Летом 2021 года жители Хабаровска снова начали каждый день выходить на улицы города и требовать возвращения экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала из московского СИЗО домой. Недовольство его сменщиком Михаилом Дегтяревым и федеральным центром у многих горожан сохраняется, но размах протеста пока не тот: две группы сторонников Фургала выходят каждый вечер в двух местах города — на Комсомольской площади и у кинотеатра «Дружба». Они соблюдают краевые коронавирусные ограничения (это вам не Москва, поэтому тут можно спокойно пикетировать в составе аж 10 человек), и дежурящие рядом сотрудники полиции их не трогают.

Атмосфера — камерная. На Комсомольской площади люди держат плакат «Дегтярев, иди в баню», портреты Сергея Фургала и флаги Хабаровского края, они негромко общаются друг с другом, несколько стримеров ведут трансляцию. Собравшиеся не скандируют лозунгов, да и вообще оживляются, только когда вокруг площади пару раз проезжает джип с наклейками про Сергея Фургала.

Самые стойкие участники этих пикетов — герои предыдущих публикаций «Новой газеты» о хабаровском протесте Марина Белецкая и Зигмунд Худяков, который на площадь приходит в футболке с изображением то Бориса Немцова, то Алексея Навального.

С протестующими по-прежнему вступают в словесные перепалки случайные (а может, и не очень) прохожие.

— Мне вот не нужен Фургал! — гордо заявляет женщина, встав вплотную к Белецкой.

— А зачем тогда вы тут стоите? — ощетинивается Белецкая.

— Он не президент, он Конституцию нарушает, — говорит Белецкая, но ее собеседница ехидно отвечает: «Попробуйте, уберите Путина и увидите, что будет!»

— Отлично будет, — в унисон отвечают ей все протестующие.

1.

Главным кандидатом восставшего Хабаровска на этих выборах должен был стать Антон Фургал, сын любимого всеми экс-губернатора. Он решил баллотироваться в Госдуму по тому же одномандатному округу, где раньше избирался его отец, а главным лозунгом его кампании стала фраза «Сын за отца». Фургал по совету родителя решил идти самовыдвиженцем и собирать подписи, но был вполне ожидаемо не зарегистрирован.

Теперь, по словам Фургала, он займется партстроительством — станет координатором Партии свободы и справедливости (РПСС) по Дальнему Востоку. Хотя партия считается кремлевским проектом по отъему голосов у КПРФ, в Хабаровском крае протестующие ей доверяют: по ее федеральному списку идет популярный у протестующих депутат краевой думы Максим Кукушкин. По словам Антона Фургала, новый владелец партии Константин Рыков (экс-депутат ГД от «Единой России» и провластный медиаменеджер) с самого начала помогал его отцу.

Антон Фургал:

— Мне все говорили, что я не успею собрать подписи, у нас же никто из оппозиции [в Хабаровске] столько не собирал, а мы за три недели собрали 20 тысяч. Это ошеломительный результат. У меня было 40 точек сбора подписей, люди узнавали об адресах через соцсети и шли сами. Потом подписи забраковала ФМС, но кто тогда эти люди, которые подписывались? Я понимал, что шансы 50 на 50, но надеялся на какое-то благоразумие. Пока я с этим [беспределом] не столкнулся, я не думал, что у нас настолько все прогнило.

У меня главная мысль — помочь отцу, чтобы он вернулся домой, и мне больше ничего не нужно. Если бы мне сказали снять свою кандидатуру в обмен на освобождение отца, я сразу бы согласился.

Отец всегда поднимал авторитет Владимира Владимировича. Как Путин говорит на своих собраниях про борьбу с коррупцией, так и Фургал на первом заседании сказал чиновникам: «Ребята, с этого дня у нас никто не ворует, все серые схемы я вам закрою». Он посмотрел на их реакцию и добавил: «Я знаю, вы думаете о том, что я здесь ненадолго. Но пока я здесь, будет именно так и никак иначе». Это была его принципиальная политика, он мне с детства говорил: «Антон, если ты решишь пойти в депутаты, то должен понимать, что идешь туда не зарабатывать, а работать».

