«Мне все равно, кто запер дверь, верните моих детей!»

Вечером 25 марта Яна и Дмитрий Алимовы собирались в баню. «Яна сказала: на мультик детей свожу — и поехали, — вспоминает Дмитрий. — Перед кино в спортзал сходила, пришла, форму грязную бросила. Я сказал никому ее не трогать. Запах ее…»

В «Зимнюю вишню» на мультфильм «Шерлок Гномс» Яна Алимова повела сразу трех детей: свою шестилетнюю дочь Ульяну, пятилетнюю Свету и девятилетнего Егора Ковалевских — детей друзей. Около четырех часов она позвонила мужу из кинозала.

— Зал был закрыт, детишки кричали: кто-нибудь, спасите, — Дмитрий говорит тихим, спокойным, очень спокойным голосом. — Я в Ленинске был (Ленинск-Кузнецкий, город в 70 км от Кемерова —прим. ред.). 27 минут — и я уже приехал, через красные светофоры гнал. Думал, успею. По дороге позвонил Эдику.

Эдуард, отец Егора и Светы, приехал к «Зимней вишне» в 16.40, когда дым уже валил на улицу.

— Дорогу еще не перекрыли, я машину поставил, подбегаю к дверям — там уже были другие родители — никого не пропускают. Полицейский меня хватает. Кричу: «У меня там дети», — вспоминает Эдуард. — Прорвался внутрь, подошел к этим дверям, которые в кинозал проходят. Пожарные говорят: «Если ты зайдешь — ты не выйдешь». Я: «А вы че не идете?» «Там видимости нет, задымленность». Видимости им нет! Пустите робота, ***. Найдите прибор ночного видения. Сделайте хоть че-то.

Эдуард стоит в спортзале ближайшей к «Зимней вишне» школы № 7, где открыт спасательный штаб. С вечера воскресенья полицейские ловили у горящего здания и отправляли сюда родственников погибших. Двое суток те фактически жили здесь, ночевали в школьных классах на втором этаже. Сюда же к родственникам и журналистам выходили официальные лица. На одном из таких подходов глава МЧС Владимир Пучков попытался обнять Эдуарда, пошел на него с криком: «Брат!» Эдуард отстранился.

— Я понял, что здесь ничего не могу сделать, выбежал на улицу, побежал сюда искать второй вход… — Эдуард водит рукой по школьной доске, на которой мелом нарисована карта торгового центра. — Вижу — женщина, ей на телефон дети звонят: «Помогите, мы не можем открыть дверь, мы задыхаемся». Она бегает, орет, бросается на полицейских, ее не пускают. Возвращаюсь к центральному входу — а там пожарные просто стоят. Чего ждать, ***? Кого ждать? Если ты едешь на пожар — ты должен знать план эвакуации. Ты должен знать: дети — здесь, дверь — там. А они говорят мне: «Мы не нашли дверь».

Эдуард незаметно для себя срывается на крик:

— Да у них план должен быть с этой дверью! Не нашли дверь? Хорошо, ребята, везите отбойный молоток, кувалду, гранату, ломайте на хрен стену, ломайте все, вытаскивайте детей!

Сникает:

— Мне все равно, кто там у них запер дверь, кто не нашел. Мне все равно, кого там накажут. Мне верните детей.

…Во вторник в школе почти пусто. Наверху, на втором этаже, в школьных кабинетах сотрудники СК и прокуратуры допрашивают свидетелей. Внизу, в спортзале, соцработники, психологи и священники ждут тех, кому нужна помощь, черные рясы опускаются на баскетбольную разметку пола.

Родственники погибших разъехались сдавать анализы ДНК или опознавать тела, если повезло. Ни Дмитрию, ни Эдуарду не повезло: к вечеру вторника Яна и трое детей все еще в списках пропавших без вести. Дмитрий уверен, что они — в дальнем зале кинотеатра, который тушили последним, под обрушившимися плитами. Бесстрастно показывает видео, снятое знакомым эмчеэсовцем в соседнем кинозале: обугленные стены, вывороченные балки, страшное черное месиво на полу.

…Дедушка Светы и Егора Ковалевских — Геннадий Макеевич — узнал о пожаре из эфира «России 24».

— Стал жене звонить. Я не знал, что там внуки, просто подумал: знакомое место, мы там постоянно отдыхаем.

Потом тоже бросился к торговому центру, тоже метался у дверей. Тоже не верит в официальные цифры погибших, и что пожарные сделали все, что могли: «Я всю жизнь в военно-морской разведке. Я знаю, как объявляют тревогу на катере, нас тренировали… В первую очередь надеваешь фонарь. Противогаз. Не наденешь — помрешь. А у этих даже противогазов не было».

