А теперь — Щербатый!

Этот текст вышел во втором номере журнала «Новое обозрение».

Александр Овечкин не прыгнул в высоту на 2,5 метра. Не выбежал на стометровке из девяти секунд. Не взял четыре Больших шлема подряд. Не завоевал два десятка олимпийских медалей, у него их вообще нет ни одной, даже бронзовой. Это у мамы-баскетболистки два олимпийских золота, можно гордиться. У него командных достижений не так много, тут он даже в России не в первой хоккейной десятке. Он просто забросил много-много шайб, больше всех в одной конкретной иностранной лиге, и сделал это в 39 лет.

Статистика, голые цифры, интересные не такому уж большому числу людей на нашей планете, иногда становятся фетишем, и в этом тоже есть загадка. Чего тут больше — реальных достижений или раскрутки? С чего вдруг значительная часть человечества начинает следить за меняющимися цифрами с все возрастающим интересом, отчего при достижении рубежа замирают сердца не только у сумасшедших болельщиков, и как все это объяснить нормальному человеку, никогда не обращавшему внимания на спорт?

Да никак не объяснить. Но интересно хотя бы отчасти попытаться разобраться и в феномене рекорда, и в феномене самого автора, и в феномене раскрученности его достижения. Почему именно он — Александр Великий? Почему именно он — достиг? Отчего именно хоккейная статистика оказалась в фокусе внимания, нагло перехватив инициативу у футбола? Простые, в сущности, вопросы, которыми раньше интересовались исключительно фанаты. Но то раньше.

Одна лига

С футболом в популярности соревноваться бесполезно. Пока эта человеческая забава вне конкуренции, если брать ее всеохватность и глубину проникновения. В футбол не играют в Антарктиде, в остальных местах Земли он так или иначе присутствует. Из-за футбола могли воевать, из-за хоккея ничего подобного не случалось. Хоккей по степени распространения вообще локален по сравнению с другими раскрученными командными видами, менее доступен в силу своих технических особенностей, но у него есть свои козыри.

Плохой футбол смотреть невозможно, плохой хоккей более приемлем, потому что даже в таком варианте в нем ежесекундно что-то происходит, катать шайбу бесконечно долго никто не позволит. 

Футбол не имеет одной главной четко выраженной территории и какой-то одной лиги, в которой были бы собраны сильнейшие футболисты мира. Это и счастье, и беда футбола — в нем нет универсальных критериев, в том числе и по всякого рода статистическим рекордам, установленным в рамках национальных чемпионатов.

В хоккее лига номер один есть. Именно она является сильнейшей по всем критериям, что общепризнано, именно она диктует моду и задает тренды, как бы ни пытались другие что-то ей противопоставить. Национальная хоккейная лига — целая империя, государство в государстве, ее жизнедеятельность организационно не подчиняется Международной федерации хоккея, напротив — это ИИХФ обязательно выстраивает свою жизнь с оглядкой на Северную Америку, и даже подстраиваясь под нее. Объяснение простое: она детище родоначальников хоккея, здесь играют лучшие хоккеисты мира. Не все лучшие, но многие — даже, пожалуй, большинство. Быть звездой НХЛ — значит, быть звездой мирового уровня.

Имея под руками такой материал, достаточно легко выработать и руководствоваться понятными критериями, которые в НХЛ не меняются годами и десятилетиями. Вся статистика так или иначе должна работать на привлечение зрителей и их вовлеченность в процесс. Самые простые, самые понятные и самые привлекательные цифры — снайперские и бомбардирские. Вариаций на их темы и у всей НХЛ, и у каждого клуба — множество. В идеале каждый болельщик, приходящий на игру любимой команды, должен знать в первую очередь о знаковых голах и результативных передачах. Это как приправа к блюду, особенно необходимая, когда блюдо не слишком аппетитное. 

