Сами по себе автоматические системы обнаружения задымления, оповещения о пожаре, световой индикации эвакуационных выходов, дымоудаления и пожаротушения не приносят прибыли, поэтому в ТЦ «Зимняя вишня» ничего такого не было. Или было фиктивно — если чоповец может отключить систему оповещения, чтоб не раздражала, значит, ее нет. И если сигнализация перестает работать еще за неделю до пожара, и никто ее не чинит, — значит, это не сигнализация, а липа. Такова природа нынешнего российского бизнеса — он положит с прибором на всё, что не дает денег. Даже охранники, и те были без лицензий, и это небольшая, а — экономия.
Бороться с пятой колонной, сажать за репост картинок — тоже и увлекательней, и выгодней для депутатов, нежели запрещать эксплуатацию ТРЦ, переделанных из старых цехов и складов, обитых сверху сайдингом или горючей пластиковой плиткой, с пластиковыми «детскими зонами» и кинотеатрами на верхних этажах.
В российском парламенте заседают владельцы таковых ТРЦ или их содержанки, или близкие им по духу и корыту, и им до фонаря, как вы сдохнете, главное, чтобы пока несли деньги.
А вот про пожнадзор разговор особый. Главный государственный инспектор по пожарному надзору МЧС Ринат Еникеев рассказывает ТАСС: «Проверка по контролю за устранением ранее выявленных нарушений должна была проводиться в 2016 году. Но так как этот объект относится к малому бизнесу, проверка не могла быть проведена из-за надзорных каникул».
То есть, кемеровский кошмар — следствие каникул, фиесты, сиесты. И виноват в том Путин, подписавший в 2015 году закон о введении надзорных каникул для малого бизнеса — трехлетнего запрета на проведение органами госконтроля (надзора) и муниципального контроля плановых проверок в отношении субъектов малого бизнеса.
Просили «не кошмарить бизнес»? Получите. Но, собственно, какой это малый бизнес?
Вот этот ТЦ, 23 000 кв.метров — это мало? Там все денежные показатели превышают ограничения и лимиты для малого предпринимательства. Понятно, что по бумагам — все в лучшем виде. Куча отдельных арендаторов, отдельно собирающих свои деньги. А УК лишь взымает с них скромную, естественно, арендную плату (ставка: 1 000 ‒ 1 500 руб./м²/мес.). В год доход выходит все же меньше 800 млн, работников в УК меньше ста, а значит, бизнес — малый. Но какое отношение к пожарной безопасности могут иметь юридические и финансовые правила или уловки? Вопрос не к пожнадзору, а снова к парламенту? А Еникеев не пробовал рассказать депутатам, что результаты их коллективной умственной деятельности оскорбляют само понятие ума и человеческое достоинство?
ТЦ «Зимняя вишня» открылся в 2013 году на базе кондитерской фабрики. И опять же по закону после смены профиля проверка возможна только через три года. Внепланово — исключительно по поручению правительства или прокуратуры. А почему, собственно? В марте 2015 года в результате пожара в ТЦ «Адмирал» в Казани погибли 17 человек, и этот ТЦ, напомню, тоже был выстроен на базе производственных помещений — завода «Серп и Молот».
Власть, обязанная защищать народ — в том числе от бизнеса, забила. И никаких проверок не было и быть не могло согласно нашим законам, которые нужны для одного — защищать богатых от бедных. Так получается, если верить должностным лицам МЧС.
Власть, конечно, забила, но валить все на Путина и парламент не совсем справедливо.
Из Кемерова «Новой» переслали копии документов, согласно которым ГУ МЧС по Кемеровской области все же приходило с 20-дневной плановой проверкой в ТРЦ 6 июня 2016 года. «Нарушения не выявлены».
Акт с таким результатом на следующий день госинспектор городов Кемерово, Березовского и Кемеровского района по пожарному надзору Дарья Дмитриевна Москалева представила для ознакомления представителю (по доверенности) ТРЦ Наталье Владимировне Ващеникиной.
В два часа (это отражено в бумагах) вместо 20 дней уложилась проверка от 24-летней девушки-госинспектора. По некоторым данным, Москалева в ТЦ приходила с проверкой даже дважды. Подчеркну: эти бумаги получены нами неофициально, и они требуют подтверждения у должностных лиц, которым пока, разумеется, не до того. Но даже если все будет опровергнуто: при вводе в эксплуатацию ТЦ, как и любой объект, должен был пройти противопожарную проверку. И?
