«Пока что мы живем, осознавая потери»

Будущее наступит, оно неспешно вершится и созидается сегодня, но дух этой земли не привык лететь опрометью вперед, сквозь года и десятилетия, он наслаждается знойным летом, каждым вечером теплой осени, чистотой и ясностью холодного зимнего утра, в котором нестерпимо прекрасны закрывшие этот уютный мир от суеты и скоростей времени древние, великие горы. Если вы выберете наугад, из какой части Еревана вам поехать за город, то уверяю, что каждый раз вы встретитесь с разной, неповторяющейся и непохожей в своей разной природе Арменией. Это гарантировано.

А еще история этой земли пронизана болью. Часто нестерпимой и при том же нередко и парадоксально светлой. И там, где в иных случаях по всем законам жанра должны бы наступить упадок и безнадежность, где страдание затмевает свет и надежду, здесь, вопреки любой безжалостной логике, вновь и вновь возрождается жизнь и дает новый росток, подобно дивным, редким цветам среди камней молчащих ущелий. 

Тем, кто в минувшие годы в связи с известными событиями эмигрировал и остался в Армении, родные и знакомые обязательно задают вопрос с подковыркой: что же вы бежали от одной войны и пришли в итоге к другой? Что на это ответить? Война здесь действительно совсем не глухое эхо откуда-то «издалека» и смутного «давно». На окраине Еревана трехцветными знаменами зияет открытая и очень болезненная вечная рана не только от уже далеких трагических событий начала 90-х, но и двух-, пяти-, девятилетней давности. Конфликт конца советской империи угасал и разгорался снова с разной степенью интенсивности. Надежда появлялась и угасала. И мир здесь до сих пор очень зыбок и пока что существует фактически лишь устно, имея за собой не особенно стабильные письменные подтверждения прекращения горячей стадии столкновения.

События августа этого года кажутся почти бесспрецедентными в истории этого давнего кровоточащего противоборства. В ходе трехсторонней встречи в Белом доме лидеров Армении, США и Азербайджана была подписана декларация — и был парафирован текст мирного договора между Арменией и Азербайджаном. Стороны согласовали его основные пункты и подготовили проект, который еще должен быть формально подписан и ратифицирован. В декларации среди прочего выражается намерение сторон продолжать процесс нормализации отношений, развивать экономическое сотрудничество и работать над окончательным подписанием и ратификацией соглашения. Стороны обязались прекратить все боевые действия, открыть дипломатические отношения, торговлю и движение между странами. Также в декларации подчеркнуто, что соглашение не должно противоречить территориальной целостности и суверенитету сторон. Это если сухо и вкратце языком больших чиновных кабинетов.

Годом раньше, в апреле и мае 2024 года, состоялись первые практические шаги по делимитации границы согласно советским картам 70-х годов. Процесс этот не проходил безболезненно, части территорий перешли к Азербайджану. Новая граница прошла в непосредственной близи к армянским селам, а в некоторых случаях прошла и через них. К тому же осталось еще множество неразрешенных вопросов, и процесс этот не является законченным и по сей день. Информации в Сети по этому поводу достаточно, но сухие цифры и факты документов и лент новостей мало что расскажут о жизни людей, которых это все коснулось напрямую.

В одно из таких сел с новыми границами я и отправился, чтобы услышать мнение непосредственно здесь живущих

Село Киранц в Тавушском регионе в двух десятках километров от Иджевана, оказалось совсем не таким, каким я его себе представлял изначально. Если ехать в сторону грузинской границы, то оно как раз окажется вдоль уходящей наверх серпантинами дороги. Село является одним из старинных в Армении, и рядом с ним расположен исторический памятник XII–XIII веков — монастырь Киранц.

Честно говоря, в ожидании увидеть блокпосты, проверку на въезде, какие-то вообще признаки режимного объекта я попросту проехал мимо, и лишь спустя несколько минут навигатор, да и придорожные указатели подсказали мне разворачиваться. Ничего из вышеописанного и режимного, конечно же, здесь не было. О том, что это село теперь на самой границе, весьма красноречиво говорил только крепкий массивный забор вдоль дороги, над которым была протянута колючая проволока. Это и оказалась та самая видимая часть новой границы. На повороте наверх, в горы, даже видно, как забор проходит в нескольких сантиметрах от стоящего тут дома. Не могу себе представить, что чувствует хозяин дома, зная, что за стеной у него не просто улица, а территория другого государства, которое до недавних пор считалось вражеским.

Время обеденное, на улицах тихо и пусто, почти никакого нет. Во дворе небольшого храма в центре села сидят двое молодых людей, о чем-то разговаривают. Через дорогу весьма скромное здание администрации, во дворе здания флагшток с национальным флагом.

В здании, то есть в администрации, обеденный перерыв, двери и даже окна открыты, но кажется, что там никого нет, и поэтому я перехожу через дорогу, чтобы заглянуть на территорию храма. Здороваюсь с сидящими там молодыми людьми, прохожу вглубь храмового комплекса. Здесь на его территории мемориал в память о местных героях разных времен. Одному из павших всего… девять лет. Об этом говорит фотография и даты на большом памятнике на церковном дворе. Много фотографий. Людей, которые некогда защищали и это село, и саму страну в самые разные времена. Умерли они в разное время, не только в военное, но память односельчан сохраняется о каждом из них. Даты рождения, даты смерти, лица.

