Поиграем в города: Брежнев–Войков–Ворошиловград

Артемовск против Бахмута

Попавший в зону боевых действий город Бахмут был известен под этим именем со времен стоящей над одноименной рекой крепости XVI века. Для большевиков крепость представляла небольшую ценность, в отличие от товарища Артема, донбасского друга Сталина и Кирова. Поэтому 101 год назад Бахмут стал Артемовском. Украинцы добрались до этого факта в 2016 году, вернув городу историческое название Бахмут. Но с марта 2022 года в сводках российских агентств город вновь стал именоваться Артемовском. Отдельного решения о повторном переименовании не было, но было распоряжение местного тогда главы Дениса Пушилина о том, что вся топонимика Донецкой области возвращается к состоянию на 11 мая 2014 года.

В связи с этим разгорелся скандал в Мелитополе. Российская администрация города (очевидно, руководствуясь этим распоряжением) представила для обратного переименования список улиц. Выяснилось, что при украинской власти в Мелитополе появились улицы советского академика Королева (вместо Куйбышева) и советского кинорежиссера, уроженца города Григория Чухрая (вместо того же Артема). Князю ростовскому, новгородскому и киевскому Ярославу Мудрому украинцы тоже оказали почести, написав его имя на табличках, где раньше красовалась «улица Розы Люксембург». А переулок Войкова (того, который причастен к убийству царской семьи и в честь которого до сих пор названа в Москве станция метро «Войковская») назвали Степной. Пришедшие русские Ярослава Мудрого, Сергея Королева, Григория Чухрая и Степной переулок решили в городе оставить, но подавляющее большинство улиц снова переименовали.

Вопрос о легитимности тех, кто переименовывает, уже сейчас приводит к неразберихе в картах для простых пользователей: например, если вы зайдете на «Яндекс Карты» через браузер за пределами России, увидите в Мелитополе улицы Независимости и Университетскую, а в России те же улицы будут обозначены как Александра Захарченко и Дарьи Дугиной. 

Как это делалось в Ленинграде

События 2014 года вокруг Крыма тоже были толчком к возврату в России советских названий, причем не только имен городов, но и учреждений и достопримечательностей. Именно в 2014-м Всероссийский выставочный центр (ВВЦ) был снова переименован в ВДНХ, а информационное агентство ИТАР-ТАСС — в ТАСС. И это несмотря на то, что Советского Союза не было уже больше двадцати лет, а, например, термин «достижения народного хозяйства» стал совсем архаичным. О возврате исторических наименований в этих случаях тоже говорить не приходится: ТАСС было основано при Николае II как Торгово-телеграфное агентство, а ВДНХ — при Сталине как Всесоюзная сельскохозяйственная выставка (ВСХВ).

При этом предложение о возвращении Октябрьской железной дороге исторического названия Николаевская быстро испарилось в информационном пространстве. Николай I, как известно, был вовсе не либеральным правителем, но, видимо, недостаточно решительным, поэтому в борьбе скреп Великий Октябрь победил. Вот если бы железная дорога появилась при Иване Грозном, которому сейчас в России принялись ставить памятники на пару со Сталиным, тогда, наверное, решение могло бы быть другим.

История с «недопереименованием» Волгограда в Сталинград (временные смены табличек на въезде в город к 9 Мая; переименование аэропорта) — из той же серии: заигрывания с мечтающими о «твердой руке». Официальный повод для всего процесса — Сталинградская битва. Но по этой логике Ленинградская блокада — событие не менее трагическое — могла бы вернуть Санкт-Петербургу имя Ленина, а противникам таких инноваций прозрачно намекнуть, что не стоит выступать против священной темы. Но ведь такая идея — пока — никому в голову не приходит. 

Сам Петербург вернул себе имя в 1991 году по итогам городского референдума. Для культурной столицы в эпоху перемен и свободы результат был довольно скромным — меньше 55%. Любопытно, что поначалу Анатолий Собчак, будучи главой Ленсовета, не давал даже обсудить эту тему на заседаниях: ссылался на дороговизну процесса и необходимость проявить уважение к блокадникам.

В Питере два года по этому поводу кипели страсти. А вот вопрос о переименовании области на сессиях Ленинградского облсовета ни разу даже не поднимался: там были слишком сильны позиции коммунистов, да и в верхах, поговаривают, сочли, что это и будет компромиссом: город — Петербург, но область — Ленинградская.

Годом раньше горсовет города Горького со второй попытки ходатайствовал о возвращении названия Нижний Новгород. Тогда же сняла с вывесок имя «всесоюзного старосты» Калинина Тверь: местные активисты продвигали эту тему с 1988-го, позже их поддержали калининские депутаты, а затем и президиум Верховного совета РСФСР, возглавляемый Борисом Ельциным. Тогда окончательное решение принималось президиумом в Москве, поэтому вместе с Тверью, Нижним Новгородом и Самарой (экс-Куйбышев) переименовали и области. Свердловск, как и Ленинград, созревал дольше, схема принятия решений изменилась, поэтому Екатеринбург ныне окружает Свердловская область.