Он понизил себе зарплату в несколько раз, а от нее зависит зарплата министров и других чиновников, то есть у них она тоже упала. Он запретил перелеты бизнес-классом, начал проверку всего имущества — например, на балансе администрации стояла горнолыжная база, но на ее месте оказались коттедж и баня, которые содержались из бюджета. В Хабаровском крае было очень много недостроев, отец всех проблемных застройщиков созвал и сказал: «Даю несколько месяцев, чтобы вы сдали все свои объекты, а иначе привлекаем прокуратуру и будем объекты достраивать из бюджета». И все стройки заработали.

До него ничего не делалось, никаких изменений в крае не было, а он за год показал, что все можно изменить, начал показывать свою работу, и люди его полюбили. Он был и остается простым человеком, у него в семье все было по-простому, и у нас в семье всегда было просто. Если других губернаторов задерживают с золотыми унитазами и миллиардами налички, то у нас такого не было в семье.

Честных людей нынешняя власть не любит, ведь они не делают [только] то, что им сверху сказали, они делают для людей. А Дегтярев начал политику неправильно, можно было послушать людей, ведь они требовали совсем немногого, можно было успокоить ситуацию, просто вернув отца домой — например, с условием, что он не пойдет в политику.

Если Дегтярев не выиграет эти выборы, то приедет более адекватный врио, а если выберут Дегтярева, то будут опять [протесты], как в июле прошлого года.

2.

Собирался идти в Госдуму и бывший спикер Городской думы Хабаровска Михаил Сидоров. Участники хабаровских протестов прошлого года предъявляли много претензий ЛДПР, которая на выборах в 2019 года одержала ошеломительную победу, полностью захватив власть в крае. Однако после ареста Фургала депутаты ЛДПР, которые именно ему были обязаны благосклонностью избирателей, не спешили присоединиться к возмущенным людям, а многие и вовсе присягнули посланнику Путина Михаилу Дегтяреву.

Но не Сидоров. В ноябре он вместе с 16 депутатами объявил о выходе из ЛДПР, за что весной 2021 года был лишен поста спикера. Кроме него, из по-прежнему активных в регионе политиков публично сохраняют верность Фургалу еще только сенаторы Сергей Безденежных и Елена Грешнякова.

Михаил Сидоров:

— Мне предложили баллотироваться от «Партии Роста», ведь я же раньше был предпринимателем, и краевую типографию, которая была в банкротном состоянии, вывел из тяжелой финансовой ситуации без помощи правительства Хабаровского края. Я согласился идти по 69-му округу, собрал в авральном режиме документы, и все было бы хорошо до того момента, как о выдвижении узнало руководство внутренней политики Хабаровского края. После этого мне сказали в партии, что есть определенные сложности, а потом в списке зарегистрированных кандидатов я себя не обнаружил.

Это не стало для меня шоком. У меня не было грез попасть в Госдуму, я вообще-то хотел помочь своим товарищам выдвинуть достойного и порядочного кандидата, сторонника Сергея Ивановича, на пост губернатора Хабаровского края. Мы переговорили с различными партиями, сначала все радовались, что у них будет достойный кандидат, который имеет огромные шансы выиграть, но когда доходило до кураторов из Кремля, все партии наотрез отказывались от дальнейшей работы. Например, партия «Родина» и партия «Зеленые». В конечном итоге все слились.

На сегодняшний день на выборах есть три спойлера, никому не известных, но они и этих людей уже боятся. Расчет у них на то, что люди скажут, что мы за Дегтярева проголосуем, потому что его хотя бы знаем — он из телевизоров не вылазит, — или вообще не пойдем на эти выборы, потому что голосовать не за кого.

Я не экстремист, я против кровавых революций, но я за честные выборы, а эти выборы проводятся нечестно. И я веду войну в рамках своих возможностей, чтобы предотвратить нечестный результат выборов. Есть шанс, что если Дегтярев не победит в первом туре, то второго тура может не быть, потому что назначат нового врио и все начнется заново.

