«Сюита на финские темы»

«Война кончилась через 3 месяца и 12 дней только потому, что наша армия хорошо поработала, потому, что наш политический бум, поставленный перед Финляндией, оказался правильным».
Сталин.

Вообще-то планировалось несколько другое.

В самом начале кампании «Правда» писала: «Мы отбросим к чёрту всякую игру политических картёжников и пойдём своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели».

Всем было ясно, куда приведет «эта дорога». Уже 2 декабря (на второй день войны) в только что «освобожденном» селе Териоки было создано «правительство демократической Финляндии», возглавляемое секретарем Коминтерна Отто Куусиненом.

Уже была — заранее, еще до войны — заготовлена песня «Принимай нас, Суоми-красавица!», с которой победоносные войска должны были войти не то что в Выборг — в Хельсинки, причем непосредственно к юбилею товарища Сталина — 18 декабря. По специальному поручению Жданова Шостакович уже написал музыку, чтобы в этот счастливый день исполнять ее на улицах поверженной финляндской столицы. Эта «Сюита на финские темы» так и не прозвучала.

В Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца все же состоялись юбилейные торжества. Затем Сталин вместе со свитой направился в соседний Георгиевский зал, где было устроено представление. 

Но наркому обороны должно было быть не до песен.

…Судьба 163-й стрелковой дивизии оказалась печальной. Финны начали опутывать гарнизон колючей проволокой. Прибивали колючку прямо к деревьям в несколько рядов на разной высоте. Теперь дивизия была уже точно в капкане. Снайперы стреляли весь день во всех, кто появлялся в зоне поражения. Создавалось впечатление, что финны превратили гарнизон в стрельбище и устраивают спортивные соревнования. И только с наступлением сумерек гарнизон начинал оживать. Вылазки разведчиков в тыл финнов почти прекратились, а если они и происходили, разведчики, как правило, обратно не возвращались.

Убито здесь было 2050 человек, в плен сдались 58. «Многие, — рассказывал финский офицер, — поднимали руки, но находившиеся рядом с ними, отстреливались до последнего момента, поэтому приходилось уничтожать всех. Среди убитых оказалось около тридцати женщин. Все они были в мужской одежде и дрались как львицы — еще храбрее мужчин — и отстреливались, кто из револьвера, кто из винтовок. Все они тоже были убиты. Это были либо сестры милосердия, либо фельдшерицы. Их пол был установлен уже на трупах».

Сюда, в Суомуссалми, финны свозили иностранных журналистов; среди них оказался бывший русский революционер, эсер-боевик Зензинов, написавший потом об этом горькую и жестокую книгу. В России ее издали только в 2020 году. 

Среди прочего в разбитом фургоне Зензинов нашел целую кучу книг — это была, очевидно, походная библиотека 34-й легкотанковой бригады. В каталоге значилось 109 книг художественной литературы и 135 книг исторического и социально-экономического содержания; в том числе четыре экземпляра «Истории СССР» Шестакова, 17 экземпляров «Истории ВКП(б)», полное собрание сочинений Ленина, книга Клаузевица. В «Истории ВКП(б)» портрет маршала Блюхера был несколько раз перечеркнут красным карандашом, его имя было зачеркнуто и в тексте. А изображение расстрелянного маршала Егорова (начальника Генштаба) было даже крепко заклеено белой бумагой. Много валялось повсюду технических и военных книг: «Устав внутренней службы РККА», «Полевой устав пехоты РККА», «Строевой устав пехоты РККА», «Наставление по стрелковому делу РККА» и огромная, еще не развязанная связка книг — «Наставление к лыжному спорту»…

Рядом с книгами нашлась тетрадь в клеточку, «опись», составленная «16 октября 1939 года в дер. Заячья Сельга», здесь же лежали несколько экземпляров газет и журналы тех лет, заголовки которых громко кричали о победах. Среди них попалась неизвестно как сюда угодившая старая «Правда» с кратким интервью с давно расстрелянным маршалом Тухачевским, его слова о необходимости уменьшения числа военных конфликтов в Европе были особенно трогательны.

