- Франсуа Озон, «8 женщин» (8 femmes), Франция, 2001 год
Кадр из фильма «Оставленные»
Что для нас новогодние праздники? Прежде всего — ожидание перерождения и новых возможностей. Каждый год с этой наивной верой мы отправляемся на каникулы, погружаясь в атмосферу самого важного зимнего события. Неудивительно, что оно стало одним из устойчивых символов, к которым кинематографисты вновь и вновь обращаются в своих фильмах. Сформировались даже отдельные жанры — «рождественское» и «новогоднее кино», — обещающие зрителю чудо и ощущение обновления.
Однако кинематограф, размышляющий о зимней сказке, вовсе не обязан быть сладостной и лживой негой, торгующей иллюзиями под маркетинговые песенки производителей газированных напитков. Режиссеры авторского кино, будь то Бергман с «Фанни и Александром» или Кира Муратова с «Мелодией для шарманки», исследовали фантасмагоричность идеи перерождения, обнаруживая в ней не только светлые надежды, но и глубокий фатализм, скрытый в самом человеческом стремлении к обновлению.
Кадр из фильма «8 женщин»
В доме зажиточного французского магната намечается рождественская встреча. К праздникам навестить своего отца, брата, любовника, свекра и мужа собираются ровно восемь женщин. Каждая из них — персона с ярким характером и собственной тайной. Впрочем, какими же еще могут быть герои истории, разворачивающейся в стенах буржуазного особняка посреди зимней Франции?
Неожиданно происходит трагедия: отец семейства и глава семейного бизнеса оказывается мертв. Комната, в которой он спал, заперта, а ключ забирает младшая дочь. Телефонные провода перерезаны, дорогу к ближайшему полицейскому участку заметает метелью. Что же остается делать восьми прекрасным женщинам? Конечно, попытаться понять, кто убийца. А ведь он — точнее, она — где-то среди них, скрытая за дымом сигарет, бокалом вина или томным взглядом одной из участниц этого небывалого спектакля.
Франсуа Озон — имя-бренд, появившийся в нулевых как провокатор и мастер стиля. Он снял множество ярких картин, ставших хитами авторского кинематографа во Франции и России. «8 женщин» — одна из творческих вершин Озона: фильм, идеально стилизованный под французский комедийный триллер 1950-х, одинаково уверенно работающий и в низовом регистре бурлеска, и на уровне высокой социальной драмы. Взяв за основу пьесу Робера Тома «8 женщин», режиссер добавляет ей новое измерение — превращает ее в мюзикл, позволяя театральной условности дойти до своего абсолюта и разрушить четвертую стену между зрителем и действием. Этому способствует и звездный кастинг великих французских актрис: от Изабель Юппер и Катрин Денёв до Фанни Ардан и Эммануэль Беар.
Собранные вместе, эти женщины создают удивительный актерский ансамбль, балансирующий между юмором и трагизмом, словно на тонких каблуках проходя по краю обрыва и не позволяя действию скатиться в тотальный фарс.
В итоге фильм становится идеальным блюдом французской кухни для новогоднего кинематографического стола: дело здесь не в пикантности и изысканности, а в точности авторского рецепта, где многослойность выдержана в безупречном балансе, способном увлечь даже самого требовательного зрителя.
Кадр из фильма «Оставленные»
Корпус престижного учебного заведения — академии Бартон для юношей в Новой Англии. Здесь уже начались рождественские праздники, и ученики покинули стены школы, разъехавшись по домам на каникулы. Лишь трое остаются встречать Рождество в академии: юный Ангус, заведующая кухней Мэри и преподаватель мистер Ханэм.
У каждого из них есть своя причина провести это время в одиночестве. Ангус оставлен матерью, выбравшей вместо сына нового бойфренда. Мистер Ханэм назначен смотрителем здания на период праздников — в качестве своеобразного наказания за свой своевольный и непростой характер. В случае же Мэри академия становится последним местом, где она видела своего сына живым. Именно ради него она когда-то и оказалась здесь, стремясь дать ему лучшее будущее и образование, но война во Вьетнаме решила все за них: сына забрали на службу, с которой он так и не вернулся.