Спорить о том, кто является главным футбольным бомбардиром всех времен, можно бесконечно. НХЛ решила вопрос просто: лучший тот, кто забросил больше всех шайб в регулярных чемпионатах лучшей в мире хоккейной лиги. Именно в регулярных, потому что этот критерий уравнивает шансы претендентов, пусть голы в розыгрышах Кубка Стэнли «весят» больше. Кто не согласен, может заниматься своими подсчетами сколько угодно.

Мы, может быть, были бы первыми, кто не принимает такой достаточно примитивный и узко сформулированный вариант подсчета — у нас что, своих снайперов мало, что нам до заокеанских критериев? И дела нам бы не было до рекордов далекой североамериканской лиги, если бы не Овечкин. Если наш форвард может стать первым — значит, классификация правильная. Тем более что с ней так или иначе соглашается весь мир.

После того как рекорд Уэйна Гретцки в конце прошлого столетия застыл на безумной отметке 894 гола, он на продолжительное время стал интересовать разве что в плане констатации. Слово «погоня» применительно к этому числу выглядело до смешного нелепо. НХЛ это не радовало, но по-настоящему ждать вызова и соответствующим образом его капитализировать пришлось как минимум два десятка лет.

Потому что настоящих буйных мало, как пел Владимир Семенович Высоцкий.

Один буйный

Эпитет «Великий» в Канаде не нуждается в конкретизации, Уэйн Гретцки единственный его обладатель и «приватизатор». Он не был типичным снайпером, он во всем был нетипичным и уникальным, его рекорды перечислять бесполезно, его бомбардирское достижение будет стоять еще не одно десятилетие. Снайперскому рекорду, казалось, была уготована та же участь.

Попытки вычислить и раскрутить преследователя номер один периодически предпринимались с начала нового столетия. После того как в первой половине нулевых, не достигнув отметки в 700 заброшенных шайб, отвалились такие глыбы, как Марк Мессье и Стив Айзерман, а Бретт Халл замер третьим на отметке «741», надежда оставалась только на совершенно феноменального чешского форварда Яромира Ягра (он и в 50 с лишним лет продолжает забивать за свой родной клуб «Кладно»). Но Ягр, умевший в хоккее все, не был заточен на побитие каких-либо рекордов — иначе не променял бы на рубеже десятых три энхаэловских года на три сезона в омском «Авангарде». После перезагрузки Ягр вернулся в НХЛ накануне 40-летия (!), сил тряхнуть стариной хватило еще на шесть сезонов и шесть команд, с итогом «766» он застолбил третью позицию в истории, но замахиваться даже на результат легендарного Горди Хоу (801) было уже поздновато. И все, больше претендентов не просматривалось даже близко — одни были слишком стары, другие слишком молоды.

И вряд ли кто мог угадать такового в Саше Овечкине, пусть тот в первом же сезоне 2005–2006, да что там — в первой же игре в НХЛ привлек внимание хоккейной аудитории неуемной своей страстью к главному, для чего хоккей и существует, — к забиванию голов. Да и скажи ему, что через двадцать сезонов он побьет рекорд Великого, он бы послал прорицателя куда подальше. Загадывать на двадцать лет вперед… забрасывать в среднем по 45 шайб… ну это уж слишком.

«Вашингтон» выиграл битву за Овечкина у трех клубов. «Питтсбург» тоже не расстроился, заполучив Евгения Малкина. И если «столичные» прозорливо выбрали голеадора, то «пингвины» — организатора игры, в итоге не внакладе оказались и те, и другие. Не внакладе, но по-разному: Овечкин мог делать историю и без командных достижений, Малкин помогал брать «Питтсбургу» Кубки Стэнли. Овечкин оказался невероятно охочим до гола, по-спортивному наглым, никого не боялся, и было ощущение, что НХЛ — это именно его стихия, хотя и в родном «Динамо» он не терялся даже в свои юные годы. Малкин как центр нападения брал тонким пониманием игры, Овечкин — страстью и силой, если была возможность свалить соперника, он врезался в него без тени сомнения, даже если ситуация того не требовала.