Силы были неравны

«Линию Маннергейма», полосу укреплений вдоль старой границы на Карельском перешейке, советские войска все-таки прорвали, «завалили» телами солдат. К тому же обнаружилось, что Финляндия не может ожидать активной помощи даже от симпатизирующих ей ближайших соседей, скандинавских стран. Если такие страны, как Уругвай, Аргентина и Колумбия (расположенные на другом конце Земли), на Ассамблее Лиги Наций решительно встали на финскую сторону, то Швеция, Норвегия и Дания, на словах поддерживающие Финляндию, заявили, что они не будут принимать участие в каких-либо санкциях против Советского Союза. Более того — страны Скандинавии воздержались от голосования по вопросу об исключении агрессора из Лиги Наций — страшно было.

Из Лиги Наций СССР тем не менее исключили. За Союз не было подано ни одного голоса.

Но в феврале на совещании правительства Финляндии с военными Маннергейм сказал, что армия больше не выдержит. Надо срочно заключать мир. Переговоры длились долго; требования «обиженного» упорным сопротивлением Советского Союза с каждым днем росли. Правда, уже речи не шло ни о «людях Куусинена», которых следовало обязательно включить в финское правительство, ни о военном договоре (по образцу кабальных договоров с Прибалтийскими республиками), на котором поначалу СССР тоже настаивал.

Все в один голос говорили о том, что переговоры Молотов вел в исключительно грубой, бесцеремонной форме. Это вообще был принятый в СССР стиль разговора со слабыми соседями. А здесь дело усугублялось тем, что на глазах всего мира три месяца подряд на колени не могли поставить «какую-то Финляндию», и сейчас ее «ставили на место».

Несмотря на это, Финляндия сохранила независимость, Советский Союз не смог взять под контроль всю территорию страны, удовлетворившись тем, что обеспечил свои непосредственные стратегические интересы или то, что казалось ими. «Правительство Куусинена» бесследно растворилось, сам «премьер» вернулся в Москву — к прежним обязанностям.

Чего это стоило?

Согласно поименным спискам, составленным в 1949–1951 годах Главным управлением кадров Министерства обороны СССР и Главным штабом Сухопутных войск, безвозвратные потери Красной армии составили 126 875 военнослужащих. Сегодня разные исследователи называют до 131,5 тыс. потерь только убитыми.

За время Зимней войны от руководства войсками были отстранены (как не справившиеся) 3 командующих армиями, 8 командиров корпусов, 9 командиров дивизий и 31 командир стрелковых полков. Военачальники, снятые с занимаемых постов, становились тем самым в глазах подчиненных и общественности конкретными виновниками всех неудач и провалов. Ворошилов потерял пост наркома обороны.

И еще цифра (наверняка неполная). В ходе той трехмесячной войны за показавшиеся неугодными высказывания, а также «направленные против правительства и руководства Красной Армии», по печально знаменитой статье 58-10 (антисоветская агитация) УК РСФСР к суду военного трибунала было привлечено и расстреляно 843 военнослужащих. Не учтены расстрелянные безо всяких трибуналов, а таких тоже было немало.

В ходе войны в плен попали 5395 военнослужащих РККА, включая 293 командира и политработника. Почти все они (за исключением 20 человек) были выданы СССР после войны, включая и тех, кто возвращаться категорически не хотел и заявлял об этом. На Родине отнеслись к ним сурово: по итогам спецпроверки 158 человек бывших военнопленных были приговорены к высшей мере наказания «за измену Родине» и расстреляны, 4354 человека решением Особого совещания при НКВД СССР попали в исправительно-трудовые лагеря сроком от пяти до восьми лет, и только 450 бывших военнопленных (как правило, попавших в плен без сознания или с тяжелыми ранениями) были освобождены.

Но разве оно того не стоило? Ведь что бы там ни было, СССР войну «выиграл». Выборгская губерния «вернулась в состав России», базу на Ханко получили…

А финны (до того склонявшиеся в сторону англичан) окончательно выбрали себе союзника — Гитлера. Академик Александр Чубарьян (ныне научный руководитель Института всеобщей истории РАН) в соавторстве с хельсинкским профессором Олли Вехвиляйненом констатирует, что, хотя советско-финские отношения и до войны не отличались теплотой, в ее результате Советский Союз «приобрел озлобленного соседа, озабоченного своей безопасностью и стремящегося к реваншу».