Ранним утром 14 апреля силовики провели обыски у сотрудников студенческого журнала DOXA по уголовному делу о вовлечении несовершеннолетних в совершение противоправных действий (п. «а», «в» ч. 2 ст. 151.2 УК). Следственный комитет предъявил обвинения редакторам студенческого издания Армену Арамяну, Владимиру Метелкину, Наталье Тышкевич и Алле Гутниковой. Судья **Наталья Дударь** Басманного суда Москвы на два месяца назначил им меру пресечения в виде запрета определенных действий. До 14 июня обвиняемым запрещено выходить из дома, пользоваться интернетом и общаться с любыми лицами, кроме родственников, адвоката, сотрудников следствия и контролирующего органа. **Журналистам еще запретили покидать свое жилище с 0 часов 00 минут до 23 часов 59 минут. Всего одна минута на свободе!** Это фактически домашний арест. Но зато это время не прибавляется в качестве отбытого наказания к сроку, который может быть указан в грядущем приговоре. Следственный комитет добавил: сотрудникам DOXA. Им направили более сотни повесток на следственные действия. **Теперь они обязаны каждый рабочий день до конца мая появляться у следователя на Техническом переулке.**

Главе «Альянса врачей» (внесен Минюстом в реестр иностранных агентов) Анастасии Васильевой, проходящей по так называемому «санитарному делу», первоначально судья **Алексей Стеклиев** **назначил место нахождения домашнего ареста по месту регистрации (в квартире с бывшим мужем и бывшей свекровью), а не по месту фактического проживания с детьми.** И не знать об этих обстоятельствах судья не мог — об этом неоднократно говорили Васильева и ее защитник в суде. Но этот факт следствие и суды игнорировали, пока не произошел инцидент с дочерью Васильевой. У ребенка произошла сильная аллергическая реакция, она начала задыхаться. **Васильевой пришлось нарушить условия домашнего ареста и срочно ехать к ребенку. Врачи успели вовремя сделать укол, и трагедии удалось избежать.** Адвокат Дмитрий Джулай три раза заявлял ходатайство об изменении места домашнего ареста, но ни на одно из них следователь не ответил в срок. «В результате из-за волокиты произошла такая ситуация. Он [следователь] сам говорил, что ничего не решает, а решает его руководство, хотя следователь — процессуально независимое лицо», — отметил Джулай. Следствие пошло на уступки только после того, как информация о произошедшей беде с ребенком появилась в СМИ. Следователь сообщил по телефону адвокату, что изменил адрес домашнего ареста Васильевой. А 25 февраля Мосгорсуд вовсе отменил решение о мере пресечения и избрал для Васильевой запрет определенных действий. «Будем требовать привлечения следователя к дисциплинарной ответственности, поскольку его волокита и нарушение сроков рассмотрения ходатайства едва не стоила жизни несовершеннолетнему ребенку», — написал в Facebook адвокат Джулай.

В январе 2019 года в Ростове-на-Дону в реанимации умерла дочь активистки «Открытой России» (внесена Минюстом в реестры иностранных агентов и нежелательных организаций) Анастасии Шевченко, которая находилась под домашним арестом. Во время следствия Шевченко не позволяли встречаться с дочерью. 17-летняя дочь активистки Алина жила в интернате для детей с особенностями развития, у нее была первая группа инвалидности. По словам Шевченко, она решилась отдать ребенка в специализированное учреждение по настоянию опеки, поскольку дома не могла обеспечить дочери круглосуточное наблюдение специалистов. Шевченко регулярно навещала дочь до домашнего ареста и оставалась с ней в интернате, если состояние девочки ухудшалось. На очередном заседании суда Шевченко просила изменить меру пресечения для того, чтобы оказывать помощь своей дочери и передать ей необходимые лекарства. Но суд оказался слеп и глух к ее просьбам. 30 января активистке предъявили обвинение. В тот же день стало известно, что Алину госпитализировали с обструктивным бронхитом в больницу поселка Зверево примерно в 100 километрах от Ростова. Состояние Алины врачи оценили как критическое. Только после этого следователь **Александр Толмачев** разрешил обвиняемой посетить дочь. **31 января Алина умерла. Шевченко успела попрощаться со своим ребенком. На похороны она попала тоже по разрешению следователя.**

В июле в Крыму пропал трехлетний Муса Сулейманов — сын гражданского журналиста и активиста правозащитного движения «Крымская солидарность» Руслана Сулейманова, которого в 2019 году арестовали по делу «Хизб ут-Тахрир» (организация признана террористической и запрещена в России). К поискам ребенка помимо сотрудников МЧС подключились местные жители и волонтеры поискового объединения «Лиза Алерт». Мусу круглосуточно искали от 3,5 до 8 тысяч человек. Через два дня тело ребенка нашли в сливном колодце. Согласно мусульманским традициям, похороны должны состояться как можно скорее, поэтому прощание с ребенком было назначено на 11 утра 27 июля. 26 июля было выходным днем, и следователь ФСБ **Сергей Махнев** не отвечал на звонки адвоката Сулейманова. Утром в понедельник он сообщил защитнику Лиле Гемеджи, что на такие решения требуется «санкция руководства». Адвокат приехала в управление ФСБ России по Республике Крым, надеясь оперативно добиться встречи. Но дежурный сообщил, что прием не ведется из-за карантинных мер, а руководство «находится на совещании». По словам Гемеджи, родственники были готовы задержать прощание, но в полдень следователь все же отказался выдать разрешение. Похороны прошли без Руслана Сулейманова. А позднее суд признал законным отказ следствия отпустить его попрощаться с сыном.

Судья Красносельского суда Санкт-Петербурга **Юлия Ушанова** 5 февраля этого года оштрафовала слабослышащего Евгения Агафонова за участие в январской акции. Он инвалид III группы по слуху и не имеет возможности говорить, общается с помощью языка жестов. 31 января он шел мимо места протестов в магазин и был задержан, несмотря на то что в самих протестах участия не принимал. Полицейские составили на него протокол о нарушении правил проведения митинга и перекрытии дорог (ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП). В материалах полицейские указали, что мужчина «совместно с другими участниками публичного мероприятия скандировал лозунги». В отделе полиции мужчину продержали девять часов, переводчика на язык жестов ему не предоставили, соответственно, он не мог понимать разъяснения полицейских о своих правах. Суд тем не менее поверил написанному в протоколе и оштрафовал Агафонова на 5 тысяч рублей. Такое позорное решение пришлось исправлять апелляционной инстанции. 18 марта Санкт-Петербургский городской суд отменил постановление районного суда и прекратил производство по делу за отсутствием состава преступления.