— Когда информация о готовящейся встрече получила официальное подтверждение, бывший президент Грузии Михаил Саакашвили написал следующее: «Будет подписан мирный договор, и этот день станет датой освобождения Кавказа от России». Мирный договор в итоге еще не подписан. Но вот что касается второй части утверждения: действительно ли Южный Кавказ освободился от России после того, что произошло в Вашингтоне?

— Думаю, это слишком громкое заявление. Страна, где Саакашвили находится в тюрьме, сейчас вроде не очень-то далеко отходит от России. И если имеется в виду тот факт, что российское присутствие уменьшается физически, что армяно-азербайджанское урегулирование в конечном итоге будет способствовать тому, чтобы было меньше российского влияния в регионе, то тут можно говорить, что это факт. Одновременно мы помним, что в Армении стоит российская 102-я база. Мы также понимаем, что Южный Кавказ в разных отраслях продолжает иметь довольно глубокие связи с Россией — экономические, культурные и так далее. Но тот факт, что разговор происходит в Вашингтоне, какие-то договоренности утверждаются там, означает, что уменьшается российское присутствие в урегулировании самых трудных вопросов.

— Обе стороны согласились с текстом проекта соглашения и никаких изменений в него вносить не планируют. С другой стороны, подписан трехсторонний меморандум о том, что мирный договор будет подписан в будущем. Насколько я понимаю, в дипломатии иерархии документов меморандум — это самая нижняя ступень. То есть по большому счету — это мало к чему обязывающая бумага. На ваш взгляд, то, что произошло в Вашингтоне, — это серьезный шаг вперед или это всего лишь еще один шажок в долгой дороге к мирному договору?

— Кроме всего прочего, было еще подписано письмо министрами иностранных дел о том, что Минская группа ОБСЕ прекращает свою деятельность. Получается, что Алиев в принципе формально закрывает тему Нагорно-Карабахского урегулирования в контексте Минской группы ОБСЕ. А он этого и хотел. Это для Азербайджана и для Алиева важная дипломатическая победа.

Во-вторых, для Азербайджана отменяется 907-я поправка, по которой между США и Азербайджаном не происходила кооперация в отрасли обороны. В-третьих, получается, что через Армению будет функционировать маршрут, который будет связывать Азербайджан с Нахичеванью. Одновременно Армения не получает ничего. Хотя мы слышали премьер-министра Армении, который говорил о том, что да, будут открываться все пути, мы будем связываться там с Россией, с Грузией и со всеми остальными, и с Ираном в том числе. Но это пока еще разговор.

Выходит, что Алиев приехал в Вашингтон обсуждать, как Азербайджан будет связываться с Азербайджаном же через Армению, и чтобы эта дорога имела легальный статус.

То есть, даже не подписывая мирный договор, Алиев в принципе получает возможность стратегического партнерства с США. Процесс уже начинается. И за несколько месяцев, по всей вероятности, будет такая же Хартия о стратегическом партнерстве между Вашингтоном и Баку.

При этом в Азербайджане не открывают свои границы и не открывают свою инфраструктуру для армянской стороны, а Алиев фактически получает дорогу в Нахичевань.

Какие модальности будут, какие детали будут? Кто будет этим заниматься? По всей вероятности, будет какая-то армяно-американская компания, которая зарегистрируется в Армении и должна будет заниматься именно деталями или техническими вопросами этой дороги — начиная с безопасности и заканчивая тем, что Алиев сам говорил: я не хочу, чтобы азербайджанцы видели армян. Якобы там «по фасаду» будут не армяне, а вот информацию о пути будет получать государство. Как все это будет работать — еще только предстоит понять. И одновременно Армения на 99 лет лизингом эту дорогу передает американцам.

Что же получает Армения? Армения получает одно. По всей вероятности, пока Трамп — президент, большой агрессии со стороны Азербайджана не будет. Большой войны, по всей вероятности, не будет. Армения получает трехсторонний контекст, в котором гарантом мирного договора, базируясь на меморандуме, являются Трамп или США.

— Судя по всему, все-таки Трамп. Если смотреть текст декларации, там нет слов о том, что США являются гарантом.

— Конечно, нет. Потому что пока еще и мирного договора нет. Это тоже нужно помнить. Я практически уверен, что вопросы про анклавы и вопросы по возвращению азербайджанцев на территорию Армении, разговоры про изменение Конституции Армении — все это будет продолжаться. И этот договор подписываться не будет, пока эти вопросы не решены.

