(18+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЫКОВЫМ ДМИТРИЕМ ЛЬВОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА БЫКОВА ДМИТРИЯ ЛЬВОВИЧА.
Дмитрий Быков. Фото: соцсети
(18+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЫКОВЫМ ДМИТРИЕМ ЛЬВОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА БЫКОВА ДМИТРИЯ ЛЬВОВИЧА.
Главный герой этого текста — вы, читатель. Да, вы, вы, потому что кому интересно читать очередную окологолливудскую историю про путь героя-ученика к вершинам, с которых взирает на него со спокойным ехидством герой-учитель (да к тому же про путь, не проделанный еще и до середины)? А если интересно, пойдите посмотрите лучше что-то вроде «Одержимости» — только той, которая про барабанщика с Джей Кей Симмонсом, а не какую-нибудь другую. А то их много разных, не перепутайте, другие совсем не про это.
Зато всем интересно читать про самих себя. А еще про то, как культура — та самая, которая вместе со всеми ее Гете и Пушкиными не способна спасти страны, впадающие в дикость, — как вот эта самая культура, оказывающаяся на практике бесполезной и беспомощной, на самом деле очень полезна и способна менять судьбы, как русла рек. Просто словами, расставленными в правильном порядке. Умеешь этот порядок находить и расставлять — следовательно, можешь кого-нибудь спасти, вот что интересно.
Поэтому главный герой этого текста — вы, читатель: наверняка и у вас когда-то был или только появляется навигатор, по которому вы преодолели или скоро преодолеете часть жизненного пути. Необязательно это должен быть писатель — вы можете подставить в текст кого угодно: хоть музыканта, хоть хозяина сети пекарен. Это я пишу о Быкове*, потому что, как гласит главный урок писательского мастерства, который он преподает личным примером, «всегда надо говорить о самом себе — и только тогда есть шанс сказать что-то обо всем человечестве». И если вы сможете все правильно расставить, если у вас достаточно хорошая память, чтобы вспомнить весь свой «путь героя» в деталях, или просто хорошее воображение, позволяющее живо представить то, чего с вами никогда не было, то и текст будет хороший. А если нет — ну читайте его как рецензию на хорошие книги одного великого писателя. Или исключительно как размышление о практической пользе культуры. Или не читайте вообще — все равно вы прожили не ту жизнь. А если вы сами — автор этих хороших книг, то с днем рождения вас, Дмитрий Львович!
Сегодня вам 16 лет. Не в смысле день рождения — вам и вчера было шестнадцать, просто именно сегодня, когда вы в очередной раз прогуливаете школу в надежде, что мама опять согласится написать записку «по причине плохого самочувствия», вы листаете ленту с лекциями по литературе в ютубе (или что там у вас сегодня не заблокировано) и натыкаетесь на ту самую, которая изменит вашу жизнь. Но вы об этом еще не знаете, если не заглянули в конец текста, а если даже и заглянули, все равно вам там, в конце, пока делать нечего, потому что сейчас вы оттуда ничего не поймете. Кликаете, слушаете.
В моем случае это была лекция по «Москве — Петушкам» — предположим, что и у вас (какое совпадение) тоже выпала она: та, где масштабный во всех отношениях известный писатель, про которого вы еще никогда не слышали, рассказывает, что другой писатель Ерофеев многое позаимствовал у Гоголя, тоже писателя, а заодно и у слепого поэта Гомера. Никакого писателя Ерофеева вы, естественно, не знаете — хорошо, если знаете хотя бы слепого Гомера. В целом ваши познания в литературе весьма ограниченны (собственно, Гоголем), хотя в классе вас почему-то считают начитанным — удивительно, как вам вообще удается сохранять имидж умника, когда вы целыми днями читаете одного «Гарри Поттера» и больше ничего. Ну и что, что в оригинале.
Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ
Итак, вы слушаете про «Москву — Петушки». Ничего не понимаете — естественно, вы же никаких «Петушков» не читали и Ерофеева не знаете. Но сам факт того, что можно вот так вот взять и связать неизвестного Веничку с Гоголем, а того — с каким-то древнегреческим дедом, — это же ну просто ну!
