У спектакля «В городе Лжедмитрове» (премьера 20 марта в ДК имени Зуева) странный жанр и целых пять авторов. Это научно-фантастическая комедия о России, хотя слово «Россия» в целях безопасности там ни разу не произносят. Поставил ее Максим Виторган, пьесу написали Ярослав Свиридов, Сергей Белоголовцев, Сергей Петрейков и лидер «Несчастного случая» Алексей Кортнев, который сыграл главную роль в «Лжедмитрове». Мы попросили Кортнева прокомментировать несколько цитат из спектакля: о технократии, о продажной интеллигенции, о патриотизме, об эмиграции и о сценарии ближайшего будущего. Вышло мрачновато, местами апокалиптично, несмотря на то, что спектакль веселый.
«Атом триединый и неделимый, Протон, Нейтрон и сын их Электрон»
— Технократию в спектакле поженили с религией, и получилось почти по Сорокину — ядерное православие.
— Не православие, нет. Да и технократия сомнительная — не работает же у них ни хрена. В Лжедмитрове нет религии в подлинном значении слова — веруют не в Бога, а в коллайдер. Его построили еще при Берии в 1950-е. Но сейчас, когда умерли те, кто строил, никто уже не понимает, как им управлять и зачем он нужен вообще. Какая-то херня крутится, периодически что-то взрывается, но как это работает, неизвестно. Был построен Научно-исследовательский институт большого ядерного коллайдера, БЯКО.
А когда стало понятно, что НИИ БЯКО не справляется, он был преобразован в храм. Как у Тютчева: умом не понять, остается верить.
Сергей Чекрыжов, музыкант группы «Несчастный случай». Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Вполне реалистично, несмотря на то, что фантастика. Мы же помним, как батюшки освящали запуск ракет, как ГИБДД устраивала крестный ход.
— Можно было написать гораздо более похоже, гораздо горше и злее, а у нас это все-таки сказка. У нас и мэр Лжедмитрова — не Путин ни в коем случае, хотя у них много общего. И Антон, которого я играю, не Навальный, готовый организовать сопротивление власти. Наоборот, он слабый, разуверившийся в себе задрот, ходит по городу и только варежку разевает от удивления. Единственное, за что я могу любить своего персонажа — есть грань, переступить которую он не может. Пойти на коллаборацию, написать гимн, стать вице-мэром по культуре — да. Но одобрить убийство, открыть памятник Берии и потом нормально себя чувствовать — на такое он не способен.
«Продаю излишки совести»
Сцена из спектакля «В городе Лжедмитрове». Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Не знаю, кого ты имел в виду, когда вывел в пьесе Вергилия Петровича, интеллигента, работающего «мерилом добродетели при мэрии», но догадываюсь, как среагирует либеральная публика: «А, ну это про Баронову в Russia Today, про Боякова, поддержавшего войну в Донбассе, про Макаревича в Совете по культуре при Думе».
— Давай только не будем про Макаревича, на него столько грязи вылилось и совершенно незаслуженно, на мой взгляд. Ему-то уж точно от них ничего не надо. Я абсолютно уверен, что он пошел туда, чтобы творить добро.
— Этому я как раз верю. Я не верю, что у него получится.
— Иногда получается, есть положительные примеры. Несколько лет назад Дума пыталась принять совершенно безобразный закон о концертной деятельности.
Алексей Кортнев на репетиции. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Мы пошли туда, я, Макаревич, еще человек десять артистов, поговорили с ними, и в итоге закон не приняли. А могли не ходить, могли проявить брезгливость.
И даже если б не получилось — все равно стоило. Как сказано в известном фильме, мы хотя бы попробовали.
— Тогда о ком это?
— Все мы, авторы пьесы — «болотные» персонажи, носившие белые ленточки, певшие песню «Шла Саша по шоссе» на митинге за Навального. Это о нас, обо мне, по крайней мере, уж точно. Я, извините, на приемы к Шойгу ходил, появлялся на центральном телевидении, два года назад вообще был штатным сотрудником НТВ. Причем все это уже после пения на площади и других оппозиционных шагов.