хвалить только Дегтярева, выставлять совместные фотографии. Это был ультиматум со стороны врио. Я не могу отречься от Фургала, ведь именно благодаря этому человеку я стал тем, кем я сейчас являюсь.

[После ареста Фургала] сразу пришла команда от Жириновского, что мы в правовом поле делаем все возможное, чтобы помочь Фургалу, но никакие митинги не посещаем. Жириновский тогда пытался в Лефортово пробраться, высказывания разные делал, но, как мы поняли уже потом, он просто создавал видимость поддержки. Дегтярев приехал на белом коне, говорил, что он за Фургала, но потом честно сказал, что заниматься [его поддержкой] не будет. У нас тогда был какой-то сон, надежда, что [наверху] разберутся, отпустят Фургала под подписку о невыезде, а потом на суде в Хабаровске его оправдают. Уже в октябре мы поняли, что с этими людьми не получится вместе работать, и написали заявления о выходе из ЛДПР.

Оставить здесь Дегтярева — это очень серьезная ошибка со стороны администрации президента, они сами себя загнали в угол и не знают, как оттуда выбраться, чтобы выйти сухими из воды. Он неправильно себя поставил, он настроил против себя очень многих людей, в том числе и своих сторонников. Когда он сюда приехал, я и мои коллеги были его сторонниками, мы думали, что должны быть одной командой. Мы считали, что множество вопросов в Хабаровске не решались из-за мэра [из «Единой России»] Кравчука, но Дегтярев сказал, что мы ни в коем случае не будем трогать его, потому что он нам будет помогать на выборах. А мы не понимали, как он будет помогать, ведь если он встанет рядом с Дегтяревым, то только вниз его будет тянуть.

Люди, которые приехали из Москвы, не понимают, что здесь происходит. Одних обещаний людям мало. Нужно показать искренность души, доказать, что человек готов жертвовать собой ради благополучия людей, а Дегтярев на одном совещании сказал: «Я буду ходить по Амуру на катере, и надо купить четыре скутера, чтобы люди меня охраняли в сопровождении». С такой короной можно в ОАЭ работать, да и то если ты шейх.

Сейчас стали хоронить здравоохранение в Хабаровском крае: уволили 16 главных врачей после того, как вызвали к руководителям здравоохранения и социального блока и сказали: «Вам необходимо делать так, как мы скажем, в том числе приобрести такое-то оборудование у такой-то компании». Медицинское сообщество крайне недовольно этим шагом.

Я Путина поддерживал первые два срока, ведь страна находилась в очень сложном положении, и он провел очень серьезные мероприятия как антикризисный менеджер высокого уровня. С тем, что происходит сейчас, я крайне не согласен, прежде всего — с экономической политикой. Конкуренция сегодня отсутствует в России, все, по сути дела, подчинено олигархическим кланам. Власти сделали все возможное, чтобы ослабить власть в регионах, все налоги уходят в федеральный центр, и наш город Хабаровск от всех налогов, которые собирает, себе оставляет 8%. У нас не хватает денег даже на софинансирование федеральных программ.

Если Хабаровск еще хоть как-то движется, то в других населенных пунктах вообще денег нет, то есть нашу страну все глубже погружают в экономическую депрессию.

3.

После того как «Единая Россия» была полностью в крае ликвидирована, а ЛДПР сама себя дискредитировала реакцией на арест Фургала и личностью Дегтярева, КПРФ имела все шансы захватить власть в Хабаровском крае. Но делать этого коммунисты (как это часто с ними бывает) не захотели. С самого начала активисты КПРФ практически не принимали участия в протестах, а депутата краевой думы Кукушкина, который принимал, зимой из КПРФ исключили. Глава крайкома КПРФ Петр Перевезенцев мотивы расставания с самым известным коммунистом региона называет мутные: «разорвал договорные арендные обязательства по аренде наших партийных помещений».