Никол Пашинян будет говорить, что он закрыл тему заявления от 9 ноября 2020 года и конкретно 9-й пункт, в котором говорится о так называемом коридоре под управлением российской ФСБ. Вот и все.

Как вы правильно заметили, это заявление на уровне тостов. Хотя есть прекрасные фотографии, есть подписи трех глав государств. Понятно, что такого рода встреча обязательно будет иметь влияние на процессы. Посмотрим, какая в дальнейшем будет риторика. Я сильно надеюсь, что после этого мы от Алиева хотя бы не будем слышать слов на тему топонимики. Например, про Западный Азербайджан.

— Давайте отмотаем время немного назад. Не так давно Никол Пашинян и Ильхам Алиев уже встречались без посредников в Абу-Даби. Есть прямая зависимость между двумя встречами?

— До Абу-Даби же происходили другие процессы. Надо помнить, что тот же Уиткофф бывал в Баку, и понятно, что у него есть хорошие отношения с азербайджанским лидером. И то предложение, которое мы видим сейчас в форме декларации Армении, было сделано еще в апреле-мае этого года. Все это взаимосвязано.

Тут есть и другая тема, которую мы обсуждаем с коллегами и экспертами. Когда политическая карта Южного Кавказа рисовалась в начале XX века, а именно в 1921–1923 годах, когда подписывались Карские и Московские договора, все это же не сразу происходило. Мы видели, как через 5–10 лет после этих договоров в Нахичевани не осталось армян, как образовалась Нагорно-Карабахская область — но не под контролем Армении. У меня есть опасения, что сейчас у нас появляется какая-то новая дорога, которая может стать дамокловым мечом. Я имею в виду, что сейчас рисуются, по сути, новые линии границ. Мы должны помнить, что у Нахичевани тоже был абсолютно другой статус по договоренностям между Анкарой и Москвой. И в прошлом году, когда Алиев менял конституцию, Нахичевань окончательно поменяла статус и стала частью Азербайджана без какого-либо другого статуса автономии.

Так что меняется вся карта. Мои большие опасения состоят в том, что такого рода дорога может просто стать еще одним поводом для будущего конфликта.

А кто, кроме Трампа, выступает гарантом? Так что я рано радоваться бы не хотел.

— Иран уже выразил поддержку мирной декларации, но при этом выражает «обеспокоенность возможными негативными последствиями любого иностранного вмешательства, подрывающего безопасность в регионе, особенно вблизи общих границ». Вашингтонские договоренности могут стать миной замедленного действия в отношениях между Арменией и Ираном?

— Об этом я в том числе и говорю. Хотя на бумаге написано, что это суверенная территория Армении, но одновременно получается что-то вроде Суэцкого канала. Он считается египетской территорией — и одновременно там есть разные игроки, у которых есть разные права. То же самое с Панамским каналом.

— Как новое соглашение и декларация могут повлиять на армяно-турецкие взаимоотношения? Я имею в виду открытие границы между Арменией и Турцией. Турецкие власти не раз говорили: единственное, что сдерживает развитие отношений между двумя странами, это армяно-азербайджанский конфликт.

— Думаю, нужно ждать движения в сторону развития отношений. Кстати, встреча в Абу-Даби тоже напрямую связана с армяно-турецкими процессами. Если мы будем видеть прогресс по одному направлению, то это будет означать, что большие процессы начинают идти и по другому. Армянская сторона не раз объявляла, что хоть завтра может открыть границы. В принципе, тут осталась политическая воля Анкары.

— Какой реакции со стороны армянского общества вы ожидаете на то, что произошло, и на те договоренности, которые были достигнуты в Вашингтоне?

— Представители политической оппозиции в Армении сразу начали делать заявления, говоря о том, что это, в принципе, потеря для армянской дипломатии: «Мы все, что возможно было, дали, а ничего не получили». Безусловно, это все будет иметь влияние на предвыборные процессы в Армении.

Одновременно, конечно, разговор будет идти по направлению, как быстро и что будет открываться? Что будет Армения получать, скажем, от этой дороги физически? Если будут какие-то серьезные вложения со стороны США, то это в той или иной мере, конечно, будет иметь связь в том числе с безопасностью для страны.

Важнее всего то, насколько эту возможность использовал Пашинян для того, чтобы договариваться или продолжать разговор по теме энергетики и по теме кооперации, базируясь на хартии, подписанной между США и Арменией. Важно также, насколько быстро будут происходить процессы. Все это будет так или иначе влиять и на предвыборный процесс.

Антон Пиотрович