Оставшись наедине друг с другом, герои невольно образуют «случайную семью», которой предстоит провести Рождество вместе. Но именно эта случайность позволяет постепенно раскрыться трагическим нюансам в их портретах.
Автор таких культовых американских картин, как «Небраска» и «О Шмидте», выстраивает свое кино вокруг американцев, находящихся в кризисе — как эмоциональном, так и жизненном. Местом действия фильма становятся США 1970-х годов: страна, ведущая войну во Вьетнаме, проступает сквозь ностальгические декорации, выстроенные режиссером Александром Пейном в небольших, но концептуально важных деталях.
Снимая фильм о прошлом, режиссер не идеализирует зафиксированную эпоху: ностальгия в одном эпизоде сталкивается с драматическими последствиями реальности в другом, буквально формируя роман о времени сложного морального выбора. При этом в фильме сохраняется тихая, но важная оптимистическая нота — сквозь меланхолию и утраты в нем все равно чувствуется любовь к жизни.
Кадр из анимационного фильма «Однажды в Токио»
Канун Рождества в городе будущего — Токио. Но, к сожалению, за фасадом капиталистической и технократической утопии Японии скрывается неприглядная жизнь обездоленных и лишенных опоры людей. Именно такими перед нами и предстают три героя: сбежавшая из дома Миюки, страдающий алкогольной зависимостью Джин и противоречащая традиционным российским ценностям Ханна.
Все они по разным причинам остались без дома. Находясь на дне социальной иерархии, им приходится довольствоваться всем, что выбросит судьба на улицы мегаполиса. Иногда это бесплатный ужин после христианской проповеди, иногда — забытые книги. Но в эту рождественскую ночь им достается находка куда более ценная — ребенок.
Оставленное дитя резко меняет планы троицы и определяет их дальнейшую судьбу. Вместе с детской люлькой герои находят записку с номером камеры хранения, а также фотографию улыбающейся молодой пары. Словно в безумном детективе, с ребенком на руках они отправляются в путешествие по заснеженному Токио, где за ширмой ярких вывесок прячутся неприглядные тайны общества, привыкшего скрывать собственную жестокость.
Японская анимация — многоуровневое культурное явление, которое сложно обобщить: в ней соседствуют как мейнстримные проекты, так и авангардные работы. Сатоси Кон даже среди ярчайших современных художников Страны восходящего солнца всегда стоял особняком. Каждая его работа — будь то «Истинная грусть» или «Паприка» — становилась не только хитом на родине, но и событием мирового фестивального контекста: премьеры проходили на ведущих смотрах, включая Канны, а сами фильмы позже были разобраны на цитаты другими режиссерами. Среди них — Кристофер Нолан, во многом вдохновленный «Паприкой» при создании фильма «Начало».
В «Однажды в Токио» визионерская линия Кона выражена не столь ярко, как в других его фильмах. В то же время это, пожалуй, самое прямое и жесткое социальное высказывание режиссера.
Затрагивая темы бездомности и социального исключения, фильм выходит к вопросам гендера, семейных ролей и повседневной жестокости — к тем вопросам, которых японская анимация традиционно избегает, а общество предпочитает не замечать.
Появление в аниме бразильских мигрантов в 2003 году также было в новинку, но автор, раздвигающий границы визуального языка, всегда был готов расширять и рамки общественного восприятия болезненных и важных для Японии тем. Эта анимационная работа, безусловно, рождественская сказка — но именно та сказка, в которой зритель ясно осознает цену «счастливого конца».