В итоге в губернаторы пошел сам Перевезенцев, но не смог даже преодолеть муниципальный фильтр, хотя все в Хабаровске уверены, что он на самом деле и не пытался. «У Перевезенцева есть волосатая лапа в ЦК партии. С помощью блата он победил Кукушкина и договорился с Дегтяревым. Но даже ничего не делая, они могут собрать протестные голоса [на выборах в Госдуму]», — считает Ворсин.

Петр Перевезенцев:

— «Единая Россия» в 2012 году приняла закон о муниципальном фильтре не для того, чтобы поддержать институт выборности в регионах, а для того, чтобы получить инструмент, при помощи которого можно будет хирургическим путем вырезать тех или иных кандидатов в губернаторы, что она активно и делает на протяжении последних 10 лет.

Мы не новички, не раз собирали этот муниципальный фильтр, и в этот раз мы собрали вместо необходимых 175 подписей почти 300. И коммунистов из них было только 146, порядка 60–70 — это подписи депутатов от ЛДПР, а остальные — от депутатов «Единой России». Мы не смогли соблюсти географический принцип, потому что концентрировались на тех районах, где у нас вообще не было каких-то зацепок. И из-за этого, к сожалению, упустили момент, когда еще в начале кампании [власти] заблокировали пять муниципальных районов, распределив всех депутатов между [другими] партиями.

Я думаю, что мы бы выиграли в первом туре, думаю, что процентов 65 была бы моя поддержка. У меня нет никаких иллюзий по поводу собственной значимости или величия. После беседв коллективах, сомнения в популярности Дегтярева у меня огромные. И такой уровень недовольства властью не только в Хабаровском крае, но и на всем Дальнем Востоке.

Сегодня телевизор, федеральные каналы и местные СМИ по полной отрабатывают кандидатуру Дегтярева, создают благоприятный имидж. Да, они могут построить спортивную площадку и написать [слоган Дегтярева] «Дела важнее слов», но это не уровень Хабаровского края. Мы как партия будем призывать либо голосовать за любого, кроме Дегтярева, либо забрать бюллетень.

В протестах мы не участвовали, и сегодня мы видим, что эти протесты были не против власти и не за какую-то лучшую жизнь, это были протесты по поддержке Фургала.

Это какой-то феномен; думаю, что была грамотно отстроена сетка, а люди выходили, потому что отстаивали право на выбор, который они сделали в 2018 году. В их понимании они нашли того кандидата, который сломал традиционную выборную систему, который смог все-таки выиграть у «Единой России». Им грамотно объяснили, что Фургал — классный чувак, который яхту продаст, хотя до сих пор ее никто никуда не передал, который, будучи на протяжении 15 лет депутатом Государственной думы, сделал вид, что только узнал про школьные завтраки…

Сейчас протест купирован процентов на 50, ведь люди должны видеть какой-то результат, а его нет. Обычный гражданин, который ходил, защищая свой выбор, на эти протесты в течение нескольких месяцев, в конце концов понял: Фургал в местах лишения как сидел, так и сидит, цены как росли, так и растут, никто внимания на Хабаровский край не обратил, жизнь людей не улучшилась. То есть для чего ходить? Из этой массы недовольных людей многие говорят, что нет смысла идти на выборы, так как от нас ничего не зависит.

Это ни в коей мере не прибавляет федеральной власти никаких очков, но это именно то, чего сегодня ждет от людей власть. Установка теперь примерно такая: приходите всей администрацией в составе 10 человек, а больше никого не надо. История [с Фургалом] показала, что невозможно поменять ситуацию в регионе, сменив в нем власть, поэтому сегодня для нас важные выборы — в Государственную думу, которая определяет вектор развития на пять лет.

4.