Срочно бежите читать «Петушки». Что? Во Владимирской епархии РПЦ заявили, что эта поэма «искажает национальную идентичность, низводя ее до примитивного, убогого состояния; культивирует уныние, отчаяние и насмешку над институтами общества и государства, а также дает кощунственное представление о Боге»? А я говорила не заглядывать в конец текста! Но не хотите — не читайте. Тогда вы вообще ничего не поймете.
Тем, кто все-таки прочитал: восхищаетесь лектором дальше. Идете в «Википедию» (если еще не заблокирована), читаете все длинное тамошнее жизнеописание. Целиком, да. А нашему сюжету все равно, знаете вы, что такое протесты на Болотной и координационный совет оппозиции, или нет!
И не надо оправдываться, что вы учитесь в школе, в которой маршировать на смотрах строя и петь на всех концертах песню «Россия, мы дети твои» было нормой, еще когда во всей стране это не стало мейнстримом. И не надо говорить, что у всех членов вашей семьи с утра до вечера включен телевизор, где стрельба перебивается ором в какой-то очередной студии и где бои на Донбассе плавно перетекают в репортажи из Сирии, а все свое детство вы вынуждены проводить на фоне какой-то бесконечной чужой войны, которую почему-то обязаны считать своей. Не надо тут этих оправданий — идете, говорю, в «Википедию» и читаете жизнеописание масштабной личности. Оказывается, оппозиционер. Запоминаем, при дальнейшем прохождении пригодится.
Первый более-менее сознательный день вашей жизни. При желании можете спросить себя, где вы были предыдущие восемнадцать. Вопрос риторический, над ответом можете подумать в самые унылые и темные часы темных общажных ночей. Первый день на факультете. Факультет вы выбирали тоже полубессознательно: не имея ни малейшего представления, чего хотите от жизни и чего жизнь хочет от вас, вы пошли все в ту же «Википедию» и посмотрели, где учился тот самый масштабный во всех отношениях лектор. Оказывается, на журфаке МГУ. Вот вы на журфак МГУ документы и принесли.
К тому времени вы о масштабной личности знаете уже много — все-таки нечто журналистское в вас было всегда. Выяснилось, например, что личность — еще и поэт, и вы не поленились, пошли все в тот же ютуб (или что там у вас не заблокировано) и послушали несколько творческих вечеров. Ничего не поняли — естественно, с вашим-то кругозором. Но сам факт того, что можно вот так вот взять слова и вот этак их расставить — это же ну просто ну! Делаете вывод, что масштабная личность — гений.
Потом оказывается, что он еще и журналист.
Вы начали читать все издания, где он печатается, — ничего не поняли. Но понравилась одна газета — и вы решили, что когда-нибудь вот вырасту большой, и будут в ней мои тексты стоять рядом с его. Подумали, запомнили, в дальнейшем пригодится.
Потом оказывается, что он еще и писатель. Вы пошли и нашли какой-нибудь его роман. Сейчас это, конечно, проблематично, места знать надо, но на то мы игру и проходим: вы вообще видели где-нибудь хорошие игры без сложных задач? Так что идите ищите роман, мы подождем.
…Нашли? Отлично, у вас достижение «обход цензуры» — очень пригодится в дальнейшем.
Открыли роман, прочитали. В моем случае это было «ЖД» — предположим, что и у вас тоже. Поняли вы там еще меньше, чем во всех предыдущих текстах масштабной личности. Но все-таки вы не умственно отсталый, и поэтому история о том, как большая холодная страна, холодная добрая страна оказывается завоевана изнутри, кое-что объяснила вам насчет того, почему в телевизоре все время стреляют.
К тому же к первому сентября вы уже перерыли весь доступный интернет и переслушали все открытые и бесплатные записи лекций масштабной личности. Осознали всю ничтожность своего культурного бэкграунда, устыдились. Пошли читать все упоминаемые в лекциях тексты. Осилили одну десятитысячную процента — но хоть что-то. Выиграли первый «всерос» — Всероссийскую олимпиаду по литературе, позволяющую поступать в любой вуз без экзаменов (точнее, это раньше позволявшую, а теперь все места заняты детьми участников СВО. Но бывают ли хорошие игры без сложных задач?)
