— Вы идете на выборы самовыдвиженцем — и это означает, что придется собирать 15 433 достоверных подписи в поддержку выдвижения. На этом этапе все несогласованные кандидаты, как правило, срезаются.

— Я соберу, и в полном объеме, 15 500 подписей — не такая огромная проблема. Есть команда, которая поможет мне это сделать. И, я уверен, хабаровчане окажут поддержку. Конечно, я не могу абсолютно точно сказать, когда соберу подписи, — будем стараться сделать это как можно скорее. Но повторюсь: это не составит большого труда. Я вел не одну кампанию, опыт сбора есть. Знаю, в каком направлении двигаться.

Если в это не верить, смысл начинать тогда? Никто не верил и в то, что с отцовским делом можно что-то поменять, — но, как показывает практика, у нас получается. Сейчас дело на глазах рушится. С помощью людей, с помощью адвокатов.

Если бы не встали хабаровчане за свой выбор, не подписывались бы в его поддержку, не выступали в социальных сетях — уже бы отца осудили.

Я не верю в нашу систему правосудия. Даже на низшем уровне: в ноябре прошлого года был интересный момент — мы приехали из Хабаровска во Владивосток, и там одного из наших активистов задержали… за автомобильную «вонючку», купленную в обыкновенном супермаркете. На ней якобы была запрещенная законом символика. Нас защищали три адвоката, прошло две экспертизы (тогда даже опытные юристы, резко критикующие хабаровские протесты, высказались за то, что ароматизатор в микроавтобусе активистов не имеет с экстремизмом ничего общего. — В. Ф.). Судья говорит: нет, это свастика, экстремизм, 10 суток! В Хабаровске, если вспомнить, — посадили батюшку на месяц за то, что ходит на митинги. Много людей пострадало, в том числе и журналисты со всеми положенными документами. Я считаю, это все незаконно.

— Почему все же решили не идти от одной из политических партий, которые имеют право не собирать подписи?

— Выдвигаюсь не от партий, чтобы быть независимым и не получать указания сверху. Я иду в Госдуму, чтобы продолжить дело отца. Потому и решение выдвигаться — не мое единоличное, оно принято совместно с отцом.

— В 70-м округе, Комсомольском, был депутатом Сергей Фургал — и это символично, конечно. Но есть ли еще какие-то причины для выбора этого округа?

— Я жил несколько лет в Комсомольске-на-Амуре. Там очень много трудностей: начиная с дорог и заканчивая основными насущными проблемами…

Цены на жилье взлетели. Сейчас много говорят про «дальневосточную ипотеку» под 2%, про ипотечные программы под 3%, но застройщики в ответ что делают? Взвинчивают цены. И собственная недвижимость остается для людей недостижимой целью. Регион тяжелый… Свою программу пока излагать не стану, опубликуем ее позже. Но могу сказать, что она будет максимально похожа на отцовскую.

— Выборы в Госдуму даже для такого известного кандидата с большой поддержкой — все-таки мероприятие затратное. Хотя бы на наблюдателей где возьмете деньги?

— Я не буду выставлять наблюдателей. Партии, которые выставили своих кандидатов, обеспечат наблюдение — и я уверен, что вбросов и иных нарушений не допустят.

— Не получится ли так, что «условная оппозиция» или снимется с выборов, или все кандидаты договорятся, чтобы дружить против вас одного?

— Поживем — увидим.

— Не хочется о грустном, но если все-таки вашей фамилии в бюллетене не будет, каковы дальнейшие действия?

— Дальше буду решать текущие вопросы. Сейчас у нас очень большие проблемы по бизнесу. Многие предприятия фактически убиты. Что могли, забрали, арестовали счета. Не могу — это финансовая тайна — раскрывать, сколько простых людей, сотрудников от этого страдает. Но, поверьте, немало.

— До 16 июля идет выдвижение на пост губернатора Хабаровского края. И хотя в регионе не предусмотрено самовыдвижение, партии, которые могли бы вас выдвинуть, в России точно существуют. Нет ли подобных планов?

— Я считаю, что сейчас об этой должности думать рано. Пока такой вариант не рассматриваю. На губернаторский пост надо выходить с серьезной командой и хорошим опытом.

— Как вы считаете, не повлечет ли ваша политическая активность за собой ужесточение отношения к вашему отцу или новых обвинений в его адрес?

— Нет, не думаю. Ему на суде сказали, что я выдвинулся. Отец просил ему докладывать, как происходит выдвижение, как идет сбор подписей.

— Как он себя чувствует?

— Сейчас поправился. Сами знаете, тяжело болел коронавирусом, более 40% поражения легких. Была операция, удалена часть легкого. После ковида случилось еще одно осложнение — двусторонняя пневмония. Он перенес ее сложно. Но сейчас все более или менее в норме. Мы могли это видеть на суде. В СИЗО к нему нормально относятся. А следствие давит, естественно. Не передают письма до сих пор, пытаются добиться признания. Давят и на свидетелей, пытаются выбить из них обличительные показания. Все держатся. Целый год следователи не могут ничего выбить.

— Вы раньше жаловались на взлом мессенджеров и слежку — все это продолжается?

— Продолжается. Но я как-то свыкся. Стараюсь обращать меньше внимания. У меня даже телеграм взламывали! Читали мессенджеры, рассылки делали. Был интересный момент — в «Интурист» людей приглашали от моего имени. Помощница говорит: «Антон, ты не можешь в WhatsApp зайти и в то же время «рассылаешь» всем приглашения!» Почему только «Интурист»? Как будто места подешевле придумать не могли!

— У нас с вами разные точки зрения на то, пропустят вас на выборы с собранными подписями или нет. Но, допустим, зарегистрируют. И вы, с огромной долей вероятности, выиграете. Нет опасений, что дальше сценарий будет таким же, как с отцом?

— В нашей стране это ожидаемо. Но нельзя сидеть сложа руки, надо действовать. Поддержка отцу от меня как от депутата будет больше. Я даже смогу ходить к нему в СИЗО.

При нем много что изменилось. Например, он запретил перелеты бизнес-классом — до этого на социальные статьи денег не было, а на комфорт чиновников как-то находились средства. Или вот простой момент — он понизил себе зарплату, а ведь от нее зависит и оплата труда заместителей и министров. Соответственно, и у них снизилась. Конечно, их это разозлило, они забегали…

— Ну, есть мнение, что с арестом не его подчиненные постарались, а, напротив, вышестоящие чиновники. Из полпредства, например. Такой несимметричный ответ на то, что Сергей Фургал выиграл губернаторские выборы у единоросса Шпорта и после отказался покинуть пост добровольно.

— Этот факт тоже может иметь место. Но ничего по этому поводу сказать не могу.

— Если бы, допустим, люди из администрации президента или силовых структур сейчас пришли к вам и начали договариваться, предложили бы сделку: выпускают отца, а вы полностью прекращаете политическую активность…

— Я бы полностью прекратил политическую активность. Моя цель — помочь отцу.