Власти Хабаровского края настолько увлеклись «зачисткой» конкурентов, что не зарегистрировали на выборах губернатора даже вполне системного Владимира Чернышова. Он раньше работал с губернатором-единороссом Вячеславом Шпортом, а сейчас возглавляет газету «Молодой дальневосточник XXI века», входит в Народный совет при Дегтяреве и весьма лояльно к Дегтяреву относится. «За Чернышова действительно могли проголосовать — во всяком случае, он местный, знает территорию и ее проблемы», — считает хабаровский журналист Сергей Мингазов. Чернышов, впрочем, не очень расстроился.

Владимир Чернышов:

— Мои друзья стояли у истоков партии «Новые люди». Поскольку я себя ищу в чем-то, хочется какого-то движа, то они мне предложили баллотироваться в губернаторы. Я никогда не состоял ни в одной партии, и партийного билета «Новых людей» у меня нет. Я съездил на пару их крупных мероприятий, и оказалось, что это первая партия, из всех, которые я за свою жизнь видел, где у людей горели глаза. Они пошли по правильному пути: не стали привлекать в нее по административному принципу, а начали искать людей среди блогеров с нормальным количеством подписчиков, каких-то активных общественников с иногда даже яркими идеями.

Они меня заразили своей энергетикой, и я согласился. Как только я объявил о своем желании, многие муниципальные депутаты тут же написали мне сообщения в WhatsApp и выразили готовность помочь. И тогда я подумал, что подписи соберу, отдав контакты «Новым людям». Ни в какие договорняки с [властью] я не вступал, с прошлой осени я ни разу с Дегтяревым не разговаривал. Мне никто не мешал, и если бы я начал раньше сбор подписей, то наверняка бы их собрал, а так мне не хватило только двух подписей.

Мне кажется, что я могу быть губернатором как минимум не хуже [Дегтярева], а может быть, и лучше. Я хорошо знаю Хабаровский край, я здесь родился и бо́льшую часть жизни прожил. Я достаточно хорошо как журналист и как просто неравнодушный человек представляю, чем, как и почему здесь еще живут люди, какие у них проблемы, надежды и чаяния.

Но я человек системный и прекрасно осознаю и не скрываю, что у Дегтярева есть набор важных для управленца качеств. Я это сейчас говорю, не кривя душой. Есть у него и качества, которые я бы, например, подрихтовал. Он достаточно молодой и амбициозный человек, он рассматривает Хабаровский край как проект, думает, что если сможет успешно реализовать этот проект, то наберет себе политические дивиденды, так как его амбиции наверняка не ограничиваются губернаторством в Хабаровском крае. Я не питаю надежд, что он любит Хабаровский край всей душой и с рождения, но если он свой прагматический подход сможет реализовать, это будет хорошо для жителей Хабаровского края.

Хорошо бы Дегтярев смог выстроить диалог с федеральным центром так, чтобы тот шел на те условия, которые важны дальневосточникам, жителям Хабаровского края. Это касается и налоговых маневров определенных. Например, почему бы не выставить условия, чтобы резидентами СПВ и ТОСЭР можно было бы стать только при условии создания филиала с регистрацией здесь юридического лица? Почему не запустить в строй трансграничный переход на Большом Уссурийском острове? Мне непонятна тактика в сфере сельского хозяйства, которая существует сейчас. Основную субсидию будут получать коневоды, но у нас здесь разе кони — основа экономики? Давайте поддерживать небольшие предприятия в сфере сельского хозяйства, какие-то агростартапы.

В Комсомольск-на-Амуре пришло три миллиарда на берегоукрепление и медицинский центр, будет строительство университетского кампуса, будут сносить бараки в городе. Объективно он за этот год сделал больше, чем Фургал за 2,5 года. А ведь центр предыдущему губернатору не отказывал бы в помощи, если бы тот хотя бы документы подавал на софинансирование.

Если говорить про негатив, то одна из важных проблем для Хабаровского края — это отсутствие социальных лифтов. Для края с небольшим населением в миллион триста тысяч человек формирование команды из местных — это очень значимо с точки зрения социальных лифтов, а боюсь, что мы сделаем крен в сторону формирования команды из разных регионов нашей страны, команды мастеров, профессионалов.