Да, вот так вот: всяких там москвичей годами готовят, командами, а вас никто не готовил, и, кроме масштабной личности с его лекциями и текстами, у вас никогошеньки нет. Но масштабная личность — она и не такое может. Короче, вы выиграли. А через год (для закрепления эффекта) — еще раз. Но через год вы уже и тексты масштабной личности почти все перечитали, уже и фразы строите так же — еще бы не выиграли. Личность на вас столько виртуального времени потратила — зря, что ли. В общем, приходите вы на факультет, где личность училась. И на кафедру ту же — но это уже результат свободного выбора. И научрук у вас оказывается один, он же зав — Богомолов Николай Алексеевич. Но это уж совсем случайность.
Фото: Юлия Морозова / ТАСС
Сегодня великий день в вашей журналистской карьере — вас впервые отправили писать репортаж с книжной ярмарки. Богомолов и отправил. Потом окажется, что он все поколения студентов туда отправлял, это у него было что-то вроде боевого крещения первокурсника. А еще позже выяснится, что вам после этого большую часть профессиональной жизни по этим ярмаркам таскаться как проклятому и репортажи с них со всех писать, вы ж на книжках специализируетесь. Но это все потом, а сегодня первое настоящее задание и вы впервые видите масштабную личность живьем.
Но сначала у вас поточная богомоловская лекция. Была бы, будь Николай Алексеевич жив. Но его нет, а заменить некем, так что просто представляйте, как над маленькими, сидящими в первом ряду вами возвышается мощная фигура столпа русского литературоведения и рассказывает о «Москве — Петушках», тоном библейского пророка вопрошая на весь амфитеатр: «Да знаете ли вы, что такое ёрш?!» После лекции уезжаете на ярмарочную презентацию романа «Июнь» с чувством глубокой закономерности происходящего.
Автор сильно опаздывает, а придя, сразу предлагает начать с вопросов по теме. Вокруг него — полпавильона почитателей, не протолкнуться, и на автограф-сессию вы не остаетесь. Автографы — это, знаете ли, для сопливых фанатов, а вы гордый и самодостаточный последователь. И вообще: никогда ничего не просите. Сами предложат. Но и тогда не берите.
Сегодня вы сидите на постаменте памятника Ломоносову. Все там были, весь журфак сидит на каждой перемене, и смуглый отрок наверняка сидел, вот и вы сидите. Грейтесь на солнце, слушайте возмужавшего отрока, читающего свою же аудиокнигу. В обозримом и недавнем прошлом вышло и печатное переиздание, и аудио романа, который, как вы потом узнаете, у вас с классиком обоих любимый, — переиздание «Квартала». И поскольку вы уже начинаете быть более-менее сознательным читателем и гражданином, вы наконец понимаете кое-что из того, что хотел сказать автор. И поэтому уже можете начинать рецензировать его тексты.
(Перепечатайте следующий текст на компьютере.)
В художественной литературе на всем протяжении ее развития явно прослеживается одно авторское желание — уж не знаю, сознательное или бессознательное: сделать читателя главным героем текста. «Квартал» Дмитрия Быкова прямо с реализации этого желания и начинается: «Главный герой этой книги — вы, читатель», — говорит автор и не врет. Во-первых, потому, что мы вообще не знаем, кто автор. По крайней мере, не должны знать: по тексту это неизвестный, сто раз переведенный с десятого языка писатель-отшельник, который никогда не встречается с прессой. А чье уж там имя стоит на обложке — это отношения к делу не имеет. Во-вторых, книга действительно строится так, что все ее развитие определяет читатель — причем не просто играя в игру, делая выборы и т.п., а буквально живя в ней с 15 июля по 15 октября. Каждый день он должен выполнять определенное задание: иногда — манипуляции с вещами, иногда — с маршрутами, иногда — с собственной памятью, иногда — с самой книгой. Есть, например, такое:
«21 июля
Сегодня мы ссоримся с возлюбленной/возлюбленным.Есть вариант, что у вас нет на данный момент никакой возлюбленной, а есть, допустим, жена. В таком случае мы ссоримся с женой. Есть вариант, что нет жены. В таком случае мы ссоримся с буппи.