Кадр из фильма «Северный ветер»
Маргарита — матриарх богатого клана в далеком государстве Северные Поля. Эта семья не только финансово состоятельна, но и наделена особым мистическим даром: у каждого из ее членов в сутках есть лишний, тринадцатый час. Маргарита устраивает очередной новогодний вечер в своем готическом особняке, куда съезжаются родственники, каждый из которых по уровню импозантности и китчевости ничуть не уступает хозяйке дома.
Однако Маргариту занимают не гости, а мужчины и вечность — точнее, причудливое сочетание этих тем. О них — ее монологи, которыми она щедро осыпает и гостей, и слуг. Впрочем, за праздничным столом у нее есть дела и поважнее: пришло время женить сына, будущего наследника. Тем более что в этот вечер он приводит в дом свою невесту — прекрасную бортпроводницу, которой предстоит впервые встретить магическую ночь и услышать бой часов, пробивающих тринадцатый час.
Рената Литвинова — одна из самых ярких поп-культурных фигур современного российского кино. Ее влияние и цитируемость давно вышли за пределы кинематографа: для многих она стала фэшн-иконой или даже мем-персонажем, что, впрочем, никак не умаляет ее актерских и режиссерских достижений.
«Северный ветер» стоит рассматривать не только как авторский фильм Литвиновой, но и как слепок культурной матрицы нулевых, которую режиссер, будучи частью этой эпохи, вольно или невольно зафиксировала.
Выполненный в стиле сновидческой фантасмагории на грани китча и фарса, «Северный ветер» через атмосферу нервозности, предчувствия конца «праздника» и наступления эпохи «хаоса» удивительно точно угадывает грядущее будущее. Был ли этот фильм попыткой политического манифеста или художественного предупреждения — сегодня сказать сложно, но поразительно, насколько сюжетная линия побега зарифмовалась с судьбой самой Ренаты Литвиновой.
Кадр из анимационного фильма «Клаус»
Смеренбург находится где-то в северной Европе. Горная местность, затянутая снегом и льдами, — не самое приятное место для жизни. Именно туда отправляется в вынужденную ссылку Джеспер, сын почтового магната. Будучи безалаберным любителем роскоши и красивой жизни, он никак не хотел принять главную часть отцовского наследства, а именно — профессиональное ремесло почтальона. Не выдержав, отец ставит ультиматум: Джеспер должен отправиться в Смеренбург и разослать шесть тысяч писем адресатам. Добравшись до этого отдаленного городка, Джеспер узнает, что он разделен на два враждующих лагеря. Его жители не только не разговаривают друг с другом, но и готовы в любой момент перейти к физической расправе над неугодными соседями. В такой ситуации сложно рассчитывать на интерес к почтовым услугам — кажется, ими здесь давно никто не пользовался.
Неожиданное решение находится благодаря таинственному старцу по имени Клаус, живущему в домике на отшибе. Он мастер по дереву и изготавливает игрушки, которые приходятся по душе местным детям. Джеспер предлагает простую сделку: дарить каждому ребенку игрушку в обмен на отправленное письмо. И вот уже посреди ночи таинственный старец и его незадачливый помощник из «золотой молодежи» разносят подарки где-то в северных горах Европы.
Вышедшая в 2019 году работа испанского аниматора Серхио Паблос имела оглушительный успех — не только благодаря трогательной истории, но и выбранному визуальному стилю. Выполненный в технике сочетания ручной анимации и компьютерной графики, «Клаус» выглядел глотком свежего воздуха на фоне бесконечного потока мультфильмов крупных студий.
Ретро-эффект визуального решения подкреплялся воодушевляющей историей преодоления — по сути, вариацией на тему происхождения Санта-Клауса.
При этом мультфильм не боится говорить о сложных вещах: исторической травме, укоренившейся вражде и необходимости ее преодоления, даже если причины конфликта давно обросли мифами. Один из самых красивых анимационных фильмов последнего десятилетия одновременно оказывается и историей о ценности добра и человеческой жизни — а это, пожалуй, и есть главное новогоднее ощущение.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}