Творчество строгого режима

В небольшом уютном московском рок-кабачке недалеко от пафосного МГИМО вслед за «Королем и шутом», «Зверями» и Цоем начинает звучать Земфира*, потом «Сплин». В этом нет никакой фронды: просто это музыка целого поколения, которая вряд ли может быть стерта пропагандой, разделившей кумиров на «врагов» и «патриотов». 

Музыкальная мода устроена так, что спустя какое-то время она возвращается. Мы уже пережили моду на эстраду 80-х, потом 90-х, успели пустить слезу по нулевым. А потом нам в нашей жизни слишком многое поменяли, выставив всех на плацу. Но уже сейчас некоторые музыканты готовы «отмотать назад» и вернуться (хотя бы в нашей общей памяти) в беззаботное время, когда границы были открытыми, когда из Москвы летали на съемки и выступления в Киев, из Риги — в Москву. Все это крутилось там и сям на радио и ТВ, на ютубе и в «ВК», разрешенных по обе стороны линий ментального соприкосновения, а музыканты жили одним большим комьюнити.

«Это было в России, значит, было во сне»

Сейчас не каждый с ходу вспомнит, что концертную жизнь чуть раньше 2022-го круто обломал ковид. Если не углубляться в морально-политические дебри, для музыкантов это было ударом тотальным и более мощным, чем последующие события вокруг Украины: концерты оказались под запретом везде, независимо от мировоззрения вокалиста. Музыкантам, не хватавшим звезд с неба и зарабатывавшим от концерта к концерту, буквально не на что стало жить.

Ну а когда грянул бесконечный февраль, надежды на возвращение к временам свободы и всемирных карнавалов растаяли. Саундтрек этого мрачного периода, собственно, и начался весной 2022-го с ностальгической песни по совсем недавнему прошлому:

Сергей Шнуров, оперативно уволившийся из разгромленно-растерянных российских медиа, записал песню «Мелочи», главную строчку которой напевали почти все: «Как же хорошо мы плохо жили».

Дальше пошла совершеннейшая жесть: собиравших стадионы музыкантов стали массово вносить в списки граждан второго сорта, запрещать концерты, наказывать за голые вечеринки, заводить уголовные дела. Многие уехали из страны сами. Шнур, пропихнувший ту песню следом за обличающей уехавших коллег, зачем-то связался с Евгением Пригожиным, писал ему льстивые гимны и попал под раздачу уже с другой стороны (отделался легким испугом). Но большинству музыкантов (во всяком случае тех, кого принято относить к «инди», к року) жизнь с туго затянутым ошейником, понятное дело, мало улыбалась.

Ностальгия по дооперационному времени началась в эмиграции, где, с одной стороны, все можно, а с другой — тема обострена отлучением от родины. И если Оксимирон*, успевший приехать в Питер, чтобы уладить дела, снял там по ходу клип «Ойда», передав привет СК и прокуратуре непосредственно с улиц родного города, то Монеточка* с песней «Это было в России», пожалуй, претендует на победителя в номинации «Ностальгия по 2021-му»:

Помню, как моросило, а я шла из кино.
Это было в России, значит, было давно.
Это было в России, значит, было во сне.
Сон украсть не под силу, он останется мне.

Борис Гребенщиков*, с виду расслабленный, но внутри наэлектризованный, тоже бросает посреди своих философско-поэтических изысканий пару проникновенных строк: «Я не помню, где дом, у меня больше нет ключа».

А «политический рецидивист» Лева Би-2* в запрещенно-экстремистском Инстаграме** откуда-нибудь из восточной Латвии нет-нет да и запостит фото с белыми березками. И как тут не вспомнить одну из самых сильных (и, можно даже сказать, недооцененных) песен «Би-2» «Родина» 2019 года: «Видеть не могу без слез фотографии берез». При этом Лева, конечно, больше стебется, чем плачет по России.

Вакарчук и Расторгуев на одной сцене

На четвертый год творчества строгого режима во внутрироссийской музыкальной среде забрезжили отголоски воспоминаний о беззаботном времени. Леонид Агутин в соцсетях вдруг вспомнил свой бенефис на «Новой волне» в Юрмале в 2013-м. (Помните, в СССР было принято сравнивать достижения социалистической экономики с 1913 годом? Вот 2013-й тоже стал теперь почти эталонным годом, когда беда уже накатывала, но пока еще ни на что не влияла.)