Буппи вам понадобится на протяжении «Квартала» неоднократно, поэтому лучше сделать его сейчас. Покупаем воздушный шар, не слишком большой, не слишком дорогой. Наполняем его холодной водой. Завязываем. У нас получился буппи».
Сложно представить, что читатель всерьез будет проходить «Квартал», хотя рассказчик обещает ему в конце обогащение, славу и в целом замечательные перспективы. Скорее всего, читатель все-таки усмехнется с чувством собственного достоинства и будет ехидно перелистывать страницы с выражением «ага, щас». Но главная особенность книги — та особенность, которая делает ее эталоном жанра interactive fiction (интерактивной литературы, то есть той, в которой развитие сюжета зависит от выбора читателя) — состоит в том, что «Квартал» невозможно не пройти. «Квартал» — это автобиография в жанре прохождения, что само по себе бесконечно красивый ход: пойдите-ка проживите мою жизнь, говорит автор, и тогда поймете, каково это. Но одновременно эту индивидуальность отдельной жизни он стирает, и оказывается, что прохождение любой судьбы, даже если это судьба одного из самых известных писателей России, более-менее одинаково: у всех на свете есть бесполезная вещь, которая вам дорога; полезная вещь, которая вам не нужна; вещь, которая напоминает о детстве; вещь, связанная с вашей ошибкой, и т.п. Родной квартал каждого человека можно расписать так, как это сделано в романе. Каждый ссорился с любимым/любимой, любовался июньским вечером, ходил за хлебом. В общем, «Квартал» невозможно не пройти, даже если вы берете его в руки с выражением «ага, щас». Только занять это может не три месяца, а всю жизнь.
«Квартал» — это книга с точки зрения interactive fiction впечатляющая. Впечатляет она именно тем, что, в отличие от остальных книг в этом жанре, читатель не просто играет в этот текст, не влияет на него через свой выбор, как в сетевой литературе, не становится соавтором через свободную интерпретацию текста, как в любой литературе, особенно постмодернистской. Даже не бродит по тексту, пытаясь разобраться в разных типах повествования, гиперссылках и шрифтах, как, например, в «Доме листьев» Данилевского, хотя и такое в «Квартале» есть (в одной из лекций Дмитрий Быков честно сказал, что многие приемы позаимствовал из «Дома листьев», который переведен на русский и издан опять же благодаря Дмитрию Львовичу. Потом он, правда, добавил, что «Квартал» придуман раньше.) Читатель «Квартала» не взаимодействует с текстом, а живет в нем, хочет он того или нет. И в этом смысле роман, скорее всего, лучшая книга в жанре интерактивной литературы. По крайней мере, самая интерактивная.
Ну эта дата в календаре современной российской истории такая одна. И если вы 24 февраля 2022 года занимались чем-то совсем другим, то ничего не поделаешь: придется представлять, что занимались вы именно тем, что будет описано ниже.
Утром вас будит сообщение от мамы: «*** началась. Я на работу». Начинаете нон-стопом читать новости — часам к десяти над страной закрывается небо, и первая ваша мысль: самолеты из Штатов сюда больше не летают. Пишете (а вы давно уже можете просто взять и написать):
«Вы не сможете вернуться, да?» Когда-нибудь, отвечает, вернусь.
К тому времени масштабная во всех отношениях личность успевает стать прямым, а не виртуальным учителем и другом. Когда за полгода до защиты диплома умирает от ковида ваш общий научный руководитель, вы сиротливо ползете на одну из открытых лекций в маленьком уютном лектории, собираясь смиренно просить о научном наставничестве.