— И это тоже. Жизнь полна соблазнов, а я, увы, не святой. Но есть и другой момент. Я артист, пишу песни, хочу, чтоб люди их слушали. Какая у меня альтернатива? Уйти в подполье? Уехать из страны? Но тогда творческая единица по имени Алексей Кортнев перестанет существовать.
«Родина. Перед употреблением проконсультируйтесь со специалистом»
Сергей Белоголовцев. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Фраза убойная, и там целый ряд таких. Не боишься, что на тебя за это госпатриоты накинутся?
— Пусть кидаются, поговорим. Я вообще сторонник дискуссий.
— А где ты последнее время видел дискуссии? Ты же помнишь, как было с Серебряковым: никто с ним в полемику не вступал. Просто наорали, и все.
— Значит, наорут, потерпим. Ко мне десятки раз приставали с этими глупыми обвинениями: родину не любишь, не патриот.
— И что ты отвечал?
— Что люблю, и это абсолютная правда. Но если ты патриот своего тела, ты же не будешь скрывать от себя и от врача цирроз или перелом. Это опасно, ты просто умрешь, если сделаешь вид, что у тебя все ок. Надо пойти к доктору и сказать: «Доктор, у меня печень больная. Давайте что-то с этим делать. Я хочу жить, я хочу быть здоровым». А теперь давай доктором представим президента страны, человека облеченного высшими полномочиями.
Выходишь и говоришь: «Владимир Владимирович, у нас с печенью непорядок, давайте ее лечить».
Максим Виторган, режиссер спектакля. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Ключевая тема в спектакле. Он и открывается песней о том, что лучше не ковыряться в собственной памяти. Откуда вдруг такой страх перед прошлым?
— Страха нет, это сюжетный ход. Мой герой смог вырваться из Лжедмитрова, только благодаря своей способности забывать. Вырвался и прожил вдали от родного города двадцать пять лет. Другой вопрос, насколько счастливо. Уверен, что нет. Эмиграция не приводит человека к счастью, она даже не приводит к обновлению. Люди, которые уехали отсюда, бросили эту загнивающую, с их точки зрения, часть суши, все равно до конца своих дней живут ее проблемами.
— А назад все же не возвращаются. Как писал Мандельштам, нет возврата из бытия в небытие.
— Но ты не можешь забыть, что сам ты из небытия, что на родине-то у тебя небытие, что твои братья и сестры остались там. Вот это, мне кажется, пережить невозможно.
«Почти неотличимы от нормальных людей»
Музыканты группы «Несчастный случай» Павел Мордюков, Сергей Чекрыжов и актер Константин Шпаков. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
— Мэр говорит твоему герою: «Ты поехал искать себя и просрал все, что было. А я остался здесь, двадцать лет работал, город кормил». И это правда: он хоть и подлец, но реальные дела делает. Это главный аргумент, который нам всегда предъявляют. Противопоставить ему что-либо чрезвычайно трудно. Люди нашего с тобой круга постоянно кричат, что они против ужасной, безнравственной, преступной власти, но это, что называется, негативная повестка. А позитивная где?
— Нету. Как раз об этом спектакль. Была огромная проблема в течение всего периода написания. Нам говорили: «У вас нет финала». А что вы предлагаете? Чтобы Антон устроил в Лжедмитрове революцию? Взорвал город? Но ведь тогда погибнут люди, а людей жалко, да и не способен он на такое. Чтобы вывел их к солнцу, куда-то в другое место, где все живут счастливо? Но они не смогут там жить. Убери излучение — они сойдут с ума в тот же день.
Я не знаю, как расколдовать этот заколдованный мир, и никто не знает, по-моему. Мы спорили до хрипоты, в итоге сошлись на сказочном хеппи-энде: коллайдер взорвался, но никого не убило.
«Все разбрелись по свету, почти неотличимы от нормальных граждан, только попахивает от них немного».
— Концовка чисто набоковская, как в «Приглашении на казнь»: карточный домик разваливается, морок исчезает, как только человек перестает в него верить.
— Об этом говорится впрямую: купол не над городом, он у тебя на голову, как каска, надет. Сможешь его снять — значит, сможешь освободиться.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»