«Увидел в YouTube свой юбилейный концерт на «Новой Волне» в 2013-м и завис, — написал Агутин. — Обалдеть! Какое время. Все вместе. Добро, любовь и уникальность. <…> Рад, что это было в моей жизни. Посмотрите! Там много чего интересного. А главное, на сегодняшний день — беспрецедентного». 

И музыка пусть и медленно, но стала дрейфовать в сторону вот этой ностальгии по вменяемости. Внезапно выстрелил в хит-параде «Нашего радио» старый добрый бит-квартет «Секрет» (правда, некоторые его участники, утверждают, что теперь это бит-дуэт — Максим Леонидов и Николай Фоменко; но суть не в этом). Фоменко на пару с запрещенным в России Леонидовым записали новую песню «Малибу» в позитивно-беззаботном секретовском стиле про райское место на берегу, запах денег, «Феррари», Бритни Спирс, Шона Пенна и прочих похмельных звезд Голливуда, гуляющих вдоль прибоя. Правда, в песне есть и мораль, вполне вписывающаяся в «традиционные ценности»: «Я таким не буду никогда, завтра брошу пить, разучусь курить…» Но это обещание чересчур напоминает то, какое давал в свое время Лепс, который — помните? — всю песню собирался уехать жить в Лондон, а в финале последнего припева передумал.

«Браво» и «Секрет» — группы, которые вполне могли бы стать вдохновителями грядущего хит-парада воспоминаний по беззаботности и безмятежности.

«Верните мне мой 2018-й!»

Пока же эту опцию отчасти закрывает группа «Руки вверх», собирающая в Москве аудиторию под сто тысяч зрителей — однако со старыми песнями. Пока и расклад другой: ведомый колоссальными пропагандистскими усилиями и ресурсами «патриотический» музпром пытается заполнить собой вычищенное от «врагов» пространство. В арсенале немногое — по-прежнему прежде всего Шаман, над которым посмеиваются открыто (и пока без последствий), и отдельные песни вроде той, что про белую березоньку от Татьяны Куртуковой. Продвижением повестки активно занимаются люди вроде шефа «Русской медиагруппы» В.В. Киселева, устраивающего на своем «Золотом граммофоне» громоподобные патриотические пятиминутки с вставанием зала.

В сфере фолка, кстати, у молодежи случилась внезапная ностальгия по Надежде Кадышевой. Раньше над плясками в кокошниках эта аудитория лишь посмеялась бы. А теперь билеты сметают, гонорары у артистки взлетели в космос, в зале убирают первые ряды, чтобы юным тик-токерам было где отплясывать. На вопрос, что же это такое происходит вокруг пожилой артистки, музыкальные эксперты хоть и стараются делать умные лица, но фактически пожимают плечами: то ли это большой прикол, то ли влияние «патриотических» речей. В целом можно сделать прогноз:

В России осталось достаточно авторов и исполнителей, которые рефлексируют между строк, насколько это возможно. Некоторые, наоборот, впали в ступор и перестали писать вообще. И те, и другие отчасти, наверное, завидуют Леонидову и Фоменко, что они могут настолько абстрагироваться от всяческого ужаса. Особенно Максиму Леонидову, лишенному в России работы и повторно уехавшему в ничуть не более спокойный Израиль.

«Я надеюсь, где-то на другом конце планеты я найду такое место, где достать меня не смогут», — поют «Гудтаймс» и панк-группа «Наив» в новой песне «Я устал». Однако чем сильнее рефлексия и душевная боль, тем сильнее тоска по нормальной жизни. Даже если ничего в смысле борьбы с «врагами народа» в стране кардинально не поменяется, сажать за воспоминания о довоенном времени вряд ли будут. Разве плох был, например, чемпионат мира по футболу 2018 года? Это был настоящий всемирный карнавал, заслуживающий самой красивой песни, а может, и слезливой баллады.

* Власти РФ внесли в реестр «иноагентов».

** Принадлежит компании МЕТА, признанной в РФ экстремистской организацией, деятельность которой запрещена.