Еще раньше масштабная личность успевает пережить не менее масштабное покушение на собственную жизнь. И пока она его переживает, вы неделю нервно грызете ногти, скролля новостную ленту с той же интенсивностью, с которой несколько лет спустя будет скроллить ее вся февральская страна. Личность приходит в себя. Ваше религиозное сознание, если оно у вас есть, не без удовлетворения отмечает, что происходит это в Лазареву субботу. Личность приходит в себя, а вы твердо решаете прийти работать в ту газету, где личность печатается, что в скором времени и исполняете.
После того случая личность становится осторожной и давно с подозрением косится на молчаливое существо, таскающееся за ней по всем книжным презентациям и иногда мелькающее в толпе на митингах.
На одном из таких сборищ возле суда вы вообще стоите бок о бок: вы, а за вашей спиной — аж две масштабных во всех отношениях личности, одна из которых будет учителем и другом, а вторая — редактором. Но обе личности об этом еще не знают, и поэтому, когда вы, приползя в уютный лекторий, робко тявкаете «здрасте», тут же приходится тявкать и «я с журфака», что немедленно вызывает у масштабной личности вздох плохо скрытого облегчения, и далее коммуникация выстраивается абсолютно ровно.
Дмитрий Быков. Фото: Влад Докшин
Потом личность, осознавшая вашу бескорыстную любовь к знаниям, разрешает посещать бесплатно все ее лекции, семинары, концерты — и вы впервые оказываетесь в ЦДЛ, где за консервно-советским рестораном располагается такой же зрительный зал. При каждом концерте этот зал набивается битком, и чтобы не занимать чужое место, вы садитесь на шатающийся стул за кулисами. Оттуда прекрасно слышны аккорды мюзикла «Золушка», которые играет на гитаре Иващенко, и вы, уже совсем сознательный журналист, читатель и гражданин, думаете: ну это же просто ну! И приходите к выводу, что автор мюзикла — гений.
Потом выходит первый сборник, куда масштабный во всех отношениях писатель предложил вам написать эссе, и ваш текст стоит там рядом с его. Потеряв остатки небогатого дара устной речи, вы заикаясь просите-таки автограф. Масштабная личность хитро прищуривается и пишет: «Автору от автора». Вы в ответ мрачно вздыхаете и пишете: «Пусть всегда будет возможность вернуться». Дней через пять он улетает, чтобы успеть к началу семестра в американском вузе, где он ведет занятия. Через две недели начинается бесконечный февраль.
В стране все еще февраль. За четыре прошедших года (в моем случае — пока четыре, в вашем — считайте сами) масштабную во всех отношениях личность успевают признать «иноагентом», «террористом» и «экстремистом». Иначе говоря, все госнаграды и звания присуждены — чем богаты. Книги, (даже переводы) изъяты, а те, где всего-навсего напечатаны его предисловия или блербы, закутаны в крафт или пленку с плашкой поперек всей обложки. Но купить-то книги все равно можно, и если вы хотите прокачать скиллы, можете в свободное время проходить квест «достань книги «иноагентов» столько, сколько позволят время и силы.
Все четыре года творческая интеллигенция только и спорит о том, спасает ли от чего-нибудь культура или нет и вообще, какой толк от очередной вышедшей книжки или очередных напечатанных слов в столбик.
О том, можно и имеет ли смысл писать после Освенцима, и все такое подобное. И даже масштабная во всех отношениях личность начинает сомневаться и спрашивает вас, помнят ли еще ее в Москве. За границей-то она востребована, а вот на родине, которая и раньше не особенно умела оценивать масштаб своих личностей, сейчас с мерками, кажется, совсем плохо. Вы думаете над ответом и понимаете, что придется писать многостраничное прохождение.
Любимого «Квартала» тоже уже нигде не достать, но вы как ученик находитесь в привилегированном положении, и книжка у вас всегда под рукой. Садитесь и перечитываете. Внимательно, а не как обычно. Наконец-то понимаете, что все понимаете. Ну или почти все. Точно поняли? Вот теперь можете рецензировать.
(Перепечатайте следующий текст на компьютере.)