Я негативно отношусь не к протесту, ведь большинство участников пришли туда по доброй воле, честь им за это и хвала, а к организаторам процесса. Потому что это попытка легитимизировать промахи Фургала и создать из него образ страдальца за народ, что, на мой взгляд, несправедливо по отношению к тому же самому народу. Протест — это был эмоциональный акт, основанный не на рацио.

5.

Связанных с Фургалом или протестом людей не пустили даже на муниципальные выборы. Станислав Зимин, известный в Хабаровске общественник, бывший член Народного совета при Дегтяреве, активно участвовал в протестах, был арестован в общей сложности на 10 суток и оштрафован на 250 тысяч рублей. Он собирался участвовать в довыборах на место в Гордуме Хабаровска. Поскольку для этого нужно собрать только 63 подписи, он их нотариально заверил, но это не помогло: в избиркоме недействительными признали все 100% подписей.

Станислав Зимин:

— Я выборами занимаюсь не первый день и выдвигаюсь тоже не первый раз, поэтому был к отказу морально готов и даже в суд не пошел. В свое время работал помощником у [экс-губернатора] Виктора Ишаева, и в управлении внутренней политики еще работают мои друзья, кого еще не сожрали. Еще за месяц до выборов мне позвонили и сказали: «Нам второй Бондаренко (депутат КПРФ из Саратова. — «Новая») не нужен, поэтому ты хоть золотые подписи собери, мы тебя не пропустим».

У Ишаева я курировал строительную отрасль, потом зерноперерабатывающую промышленность, Мелькомбинатом занимался. Не скажу, что Ишаев — святой, но для края делал много, от москвичей защищал, чтобы здесь не было рейдерства. Когда пришел Дегтярев, меня избрали в его Народный совет, в котором есть как назначенцы, так и выборные члены. Я давно занимаюсь правозащитной деятельностью. В последнее время в парке «Динамо», природном памятнике, хотели поставить две «свечки», в питомнике имени Лукашова — коттеджи построить. Я попытался через Народный совет зайти и как-то помочь. После того как я доложил Дегтяреву, на «Динамо» остановили стройку.

Но потом в октябре произошел разгон протестующих, и я в тот же день написал сообщение, что не считаю нужным оставаться в Народном совете при действующей власти, хотя мне было жаль терять такой рычаг для помощи. На этом все не закончилось. Дегтярев, как мне доложили мои ребята из правительства края, сказал: «Зимина не исключать». И если посмотреть сайт правительства Хабаровского края, то я действующий член Народного совета, член комитета по экологии, и мне приходят оттуда письма.

Я голосовал за Сергея Ивановича Фургала в обоих турах, в нарушение партийной дисциплины, так как тогда состоял в КПРФ, но я знал, что Фургал имеет хоть какое-то понимание, как можно управлять регионом. В июле 2020 года мы возмутились, что нам опять дали в очередной раз пощечину, повязали [губернатора], как будто лидера ОПГ, и на митинг я сбежал прямо с пленума КПРФ. Я лично считаю — как человек, который и на совещаниях в правительстве бывал, — что если у нас есть избирательная система, то мы должны и выбирать, и отменять свой выбор одинаковым способом. Если губернатор утрачивает доверие, то не у Путина, а у народа на референдуме. Тем более юридических оснований для утраты доверия у Сергея Ивановича не было по закону — он не был осужден.

Сергею Ивановичу предложили лечь под Шпорта, но он не согласился, и Жириновский его поддержал. Тогда ему [в Кремле] сказали, что на выборах краевой Думы в 2019 году его задача — обеспечить 2/3 «Единой России», а получилось так, что 30 человек из 35 туда прошли из ЛДПР. Это и была та причина, из-за которой все произошло.

Мы вступились против беспредела. Красные там были, зеленые, какие угодно. Площадь и движение «Я/Мы Фургал» хороши тем, что они беспартийные. Там все — от националистов до либералов, и никто ни с кем ничего не делит. Прошлым летом я ходил на акции каждую субботу, иногда — по будням (в ноябре его отправили под арест. — «Новая»).

