ФСБ и немного нежно

Две первые серии «Домашнего ареста» сначала производят впечатление типа «не может быть». Мэр города — серийный взяточник, губернатор области — и того хуже, полпред президента выглядит опасным сумасшедшим, кругом тотальная коррупция и бесправие «простых» людей, а взгляды вроде «Крым не наш» чреваты увольнением с работы.

Сделано это не без тонкости. Сотрудники силового ведомства — они тоже забавные. Среди них даже есть недотепа карлик (уверена, что в дальнейшем он как-нибудь замечательно себя проявит), а начальником у них смешной генерал в исполнении Гоши Куценко. Но весь этот мягкий юмор, направленный на сотрудников озабоченного нашей безопасностью ведомства, только «утепляет» их образы, не отменяя главного — они тут единственные осмысленные люди.

Они хотят наказать коррупционеров (причем желают сделать это законно, ничего, не дай бог, не подкинув, а честно взяв с поличным), они снисходительно и даже с некоторой симпатией относятся к демшизе-белоленточнице и вербуют ее так симпатично, что зрителю уже хочется, чтоб она согласилась. (Она, кстати и соглашается — белоленточники же тоже люди и любят деньги и вежливых сотрудников органов.)

Продюсера и соавтора сценария «Домашнего ареста» Семена Слепакова трудно заподозрить в особой любви к властным и силовым структурам, да и особой трусостью попрекнуть не получается. В прославивших его сатирических куплетах он остроумно высмеивал наши власти и вообще устройство нашей жизни и не боялся задевать великого и ужасного Рамзана Кадырова. Но при этом Слепаков, очевидно, до тонкости знаком с правилами игры, с неким неписаным руководством, гласящим — так можно только ценой вот такого.

Ясно, что коммерческий канал ТНТ, на котором идет сериал, совершенно не собирается подвергать себя никаким рискам ради разоблачений царящей вокруг коррупции, так что демонстрация «Домашнего ареста» — очевидный сигнал, как дозволено, а как нет, то есть кого трогать нельзя, а кого можно. Ну, то есть, разумеется, некоторым и иногда можно.

И если воспринимать эту рамку этой очевидной дозволенности как данность, как необходимое и поэтому принимаемое условие — в «Домашнем аресте» получается увидеть кучу достоинств. Начиная с цепляющего названия, намекающего на самые обсуждаемые судебные дела последнего времени, до главной коллизии этого шоу — она не только предлагает бесконечную череду комических положений, но и как будто воплощает собою мечту многих из нас: чтобы чиновникам-кровососам хоть немного отлились наши слезки, чтоб они почувствовали себя в нашей шкуре.

Смешного коррумпированного мэра города Синеозерска подставляет его уже прямо-таки гомерически коррумпированный заместитель, и градноначальник попадает под домашний арест в квартиру, где прописан и где жил в детстве. По неудачному для него и удачному для зрителя стечению обстоятельств своего соседа по этой коммуналке, экскаваторщика по кличке Самсон, он только что публично унизил, и тот, разумеется, отыгрывается на новом соседушке как может.

Кроме Самсона с семьей в квартире проживает старуха-алкоголичка и преподавательница истории — экзальтированная белоленточница (между нею с мэром явно намечаются отношения типа «ненависть, переходящая в страсть» в стиле фильма Авдотьи Смирновой «Два дня») — то есть полный набор для уморительно-развлекательных сочетаний. Проворовавшегося мэра очень живо играет Павел Деревянко, да и вообще практически все хорошо играют, а на Сергея Бурунова в роли гада-заместителя и Романа Мадянова в роли губернатора просто любо-дорого смотреть.

Дом этого губернатора выстроен в виде безумного терема, а над входом висит надвратный образ, как в храме. Заполошная, но все же скорее положительная белоленточница упоминает «полицейских, насилующих бутылками». Региональные чиновники представлены прямо-таки кровососами. В общем, настоящая фронда — пока не появляются справедливые человечные фээсбэшники. Но на них же можно плюнуть, если все остальное так смешно и смело. Или нет?

Спор — правильно ли говорить вредную ложь, чтобы иметь возможность сказать хотя бы часть правды, давно стал для нас привычной рутиной. Трансформируясь в более конкретный вопрос: стоит ли делать умильные и почтительные реверансы «неприкосновенному» злу, чтобы высмеять другое зло, он не становится новее.

Да и ответ не становится менее очевидным.