За переименования городов ратовала интеллигенция и молодежь. Пенсионеры-ветераны обычно выступали против. Многие просто привыкли, некоторые в поисках аргументов «против» ссылались на необходимость тратить бюджетные деньги. Консервативные группы победили в Кирове и Ульяновске, поэтому древние названия Вятка и Симбирск так и не вернулись на карты России. Как и Екатеринодар (нынешний Краснодар). Губернатор Кировской области Никита Белых, пришедший во власть из «Союза правых сил» Бориса Немцова, пытался вернуть горожан к вопросу и даже нашел поддержку в Институте истории РАН, но не у кировчан. Сергей Киров, между прочим, ни разу не был в названном в его честь городе.

А вот Клим Ворошилов в Луганске был и так много активничал, что город переименовали в его честь задолго до его смерти. Правда, при Хрущеве, в 1957 году, сам Ворошилов в статусе председателя президиума Верховного совета СССР издал указ, запрещающий менять топонимы в честь живых еще людей. Так город опять стал Луганском, а после смерти «скромняги» Ворошилова — снова Ворошиловградом. В 1990 году — снова Луганском. 

О переименовании Калининграда теперь и заикнуться боязно. Но еще в 2011 году небезызвестный уроженец Калининграда Олег Кашин (ныне «иноагент», а тогда корреспондент «Коммерсанта») спокойно, хотя и деликатно, в своем издании рассуждал на тему, что «Калининград, конечно, рано или поздно придется переименовать» (обратно в Кенигсберг). Даже тогдашний губернатор Цуканов, хотя и являлся сторонником Калининграда, готов был отдать вопрос на откуп региональному референдуму. Почти все бумажные карты Калининградской области в 2000-е были двуязычными — названия населенных пунктов дублировались на немецкий язык, да и в самих городах до сих пор царит плохо скрываемая мода на уважение к немецкому периоду истории.

Города-генсеки

Когда в 1980-х стали активно умирать генеральные секретари, в их честь, по коммунистическим понятиям, надо было тоже что-то называть. Областные центры уже не трогали, но из остального выбирали покрупнее. Первым под раздачу попал молодой город Набережные Челны в Татарской АССР, родина КамАЗа. Старожилы до сих пор вспоминают, как из Москвы пришла разнарядка организовать в течение нескольких часов митинг рабочих и принять на нем резолюцию с просьбой о переименовании. Как и Киров в Вятке, Брежнев никогда не был в Челнах. «Весь город втихую возмущался указом о переименовании, хотя в тот день на митинге с трибуны говорилось обратное», — вспоминает местный писатель Николай Алешков. Через несколько лет Алешков с другими горожанами стал собирать подписи за отмену того решения. В разгар перестройки подписи отвезли в Москву, и город-генсек как-то тихо исчез с карты советской Татарии.

Депутат челнинского горсовета и член местной топонимической комиссии Альберт Петров объяснил, что «эпоха Леонида Брежнева не была эпохой застоя, так ее назвали Чубайс и другие либералы, которые пришли к руководству страны с одной целью — развалить державу».

Переименование старинного русского Рыбинска в Андропов в 1984 году было еще более одиозным. Рыбинск, вообще-то, часто переименовывали, но если Екатерина II играла с однокоренными к слову «рыба» словами (Рыбная Слобода, Рыбной, Рыбнослободск), то любители советских культов поиздевались над городом более изощренно. В 1933 году его хотели назвать Барановском в честь погибшего наркома тяжелой промышленности Баранова. В 1946 году переименовали в Щербаков (в честь кандидата в члены Политбюро). И наконец в 1984-м — в Андропов (потому что Юрий Владимирович учился там в техникуме). Все переименования, включая обратные, как водится, — «по просьбам трудящихся».

Черненко замарал карты совсем мало: в его честь были «увековечены» два небольших райцентра в Красноярском крае и в Молдавии. Названия продержались три с половиной года.

Судя по проспекту Путина в Грозном, указ Клима Ворошилова о недопустимости прижизненных переименований действовать уже перестал. Но в Москве в начале нулевых больше шума было по поводу улицы Ахмата Кадырова в Бутово. Хотя бы потому, что в столице действует свой закон, запрещающий называть улицы в честь деятелей до того, как пройдет 10 лет после их смерти.

Закон для России, измученной переименованиями в угоду текущей госконъюнктуре, очень мудрый. Но законы, увы, в нашей стране постигает та же участь, что и города, улицы и проспекты. В мае 2004-го, сразу после убийства Ахмата Кадырова, Владимир Путин «настоятельно рекомендовал» московским властям увековечить память погибшего президента Чечни — и через три месяца улица была преподнесена на блюдечке. Восторга по этому поводу не испытывали не только жители района, но и ветераны чеченской войны, вспоминавшие резкие высказывания Кадырова, когда тот был против российских войск.