Дегтярев же на первом заседании Народного совета — а мы его до этого знать не знали и видеть не видели — сел посередине сцены, расставил ноги как царь и говорит: «Власть здесь — я, и эту власть мне дал Владимир Владимирович Путин». Короче, обозначил сразу, что мы здесь никто, а он здесь ставленник Бога на земле. Понравиться после этого очень сложно. С точки зрения логики власти могли пойти на уступки и получить себе много очков-бонусов, но они выбрали тактику выжигания протеста. Они перевели его из активной фазы в тлеющую стадию, но мы, люди, которые политикой занимаются, прекрасно знаем, что тлеющая стадия намного опаснее, чем любое открытое противостояние.

Потом Дегтярев притащил сюда свою команду, начал развалить медицину, увольнять главврачей, навязывать дорогое оборудование за откаты. В строительстве то же самое началось. Дел его, хотя я внимательно, под микроскопом все изучаю, я не вижу. Сергей Иванович того же Кравчука приземлял так, что тот ходил ниже плинтуса, а как приехал Дегтярев, тот расцвел, и начались опять точечные застройки, нападение на памятники природы, дорожный коллапс. Рыбы как не было, так и нет, лес как вывозился, так и вывозится. У нас все находится в стадии деградации. Если останется вот эта команда, то перспектив никаких: мы превратимся в Еврейскую автономную область № 2, то есть самый уничтоженный регион из самых уничтоженных.

Если Дегтярев выиграет в первом туре, то будут протесты, и я лично на них пойду. Народ тоже пойдет, но не знаю, в тех ли масштабах, как это было в том году. Все-таки сейчас мы с активистами с грустью вспоминаем те времена и задаем друг другу вопрос: а где все люди-то?

6.

Экс-начальник хабаровского штаба Навального* Алексей Ворсин в 2020 году активно участвовал в митингах в поддержку Фургала, хоть и держался чуть в стороне от центрального ядра активистов. После того как власти взяли курс на точечные штрафы и аресты в отношении самых активных протестующих, Ворсин несколько раз сидел в спецприемнике за нарушение статьи 20.2 КоАП.

На суды в Хабаровске пускают трех слушателей (и в этом плане вам тут не Москва). Поддержать Ворсина пришла одна из активисток — рыжая женщина с большим значком с фотографией Фургала на груди. Она заботливо осматривает Ворсина — тот за полгода сидения дома совсем зарос.

— Когда стричься будешь, Алексей Батькович? — спрашивает она.

— В тюрьме подстригут, — не удерживается от мрачной шутки Ворсин и проходит в зал. Ответить на вопросы «Новой газеты» Ворсин отказался даже при условии их передачи в письменном виде через адвоката.

***

Зигмунд Худяков, завсегдатай пикета на Комсомольской площади, как и Зимин, настроен не слишком оптимистично:

— В условиях отсутствия нормальных кандидатов голосовать в Хабаровске готовы даже за табуретку. Главное — расшатать ситуацию и установить выборность власти, но я уверен, что выборы будут подделаны, и мы вряд ли что-то сможем сделать.

— А зачем вы тогда выходите на улицу?

— Мне все это говорят, но у меня есть три лозунга: «Если не я, то кто?», «Говорить бесполезно, молчать нельзя», «Капля камень точит». Нужно бороться. Я всю жизнь готов стоять — я такой человек. У меня отца три раза на расстрел водили — как Рокоссовского по доносу, — говорит Худяков.

Сейчас все активные участники протеста ходят на тренинги для наблюдателей, чтобы ловить фальсификации. Голосовать, по словам Белецкой, они намерены так: «Мужики — «за сиськи», а бабы — «за письки».

* Мосгорсуд признал сеть региональных штабов Навального, а также ФБК экстремистскими структурами и запретил их деятельность на территории РФ; ФБК и структуры Навального внесены Минюстом в список НКО, выполняющих функцию иностранного агента.