Кемеровчане рассказывают, что четыре месяца назад в «Зимней вишне» два дня не было электричества — проблемы с проводкой. Неделю назад было задымление. Приезжали ли пожарные на ЧП? Если да, покинули этот сарай со спокойным сердцем?
Говорят, они в свое время предлагали подключить камеры видеонаблюдения ТЦ к централизованному пульту: администрация отказалась.
Владельцем кемеровского ООО «ЖКХ Сервис», совладельцем и директором ООО «УК Южный» является Дмитрий Евгеньевич Москалев. Но подтверждений тому, что это отец девушки-инспектора я не нашел. Скорее всего, однофамилец. Дарье Москалевой я написал в соцсети. Она не ответила, она удалила свою страницу.
Появилась информация, что получить такой акт о проверке «Зимней вишне» могла помочь сотрудница кемеровского управления Роспотребнадзора. Действительно, у главного специалиста-эксперта территориального отдела в Кемерове те же ФИО, что и у персонажа, кто получал проверочный акт по доверенности от ТРЦ, однако она (Ващеникина) работает в Роспотребнадзоре уже давно — судя по регулярным декларациям доходов и имущества, в открытом доступе есть за 2009 и 2010 годы.
А есть еще один человек с теми же ФИО — директор по работе с персоналом ООО «Бизнес — Спорт Кемерово», владелица которого — как раз Надежда Судденок, одновременно владеющая ООО «Зимняя Вишня Кемерово» (согласно справочной системе Rusprofile), она же в нем гендиректор.
В 2006 — 2007 годах Судденок работала начальником отдела на заводе «Топкинский цемент» неподалеку и избиралась в Топкинский райсовет депутатов от «Единой России». Сейчас ее сын Денис Медведев пишет в соцсетях: «моя мама не являлась собственником ТРК, она не выкупала его два года назад, она просто там работала на должности гендиректора, она являлась одним из гендиректоров, ну кто-то очень удобно для себя начал все переводить на нее».
Так и есть, Судденок не олигарх, а рабочая лошадь, разбирающаяся в бухгалтерии, реальный владелец — контролируемый миллиардером Денисом Штенгеловым томский пищевой холдинг «КДВ групп» (только некоторые бренды: «Кириешки», «Компашки», «Бабкины семечки», «Яшкино», «Beerka», «Баренцев», «Бонди», «Mini Free», «Чипсоны»). Здание ТЦ «Зимняя вишня» (Ленина, 35) принадлежало Кемеровскому кондитерскому комбинату, 100% акций которого находятся у КДВ. В 2009-м комбинат ликвидирован, но он и выступил застройщиком ТЦ. 30 ноября прошлого года Штенгелов дал интервью РБК под заголовком «Мы экономим деньги, выжигая поляну». По-моему, вполне адекватный девиз и для ТРЦ, и для самой продукции быстрорастущего долларового миллиардера Штенгелова, всех этих химических вафель и сухарей.
Естественно, Штенгелов теперь отрицает даже знакомство с Судденок, между ними была прослойка, директором для миллиардера в этом секторе его бизнеса служила Юлия Богданова, директор того самого похороненного кондитерского комбината, но воскрешенного как ТЦ. А далее — уже ее, Богдановой, отношения с Судденок, их дело. Из Австралии к пепелищу Штенгелов не прилетел. Не приехал и губернатор Тулеев. Реконструировал кондитерскую фабрику под «Зимнюю вишню» Кемеровский завод металлоконструкций, принадлежащий Виктору Гарченко. В 2015 году Аман Тулеев вручил ему орден «Меценат Кузбасса».
В воскресенье у Тулеева в «Зимней вишне» погибла 11-летняя родственница.
Актуализированная редакция СНиП 31-06-2009 (с Изменениями N 1, 2),пункт 5.42:
«Детские игровые зоны следует размещать не выше второго этажа и не далее 20 м от эвакуационного выхода». Так было всегда, в конце 2016 года минстрой утвердил правку: что касается конкретно этого положения, его дали с красной строки, видоизменив в абзац. Тем не менее схема четвертого этажа «Зимней вишни» — детский развлекательный центр, детский каток, трехзальный кинотеатр (откуда потом дети звонили и писали, прощаясь), кафе-бар, фитнес — изменений и тогда не претерпела. Ничто не помогает, даже красная строка.