Силовой форвард очень зависим от своей физической формы, его основные приемы вычисляемы, против них легче найти противоядие, если в дефиците хитрые и непредсказуемые ходы. А Саша Овечкин был вызывающе, традиционно, стабильно предсказуем. И тем не менее при всем этом поразительно эффективен!

Казалось, его быстро «раскусят», перекроют любимый «офис», то есть левый круг вбрасывания, лишат шайбы, будут блокировать быстро ставшие знаменитыми щелчки с ходу, станут выставлять против него таких же мощных и наглых, обязательно найдут рецепты — на то и сильнейшая лига мира, чтобы находить ходы. Ну и какой силовой хоккей без травм, в том числе и у партнеров, от которых голеадор крайне зависим, — все так, но… Травмы в основном обходили Овечкина стороной, личными плеймейкерами «Вашингтон» располагал, лучшим из них стал Никлас Бэкстрем, и главное — по спокойной дорожке, что свойственно многим россиянам после удачного начала и хорошего контракта, Александр, еще не Великий, не пошел.

Это, может быть, ключевой элемент, делающий путь Овечкина к рекорду особенным. Многие хотели, но только он смог. Многие старались, но только он сохранил неистовость и голевую жажду, которую он должен был утолять постоянно.

Через пять-шесть сезонов было уже понятно, что Овечкин станет лучшим российским снайпером в НХЛ. Но еще никто не заглядывался на главный рекорд — Гретцки прошел свои первые сезоны куда сильнее, с большим отрывом. Еще меньше было надежд на то, что «Вашингтон» когда-нибудь возьмет Кубок Стэнли. Кажется, ему и подвигов Овечкина хватало.

Один клуб

Конечно, «Вашингтон» никогда не ставил целью работать исключительно на рекорд своей главной звезды. Просто иногда так получалось само собой — провальный или просто никакой сезон, которые тоже случались, отчасти компенсировались новыми снайперскими достижениями Александра Великого. Да и кассу клубу Теда Леонсиса делал, конечно, Овечкин — его фирменная щербатая улыбка стала одним из самых знаковых символов Вашингтона. Да, всего города, а не только клуба.

Щербатость, полученная в матче против «Атланты» в третьем сезоне, во-первых, ничуть не расстроила брутальную звезду, а во-вторых, очень органично вписалась в Овечкин-стиль. В том сезоне 2007–2008 он забросил рекордные для себя, как позже выяснится, 65 шайб, впервые стал чемпионом мира, внеся значительный, но не решающий вклад в такую долгожданную победу сборной России. Слегка сумасшедший визит команды-победительницы в Кремль сразу после прилета из Монреаля дополнила вишенка на торте в лице улыбавшегося во весь рот Овечкина в шлепках — не успел переобуться после ночного празднования.

Ему еще предстояло провалить вторую по счету свою Олимпиаду в Ванкувере-2010, и остаться ни с чем в Сочи-2014. Все опасения по поводу легко читаемого однообразия, как ни странно, сбывались обычно в играх за сборную на главных турнирах. Самое обидное, что Овечкин прилетал в сборную по первому зову, даже с травмой, и даже на один матч, как получилось в Хельсинки в 2013-м, когда сборная России с позором вылетела в первом раунде от американцев. В какой-то момент ситуация «Овечкин в сборной никакой» начала уже раздражать.

К 2018 году проблем накопилось достаточно, чтобы как-то разрешились хотя бы некоторые из них. Бунт с попыткой пойти против НХЛ и все-таки поехать на Олимпиаду в Пхенчхан, как и ожидалось, закончился ничем, и даже «друг Леонсис» не решился сделать для своей главной звезды исключение. Это была одна сторона незавоеванной вожделенной золотой медали. Другая сторона обернулась сбывшейся мечтой, которая вряд ли осуществилась, если бы Овечкин тем или иным образом оказался в Пхенчхане. Тогда бы «Вашингтон» под руководством Барри Тротца, трижды подряд вылетавший с дистанции плей-офф от «Питтсбурга», возможно, и не добрался бы до Кубка Стэнли. А так все сложилось идеально — и с поднятым над головой самым главным Кубком, и со званием самого ценного игрока плей-офф.