В понедельник к родственникам погибших вышел кто-то из начальников кемеровской пожарной охраны. Геннадий Макеевич вспоминает, что толпа бросилась на него, готовая растерзать:

— Потасовка была с пожарным. Он одно и то же твердил: «Идет расследование, Следственный комитет занимается». Мы спрашиваем: кто дал команду действовать так-то? «Мы подошли к двери — она закрыта. Там дыма много, как мы пойдем». Как зомби одно и то же молотит и молотит. Ты скажи честно: испугался, не испугался…

С недоверием спрашивает, сколько людей было сегодня на митинге:

— 4 тысячи? Мало. Надо, чтоб было 10. Медведева менять надо. И Тулеева. Я согласен за Путина, международная обстановка у него под контролем. Но внутренняя у Медведева — никуда не годится, гнать его нужно.

Вспоминает своего зятя Эдуарда:

— Он такой молодец! Таких отцов поискать. У него первый сын умер, машина сбила. 13 лет ему было. Так он до того этих поздних детей любил… Заранее отправил нам всем эсэмэски: 3 апреля приглашаю на юбилей Егора — 10 лет.

— Умница наш Егор. Четверть закончил без троек, — вмешивается двоюродный дед детей Григорий Васильевич. — Мы с ним английским начали заниматься… А чем теперь жить?

К дедушкам Ковалевских подходит Дмитрий:

— Как Марина (жена Эдуарда. — Е. Р.)? А бабушка че?

— Да ниче. Кое-как успокоил, — говорит Геннадий Макеевич. — Сегодня с утра сходил, лекарств набрал.

— Да я сам на таблетках, — говорит Дмитрий. — Напился лекарств, сел за руль — нет, чувствую, плющит, нельзя ехать. А тут еще Яне звонил… Звоню-звоню — гудки, будто не берет никто. Понедельник уже, догорает все, а в трубке — гудки. Я как сумасшедший: с одного телефона звонил, он разрядился — другой взял. И вдруг как будто входящий от Яны. Ответил, кричу — а там тихо. Открыл список звонков — там только исходящие. Ну, думаю, совсем на этих таблетках белочку поймал.

— Я две ночи не спал, — говорит Геннадий Макеевич. — И не ел ничего, вчера только тут маленько кофе попил.

— А я что Яна перед кино сготовила — то и съел… — Дмитрий уходит, возвращается:

— Там девочку нашли, говорят, по волосам опознать можно. Волосы русые. Я не понимаю, у Ульянки какие? Темные же? Нет?

Открывает Instagram, долго, не попадая пальцем в нужные картинки, ищет видео: тонкая гибкая девочка в светлом платье подпрыгивает и танцует, косички бьют по плечам. Волосы у нее — русые.

***

Стихийный мемориал памяти погибших образовался на перекрестке около «Зимней вишни». Цветы, мягкие игрушки и воздушные шары начали нести туда еще в понедельник. Полиция поначалу пыталась убирать их, но люди несли еще и еще, в ближайших цветочных магазинах выстроились очереди, а мусорные баки оказались переполнены одинаковой серой оберточной бумагой. Днем в понедельник пятеро молодых людей начали грузить цветы в машину, объясняя, что выполняют распоряжение мэрии Кемерово. Их тут же задержали сами кемеровчане, а потом и полиция: это оказались мародеры.

Посреди рабочего дня во вторник люди шли к сгоревшему зданию сплошным потоком. Клали цветы с траурными лентами, вставали рядом. Молчали. Не уходили. Зрелище десятков стоящих молча людей выглядело завораживающе. Многие плакали, никто не фотографировал. В холодном воздухе сильно пахло увядающими цветами.

***

Первые сообщения о митинге 27 марта появились во второй половине дня в понедельник. Выйти к администрации Кемеровской области предложил оппозиционер и член Общероссийского народного фронта Максим Учватов. Дальше, множась, анонсы митинга стали распространяться по всем городским группам в социальных сетях, сообщениях в Viber и WhatsUp.

Еще затемно площадь вокруг администрации на Советском проспекте огородили, оставив внутри детские горки и огромный памятник Ленину. Выставили металлические заграждения, растянули цепь полиции. К прилету Владимира Путина, который приземлился в Кемерове глубокой ночью, огородили также здание ТЦ «Зимняя вишня» (позже оцепление сняли).

К девяти утра несколько сотен митингующих собрались на единственном неогороженном пятачке перед площадью. Развернули плакаты «Коррупция убивает», «Пешки сядут — ферзи откупятся», «Сколько реальных жертв?», фотографии животных из контактного зоопарка «Зимней вишни» с надписью: «Мы все заперты в этом зоопарке».

Начали скандировать: «Правду! Правду!» Проезжающие мимо машины сигналили.

В начале 10-го к митингующим вышел мэр Кемерова Илья Середюк, попытался уговорить всех перейти в соседнее здание театра и начать разговор там, но люди отказались. Крики «Правду!» сменились — на «Площадь! Площадь!». Вскоре милицейское оцепление расступилось, и люди хлынули к зданию администрации, заполнили ступени и остановились только перед дверями, отгороженными цепью ОМОНа.

Плана и лидера у митингующих не было. Ждали Владимира Путина и губернатора Амана Тулеева. Обсуждали:

— Пожарные правила существуют только для того, чтобы вымогать взятки.