И все понимают, зачем это. Пока пройдешь — тем более с детьми — по лабиринтам мимо витрин, пока поднимешься на верхотуру, авось, что и купишь, дети — идеальные покупатели, на них все сориентировано и на нашу к ним любовь и отзывчивость.
Пространство ТРЦ подчинено не вашей безопасности, а их бизнесу.
И, может, каждому свое: охраннику, отключившему систему оповещения — его меру ответственности, а тем, кто заказал такой проект ТЦ, кто так спроектировал, кто это принял, кто утвердил ввод в эксплуатацию, кто проверял, не замечая — свою меру?
Состоявшийся кошмар — не кемеровский, а российский. Это не частная трагедия, а логичная и системная. Давно ли случилась пермская пластиково-пенопластовая «Хромая лошадь»?
А красноярская 25-этажная «свечка», облицованная фальсифицированной горючей плиткой, давно ли горела? Успели ли вы забыть, как там не сработала автоматическая система пожаротушения, как в пожарных гидрантах, расположенных на каждом этаже не было рукавов (а где они есть? исчезают сразу после сдачи объекта и перерезания ленточки… Казалось бы, как ни сделать выводы из столь наглядного пожара: сгоревшая «свечка» была «Домом спасателей» построена по заказу МЧС и населена его сотрудниками, в т.ч. пожарными. Теперь уже даже фасад оказался липовым и сгорел, хотя на фасады-то в России никогда не скупились, они скрывали суть, фальсифицировали, что за ними. Однако никаких решений по итогу.
Поэтому новый пожар был предрешен, и если мы не понимаем очевидного, не реагируем на наглядное, тогда неминуемо бьют по самому больному. Тогда сгорают дети.
Это про нас у пастуха Амоса — «и вы были выхвачены, как головня из огня» (Ам. 4, 11.) А для чего? Если выжившие не делают выводы, что толку? И все так и будет повторяться.
Откаты, связи, проверки, учения, МЧС, ДСП, пластик в детских зонах ТРЦ и ТРК, горючие дешевые материалы, контрафактные комплектующие,
закрытые наглухо пожарные выходы (не дай бог, безбилетник или вор!), сомнительные нормативы и сомнительные строители, и это еще надо удешевить в разы, потом еще. Мы сами себе построили крематорий.
Очевидцы свидетельствуют (хотя те, кто соприкасался с органами, теперь говорят, что им запретили что-либо рассказывать), что паники не было, поначалу вовсе царила какая-то безмятежность и расслабленность — дескать, ничего серьезного. Люди выходили и шутили, сейчас пожарные быстро все закончат, и все вернется на свои места. Никто будто и не мог поверить, что наверху сгорают дети. Что люди умирают, только-только начиная понимать, что пожар, но успев уже два-три раза вдохнуть плотного синтетического дыма, много ли детям надо.
А потом прорезалась реальность — с четвертого этажа у всех на глазах вдруг выбросился мальчик.
«Скорая» подхватила, привезла, поступил с многочисленными переломами, черепно-мозговой травмой, сильным внутренним кровотечением, подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Сейчас — стабильно тяжелый. Позже выяснили: 11 лет. Думали, меньше. Родители и четырехлетняя сестра погибли в пожаре.
Врачи нашли бабушек. Двух, по отцу и по матери.
Не умирай, слышишь. Дыши.
Ну и всем остальным. Всей стране, всем нам, кого чудом выхватили пока из огня, — в очередной раз выдыхать. Этому мы хорошо обучены.
Ровесник этого парня — даже помладше, у него отец погиб в башнях-близнецах 9/11, — в романе Фоера «Жутко громко & запредельно близко» мечтает.
О спасжилетах из птичьего корма — для аварийной эвакуации с верхних этажей.
О громадных карманах, чтобы в них умещались наши семьи, и наши друзья, и даже люди, которых нет в наших списках, незнакомые, которых мы все равно хотим защитить.
О карманах для муниципальных округов и целых городов.
О табло на крышах скорых, где бегут фамилии тех, кто внутри, чтобы сверху видеть, кого везут. И если сделать прибор, распознающий всех, кого ты знаешь, и если прибор того, кто в скорой, распознал прибор того, кого он больше всех любит, и если у того, кто в скорой, по-настоящему тяжелая травма, на скорой могло бы загораться: Прощай! Я люблю тебя!..
А можно еще перекладывать снимки падающего тела в обратном порядке. И когда их пролистываешь, получится, что человек не падает, а взлетает.