Роман «Квартал» — книга про смысл жизни. И содержание этого романа сосредотачивается в единственной фразе из него: в вопросе, который задает автор читателю после длинного рассказа о том, как герой выстраивал долгую, запутанную и, в общем, бесполезную систему отношений между собой, соседями и местами, расположенными в его родном квартале. Автор спрашивает: «Почему нельзя просто сходить за хлебом, а надо вот так выделываться?» И это, в общем, можно поставить эпиграфом к любой жизни и любой деятельности, особенно писательской. Действительно: зачем так выделываться, если можно просто дойти от точки А к точке В? Можно же прожить жизнь спокойно: школа со всеми ее поднятиями флагов и разговорами о важном, любой универ, армия (если не повезло), работа в офисе, две кошки в старости, финал — «вы пришли». Но нет: кому-то ведь вечно надо что-то писать, искать какие-то смыслы, стоять перед дверями судов, за которыми незаконно судят невиновных, выступать против *** Крыма, создавать координационные советы оппозиции, ссориться, выходить из советов и создавать новые, оказываться поэтом в изгнании, продолжать выступать против. Выделываться, в общем. Зачем?
Да потому что только мы сами — вы, читатель — способны сделать себя главным героем собственной жизни. Только вы, читатель, способны наполнить свою жизнь смыслом, сделать из нее текст. У кого — более-менее читаемый, у кого — захватывающий, у кого — тот, который станет классикой. И только сделав хороший текст из собственной жизни, можно наполнить смыслом жизнь кого-то другого. Жизнь только тогда и становится осмысленной, когда живущий ее начинает выделываться — вот что интересно. «Смысл нашей жизни в том, чтобы Богу не было скучно, другого нет и неизвестно», — сказано в «Квартале». Иначе: смысл жизни в том, чтобы автору было не скучно ее писать.
И это при том, что все жизни по большому счету и правда проходятся одинаково. И я, читатель «Квартала», и вы, читатель «Прохождения прохождения», — мы оба в тихом июльском закате обязательно видим в небе паруса. Нам обоим кажется, что за домами нашего квартала, на котором раньше обрывалась Москва, — порт, гавань, краны, прибытие и убытие небесного флота, и даже сейчас, когда за нашими домами бесконечные новые улицы и никаких колхозных полей, мы там видим эти корабли. Так уж устроено прохождение — у всех одинаковое, и главный его подвох в том, что пройти его придется до конца, иначе Автору станет неинтересно.
И вот еще один подвох: проходить этот «Квартал» надо даже тогда, когда все вокруг кажется лотерейным билетом, с которого смотрит на тебя какой-нибудь утконос и говорит: «Ну что, лох? Я тоже лох. Я не утка и не бобер, я переходный вид, идиотское яйценосное млекопитающее». Или еще хуже — продолжать прохождение надо даже тогда, когда жизнь похожа на лотерейный билет с рысью:
«И вот мы покупаем рысь, и спустя пять секунд она уже смотрит на нас, как бы говоря: ну что, лох? Я тоже лох. Со мной случилась однажды такая история. В одном зоопарке сотрудник, который нам вольеры чистил, такой же лох, плохо запер дверцу между мной и тигром. Ну и все — кровь, кишки, клочья меха. Наш лох-уборщик со своей шваброй возвращается, смотрит на это дело, кладет в штаны огромную кучу и бежит к директору. Кранты, скандал, увольнение — так это, значит, он думает, пока бежит, и мучительно на бегу пытается сочинить отмазку. Ну и влетает к директору — а время раннее, серое. «Т-т-там, т-т-там… Там у н-нас… Там ТИГР СЪЕЛ РЫСЬ!» Директор сидит за столом сонный, замученный, пожарные на него наехали, денег нет, все достали, кругом не люди, а звери. Смотрит он на уборщика красными глазами, достает из ящика толстенную книгу учета и помечает, бормоча: «Минус рысь».
Вот про это и «Квартал», вот про это и вся, простите за пафос, русская культура — если не мировая. Про то, что продолжать прохождение надо в самых неприспособленных для этого условиях. И даже больше: пройти это прохождение надо не просто до конца, а так, чтобы ни один лох в этом конце не смог сказать про вас просто «минус рысь» или там «минус вомбат». И автору, масштабному во всех отношениях, такое прохождение прекрасно удается.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}