— Я там на первом этаже работала. Никакая пожарная сигнализация не сработала. Никто ничего не понимал, люди бежали, кричали, играла реклама.

— Когда я на митинг Навального вышел, директор школы прочитала лекцию: «Оппозиция запрещена, потом вычислит ФСБ, не поступишь в университет».

— Сожгли наших детей, а посадят стрелочника.

Люди выглядели разозленными, многие срывались на крик. Поглядывали на закрытые жалюзи окна кабинета губернатора на третьем этаже. Обсуждали, выйдет ли Тулеев к людям хоть на инвалидной коляске — по Кемеровской области давно ходят слухи, что губернатор не в состоянии передвигаться самостоятельно. Обсуждали, выйдет ли Путин – как раз в этот момент он возлагал цветы к тщательно оцепленному ФСОшниками народному мемориалу. На митинг он не приехал.

***

Около 10 утра к жителям вышли вице-губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев и замгубернатора Владимир Чернов.

— Мы будем кричать или говорить? — громко спросил Цивилев.

— Мы будем задавать вопросы! — отозвался кто-то в толпе. — Почему люди погибли?

— Вопрос действительно интересный, — невозмутимо ответил Цивилев. — Для того чтобы ответить на него правильно, прислана специальная следственная бригада из Москвы.

Люди засвистели.

— Сколько человек погибло?

— 64.

Толпа отозвалась яростным гулом. В официальную цифру здесь не верил никто. Люди раз за разом повторяли одни и те же слухи: о том, что погибших – от 150 до 400. Что морги переполнены или что трупы прячут на хладокомбинате. Что на Южном кладбище Кемерова уже выкопали 200 новых могил. Что из поселка Трещевский приехал целый класс школьников, 30 человек, и все они сгорели (как нам рассказали жители Трещевского, в «Зимней вишне» сгорели шесть учениц 5а класса).

Вице-губернатор, кажется, не чувствовал растущего напряжения и предложил собравшимся назвать имена погибших, которые не попали в официальный список. Имен никто не предложил, и чиновников опять освистали.

Никакой звукоусиливающей аппаратуры на площади не было, слышно чиновников было только первым рядам. Несмотря на это, люди все приходили, заполняя всю площадь, — к 11 утра было уже около 3–4 тысяч человек.

На третьем часу митинга слово взял кемеровский бизнесмен Игорь Востриков – он принес с собой небольшой динамик. Мужчина начал с того, что потерял в «Зимней вишне» всю семью и опознал свою дочь «по ботиночкам».

— Вы хотите попиариться на горе, молодой человек, — заявил Вострикову вице-губернатор. Игорь покраснел, тихо прошипел в лицо губернатору:

Вице-губернатор очевидно смутился, отечески положил руку на плечо Вострикова.

Этот человек фактически превратился в ведущего митинга. Он передавал микрофон горожанам, которые поочередно брали слово и задавали свои вопросы Цивилеву и Чернову. Он предложил отправиться по городским моргам и проверить информацию о числе погибших и открыть электронный адрес, на который все потерявшие своих родных смогут присылать информацию о них.

В морги вместе с мэром Кемерова уехали несколько журналистов и самых активных участников митинга. За вторник на созданный на митинге электронный адрес пришла информация о 85 пропавших без вести. По словам Вострикова, вся она была передана в полицию.

Митингующие потребовали у администрации обеспечить звукоусиливающую аппаратуру. Под насмешки толпы: «Как вы управляете областью, если микрофон обеспечить не можете» — динамики ждали больше двух часов. Все это время митинг выглядел довольно абсурдно: митингующие выкрикивали вопросы из толпы, Цивилев и Чернов отвечали что-то, без звукового оборудования почти неслышное. Поняв, что их все равно никто не слышит, чиновники замолчали. Посреди кричащей, сыплющей матерными оскорблениями толпы они молчали, иногда опускали глаза в телефоны или отворачивались к помощникам. Тогда толпа в несколько тысяч человек начинала свистеть, улюлюкать и кричать: «В глаза смотри».

Иногда люди специально протягивали чиновникам микрофон Вострикова:

— Когда вы уйдете в отставку? – кричали Цивилеву. Тот молча отодвигался от микрофона.

— Вы уже два года на этой должности воруете! – орал кто-то Чернову.

— Я здесь всего полтора, — отвечал он.

Затем привезли динамики.

На площади началось что-то вроде «свободного микрофона» образца 1990-х: люди по очереди протискивались в центр и говорили о своем: от погибших в пожаре родных до проблем с ЖКХ. Казалось, что сама возможность говорить свободно и бесцензурно успокоила людей и снизила градус ненависти на площади.

Митинг шел почти 11 часов. Только к наступлению темноты люди разошлись.

Позже в разговоре с Путиным Аман Тулеев заявил, что вышедшие на митинг жители Кемерова на самом деле не родственники погибших при пожаре:

«Сегодня там человек двести. Это вообще не родственники погибших, это постоянные бузотеры. Это святотатство, когда горе, а ты пытаешься решить свои проблемы».