«На бренный ужас невзирая, а, может быть, и вопреки»

Александр Иванович Зорин, которому недавно исполнилось 84 года, начал писать стихи еще дошкольником, только научившись читать обрывки газет, постеленных на столах в детском саду вместо скатертей, и уличные вывески. Букварь был у него перед глазами: Буквы большие, а когда с чтением помогала мама, запоминались они легко.

«Читал в юности запойно по ночам в кухоньке нашей коммунальной квартиры, — вспоминает поэт. — Отец, амнистированный в 53-м, вернулся домой и стал собирать библиотеку — русскую классику». Она и уберегла пацана, имевшего уже два привода в милицию, от криминальной дорожки.

После нескольких лет, проведенных на вахтовых работах, в том числе в рыболовном флоте и геологических экспедициях (после профильного техникума), Зорин поступил на заочное отделение Литинститута имени Горького. Москвичей тогда не брали на очное, стремясь «более равномерно» распределять литературные кадры по стране. Пришлось совмещать учебу с работой, какая подвернется: сторожем, дворником, заправщиком на автобазе, разнорабочим в строительных шабашках.

Поэт «из народа», по признанию Александра Ивановича, «физически ощущает весомость строки, многозначность выстраданного слова, когда возвышенная лексика уживается с низовым обиходом».

Со временем у Зорина появилось свое Болдино — деревенский дом на Валдае, где он поселился с семьей, устроившись учителем в сельскую школу. Постепенно учеников становилось все меньше, и школу закрыли. По рекомендации Арсения Тарковского в 1979 году Зорина приняли в Союз писателей, что стало для него настоящим спасением, поскольку над поэтом уже нависала угроза уголовного преследования «за тунеядство».

«Мои взгляды, — поделился Зорин с «Новой», — не поколебались с юных лет, когда мы читали задиристые стихи у памятника Маяковского. Однажды меня оттуда забрали в милицию». Но и позже поэту не раз придется столкнуться с «ее величеством Госбезопасностью. Однажды настучали соседи: на квартире у Зорина собирается молодежь и что-то декламирует — пришел разбираться оперативник. Потом донес кто-то из родителей детей, посещавших молодежную литературную студию при библиотеке, — якобы Зорин «занимается религиозной пропагандой». Пришлось держать ответ перед председателем Союза писателей В.В. Кузнецовым, который, видимо, уже зная, что Зорин стал прихожанином о. Александра Меня, имевшего в органах репутацию «еретика», спросил: «Ты кто — православный или католик?» Зорин ответил: «Христианин».

В 1970–80-е годы его поэтические сборники выходили не только в официальных советских издательствах и журналах, но и в самиздате, где тиражировалась, например, его религиозная поэзия. Зорин серьезно увлекался философией Циолковского, «общим делом» Николая Федорова, толстовством, уфологией. Из мира научной фантастики на реальную землю поэта вернул, казалось бы, простой вопрос мамы: «А нет ли их поближе — братьев по разуму и по духу? Разве не могут быть братские отношения между людьми?»

И как будто в ответ на эти вопросы через пространство самиздата к Зорину пришли книги о. Александра Меня: перепечатанные на машинке «Сын Человеческий» и первые тома его истории религии «В поисках Пути, Истины и Жизни». Книги привели к реальному знакомству с Менем в сентябре 1975 года. Община в Новой Деревне, на окраине подмосковного Пушкина, где служил нелюбимый властью о. Александр, стала для Зорина «универсальной жизненной школой», чему он позже посвятил свою книгу об о. Александре — «Ангел-Чернорабочий».

Постепенно встречи стала сопровождать «Волга» с занавесочками, парковавшаяся под окнами, — чекисты держали руку на пульсе. Дважды в квартире, пока хозяев не было дома, приходили с обысками, стояла прослушка, несколько раз Александра и его жену Татьяну вызывали на допросы. После убийства о. Александра в сентябре 1990 года его приход по большей части переместился в Москву — в храм Космы и Дамиана напротив Моссовета. В начале 90-х община развернула бурную деятельность: Зорин стал соучредителем общества «Древо Добра». Общество объезжало разные регионы России с лекциями и диафильмами о вере, комплектовало сельские и тюремные библиотеки. За несколько лет работы «Древо Добра» распространило более трехсот тысяч книг и журналов.

В 2020-м, по семейным обстоятельствам, Александр и Татьяна Зорины на время приехали к дочери в Германию. «Но события так круто и свирепо развернулись, что пока о возвращении думать не приходится», — говорит поэт. Сборник «Вверх по водопаду», изданный Зориным в этом году, стал своего рода его творческим резюме и манифестом духовного сопротивления тому, что постепенно пришло на смену тоталитарной империи.

«…чок-чок — сверкает звездный лучик… / На бренный ужас невзирая, / а, может быть, и вопреки».