Церковь цесаревича на улице Дзержинского

В небольших городах вообще нередко можно столкнуться с абсурдными сочетаниями. Например, церковь Троицы Живоначальной в подмосковных Люберцах до сих пор имеет адрес Урицкого, дом 1 (Урицкий — босс петроградского ЧК). А церковь цесаревича Алексея на улице Дзержинского в городе Бологое Тверской области попахивает уже даже не абсурдом, а отборнейшим цинизмом. (Эта церковь до сих пор остается недоразрушенным недостроем: при императоре строительство не успели закончить, но большевики все равно нашли, что развалить — главу и верхние ярусы колоколен. Из этого места получился бы неплохой памятник всевозможным русским культам — бессмысленным, беспощадным и из серии «умом не понять».)

В город Гороховец Владимирской области некоторое время назад решили активно зазывать туристов (возят целыми автобусами) для изучения дореволюционной, эдакой пасторально-чеховской жизни. На любой карте в Гороховце вы найдете дом купца такого-то, помещика такого-то. Сотрудники туристических инфоцентров здесь крайне любезны: в общем, welcome, tourist. Но центральная площадь этого уездного города с красующимся Сретенским монастырем XVII века носит при этом имя товарища Патоличева. Можно сказать, по блату. Дело в том, что этот товарищ когда-то воевал с белыми, а впоследствии его сын три десятка лет возглавлял Министерство внешней торговли СССР. А когда-то центральная площадь Гороховца носила красивое название Благовещенская.

Борьба ностальгий

Жириновский был одним из немногих приближенных к власти политиков — активных сторонников декоммунизации в России (по крайней мере, в части топонимики). Он хотел вернуть в Москву Николаевский вокзал и особо бурно критиковал метро «Войковская».

Но самое удивительное, что в числе сторонников возвращения исторических названий оказался автор нового пропагандистского учебника истории, экс-министр культуры, начавший цензуру в отечественном кинопрокате с фильма «Смерть Сталина», Владимир Мединский. Об этом недавно сообщил на своей странице в «экстремистском» Фейсбуке* бывший сотрудник возглавляемого Мединским Российского военно-исторического общества (ныне почетный «иноагент») Константин Пахалюк.

«Когда он был депутатом, он был в тех кругах, которые ратовали за переименования, — подтвердил Пахалюк «Новой газете». — Во власти есть и другие люди, которые ностальгируют больше по имперскому. Но поднимать сегодня в России этот вопрос — это большие политические издержки, это значит получать очень сильный удар от коммунистов и различных людей, ностальгирующих по Советскому Союзу. Даже в тех случаях, когда речь идет о террористах и людях, которые имеют малое отношение к российской истории».

Процесс возврата исторических названий в отдельных случаях все-таки идет. Наиболее мутные и незначительные деятели вроде Урицкого продолжают исчезать с карт городов (в 2023 году в Арзамасе улица Урицкого переименована в Спасскую, а в Кирове — в Успенскую). В Кирове лишились «именных» улиц также Володарский (он же Моисей Гольдштейн, главный пропагандист Петрограда, погибший от рук эсера-рабочего), Карл Маркс, Роза Люксембург и некий Дерендяев. По легенде, последний был рабочий, высланный царским режимом в Вятку за революционную деятельность и впоследствии убитый во время событий 1905-1907 годов. Но местный краевед Владимир Любимов, погрузившийся во все возможные архивы и метрики, не нашел о Дерендяеве никакой достоверной информации. Кандидат исторических наук и, что тоже симптоматично, кировский протоиерей Александр Балыбердин уверен: никакого Дерендяева в реальности не существовало, а одна из центральных улиц областного центра сто лет носила имя вымышленного персонажа.

Когда же граждане получают свободу выбора, исправлять историческую несправедливость добровольно уже мало кто из них хочет. К привычке и привязанности к ставшему родным набору букв иногда добавляется ностальгия по советскому периоду. При этом многие просто не знают, кто тот деятель, в честь которого названа улица. Убивал ли он людей, разрушал ли церкви — эти вопросы жителей волнуют далеко не в первую очередь, если волнуют вообще.

В целом же суть войны топонимов лучше всего сформулировал все тот же Константин Пахалюк: «Первый аргумент нынешней власти, которая держится за советские топонимы, — «это наша советская история, не дадим ее никому на поругание». Второй — в этих кругах есть восприятие царской России как общества иерархичного, эксплуататорского и несправедливого, при этом популярно мнение, что советская идея была хорошая, и чтобы современная компрадорская элита не стерла все советское, мы должны биться за эти названия. А со стороны переименователей логика обратная: большевики — это люди, которые повели Россию по неправильному пути, несмотря на многие успехи, пролили много крови. Весь этот вопрос с названиями — в какой-то степени заочный и иногда ложный спор о путях развития России».

* Принадлежит компании МЕТА, деятельность которой признана экстремистской и запрещена на территории РФ.