Встречающиеся нечасто местные жители не особенно склонны к разговору. Здесь в основном говорят только на армянском, но люди приветливы и открыты. Возле местной школы несколько пожилых мужчин, среди которых узнается директор учебного заведения. С ним получается начать общение, но при этом он, ссылаясь на вышестоящее начальство, говорит, что не уполномочен разговаривать с журналистами. А мне бы по-хорошему и вовсе спросить разрешение на съемки и интервью у губернатора региона. Мы оба понимаем, что здесь и сейчас и даже в ближайшее время заручиться таким разрешением я не смогу, да и нет в нем необходимости, и поэтому я возвращаюсь в администрацию в надежде кого-нибудь там все-таки отыскать.

Теперь уже повезло больше. Охранник администрации, вежливый и скромный молодой человек в камуфляжной форме, с кем-то созванивается. И уже в скором времени я знакомлюсь с Гоар Вартанян. Она и сотрудник администрации, и жительница села в одном лице.

— Психологически, конечно, стало сложнее, — говорит Гоар. — Раньше мы жили, зная, что граница далеко, несколько километров, а теперь она вот, всего в 60 метрах.

Гоар, судя по всему, все же уполномочили на общение с журналистом. Говорит она спокойно, поясняя, что рассказывает все как есть, не приукрашивая.

— В селе сейчас живет около 350 человек, и никто не уехал, хотя мы потеряли землю, — продолжает свой рассказ Гоар. — И это касается не тех земель, которые перешли в связи с делимитацией. У нас забрали еще 200 гектаров тех земельных участков, которые всегда были нашими.

Если спуститься к новенькой школе, то от нее и до разделительного забора будет не более 150 метров. А из окна администрации можно увидеть пограничную вышку с уже азербайджанским флагом. Свободно, без бинокля. Очень неплохо эта вышка видна и с дороги, на выезде из села.

— Часть села теперь действительно «за забором», — говорит Гоар. — Люди вынуждены были уехать, у одного из наших односельчан там был свой магазин, теперь его больше нет. Да, те, кто потерял свои владения, получили компенсацию, но были и те, кто отказался от денег. 

Сама Гоар знает о тех событиях, которые были в конце 80-х — начале 90-х, со слов родителей, дедушек и бабушек.

— Да, здесь рядом был анклав, жили всегда как обычно, как соседи, но потом, как мне рассказывали, начались провокации, были выстрелы в нашу сторону, началась война. В Киранц она тоже пришла тогда…

По словам Гоар, ту отданную часть на сегодняшний день так никто и не заселил. Периодически кто-то приезжает, что-то изучают и смотрят на картах, там всегда присутствуют пограничники, но пока не видно и не чувствуется, что происходит заселение этих земель.

— Все село и дорога видны с самых ближайших вышек, — говорит Гоар. — Как вы думаете: комфортно ли жить с осознанием того, что ты не знаешь, что и когда может произойти? А что до подписанных договоренностей, то пока от них точно ни холодно и не жарко, посмотрим. Пока что мы живем, осознавая потери.

По дороге назад еще раз выхожу и смотрю на забор. Мне, никогда не жившему рядом с границей любого другого государства, эти ощущения новы и непривычны. Всего одна протянутая рука, шаг-два — и совсем уже другая, новая история. 

За время нашего разговора я, кстати, ни разу не услышал ни одного негативного слова в адрес новых «старых» соседей из уст собеседницы. В условиях того, что война здесь случилась не для одного поколения, того, что старые раны еще свежи, это не то чтобы хороший знак, скорее осторожность и ожидание. Но есть и в этом некоторые первые лучи рассвета после долгой ночи. Жизнь все равно продолжается.

Уезжая обратно в Ереван, я еще раз остановился и долго смотрел на это село, на разделительные сооружения, на пограничные вышки с одной стороны, на школу и утопающее в зелени деревьев старинное поселение с другой. Одна и та же погода, одно и то же небо, природа, прекрасная и не тронутая. Действительно ли это начало новой страницы истории отношений? Сколько понадобится времени для того, чтобы хотя бы когда-нибудь этот забор стал простой условностью.

Нельзя, да и не надо, забегать никуда вперед. Время все равно все покажет. Но, возможно, мы сегодня действительно видим начало чего-то нового в непростой истории Южного Кавказа, мир для которого теперь, в условиях всех общемировых нестроений, не просто опора, но и свидетельство того, что войны все-таки прекращаются и ничего дороже жизни быть не может и не должно. Посмотрим. Торопиться некуда. Жизнь покажет.

В этот же день с визитом в этом и в нескольких других приграничных селах был и спикер Национального собрания Армении Ален Симонян. Записал видео и произнес фразу: «Все только начинается».

Хорошо, если так. И хорошо, если начинается именно то, о чем говорят власти Республики Армения, то есть новая история. История мира и жизни, в которой война уйдет в прошлое.

Кажется, что предельно просто желание.

Посмотрим.