследования об экономической эффективности ГУЛАГа? У нее в семье — а она рассказала о своих ссыльных — всегда говорили: это была экономически необходимая стране жертва…

Мы рассказали: современные историки сопоставляют стоимость привлечения к труду вольнонаемных и заключенных. Труд ЗК обходился намного дороже по совокупным расходам: логистика эшелонов, снабжение лагерей, следственный аппарат, работа тысяч людей, которые обслуживали насилие.

В Иркутском планетарии мы показывали видеоинтервью из проекта «Мой ГУЛАГ». Свидетельства, которые музей собирает с 2014 года. Кто-то из зрителей оставался в зале и на весь день. В промежутках разговаривали… У аудитории, в общем, нет однозначного осуждения прошлого. Скорее, все запутано. Истины противоречат друг другу — и при этом все они кажутся людям неоспоримыми. И как-то уживаются в них.

Мы привезли на Иркутский книжный фестиваль книгу Зои Ерошок «Метео-чертик. Труды и дни». Уникальная история: из архивной находки, из семейного артефакта родился большой исследовательский культурный проект. Продолжением его стал спектакль Жени Беркович по «Метео-чертику». И целая программа Музея ГУЛАГа «Вещдок»: исследование и подробное представление зрителям одного артефакта той эпохи. Такого артефакта, в котором эпоха спрессована.

Вслед за «Метео-чертиком» вышла книга о художнике Борисе Крейцере. О папке с эскизами игрушек, которые Крейцер выполнил в Коми, в лагере, по заказу НКВД. Они такие яркие и веселые! По ним невозможно сказать, что Крейцер прошел через тяжелое следствие, едва избежал расстрела в 1938-м и провел в ГУЛАГе 20 лет.

И эту книгу музей привез в Иркутск. И первый выпуск альманаха «ВЫ-ЖИВШИЕ»: четыре истории жертв ГУЛАГа, рассказанные в графических новеллах.

Это — новая форма трансляции исторической памяти. Но молодежи она очень внятна.

«Когда-то мы верили: все в порядке, мир — под контролем взрослых»

Я не первый раз в России, но впервые в Иркутске. Эта земля так далеко… я изумлен тем, что она существует. Иркутск для меня — сказка, ставшая реальностью. Город из романа Жюля Верна «Михаил Строгов», который я читал в детстве. И я изумлен тем, что этот город действительно существует. А Сибирь, оказывается, — это немножко Норвегия: похожие горы, похожие леса, похожие воды. Но тут куда теплее, чем у нас.

Когда я писал «Наивно. Супер», мне было около 25 лет. В 1990-х мир резко менялся. Распался Советский Союз. Мое поколение сомневалось во всем и мало во что могло верить. Отсюда, наверно, ирония (мы были очень ироничным поколением в 1990-х), ощущение тотального абсурда. Отсюда и предельная простота идеи: молодой человек, который пытается совсем на пальцах разобраться, что хорошо, что плохо.

Мне симпатичен мой герой Допплер. Я не такой экстремал. Я лучше контролирую свою жизнь, чем мой герой. Но мне близка его идея: уйти от людей, но быть поблизости от них. Понятен его скептицизм по отношению к правильному, бодрому, упорядоченному миру. Когда нам кажется, что мы строим мир, — мы на самом деле его часто разрушаем.

Мой личный способ избежать социального давления — письмо. Когда я пишу, я свободен. Когда я пишу, я привожу жизнь в гармонию, балансирую ее. Но тут нет универсального пути. Каждый ищет свой способ балансировать между миром и собой.

И социум — не самая большая угроза. Я стараюсь все меньше читать об экологической разбалансировке мира. О том, что мы как биологический вид делаем с планетой. О наших правительствах, мирно взирающих на это. Я не становлюсь экологическим активистом, потому что не верю в эффективность их действий.

В прошлом году я написал книгу (она пока не переведена на русский) о компании — четверо мужчин, одна женщина, — которая едет в Африку спасать зверей. Они врастают в мир зверей. Пересказывать не буду. Хотите прочесть — поговорите с русскими издателями.

Я пишу обо всех видах человеческой глупости. Вот, наверно, самое точное определение: вы можете найти в моих книгах все виды глупостей, которые мы проделываем с окружающим миром и с собой. А вот как не делать их? У меня нет ответа.

Самое ужасное: когда мы были молоды, нам казалось, что все под контролем у взрослых. И потому в целом — все путем. Теперь мы выросли, мы сами взрослые. И видим, что никто ничего не контролирует, все только делают вид… А мир явно идет вразнос. Вот ужас-то!