До 50 шайб в сезоне не хватило одного гола, но это были уже сущие мелочи. Овечкин перешагнул рубеж в 600 шайб — это означало, что облик претендента обрел реальные черты. Правда, впереди была вся первая снайперская десятка, а в сентябре Овечкину исполнялось 32 года. Никто не повышал планку после тридцати, даже Гретцки в последние свои семь сезонов лишь дважды перешагнул рубеж в 30 заброшенных шайб, а в самом последнем вовсе остановился на скромной отметке «9» — против природы и возраста не попрешь.

Седеющий и уже семейный человек Овечкин был с этим не согласен, что полностью устраивало как лигу, так и сам клуб — сама возможность пошагово следить за голевым графиком единственного реального преследователя открывала простор для мощной раскрутки. 

Возможность невозможного — вот что обеспечило рост армии поклонников Александра Овечкина по мере его продвижения к рекорду. Снова начавший менять тренеров «Вашингтон» мог не волноваться за командные результаты — если бы погоня прервалась на самом интересном месте, это бы расстроило всех куда больше, чем стандартно ранний вылет клуба из розыгрыша Кубка Стэнли.

А «два в одном», как в 2018-м, уже получиться не могло.

Одна цель

Отметку в 700 шайб он преодолел за два сезона, чуть затормозился в 2021, ковидном году, но через год снова выбил невероятный для 36-летнего форварда «полтинник», после чего все осознали, что Великая погоня, если ничего плохого не случится, выходит на финишную прямую — до Горди Хоу оставалась 21 шайба, до «вечного» рекорда Уэйна Гретцки — 115 шагов. Наверное, самых трудных. Контракт был предусмотрительно заключен до 2026 года, но растягивать финишный отрезок на все оставшиеся четыре сезона было опасно. Надо было ковать железо здесь и сейчас.

Эстетическое удовольствие от игры Александра Великого, на мой взгляд, и в лучшие его годы получить было трудно. Чем там было любоваться — силовыми хитами на соперниках, бесконечной стрельбой из «офиса», отнюдь не элегантным катанием, голами в пустые ворота (клуб и почти все тренеры «Вашингтона» как могли создавали для знаменитой «восьмерки» режим наибольшего благоприятствования)? А Овечкин без завода, что, ради справедливости, случалось редко, вообще являл собой, в противоположность канадцу Уэйну Гретцки с его культом умного и техничного командного хоккея, стиль скорее «антисоветский» с культом индивидуальности и подчиненности состоянию главной звезды. 

Прервись погоня на полуслове, никто бы камня в Овечкина не бросил. Предыдущий сезон намекнул, что такое может случиться — новый тренер перестраивал погрязшую в болотном состоянии команду, зацикленность на великом походе Овечкина ей явно мешала, 31 гол дался ему с большим трудом. Во многом новому «Вашингтону» нужны были победы, а Овечкину — голы, и как-то это нужно было совместить к обоюдной пользе.

Как ни странно, главному тренеру Спенсеру Карбери это удалось. Овечкин с новыми молодыми партнерами в какой-то момент словно освободился от груза, придав и всей команде свежий импульс. Ноябрьская травма остановила процесс на лету, но 20-й сезон в клубе и 15-й капитанский не мог, не должен был завершиться на грустной ноте. По возвращении на лед начался последний отсчет, завершившийся триумфом, — Овечкин не выгадывал, где принять поздравления, он просто поставил точку там, где получилось это сделать, отправив рекордную 895-ю по счету шайбу в ворота российского голкипера «Айлендерс» Ильи Сорокина в Нью-Йорке. Матч был прерван ради того, чтобы весь мир увидел, как один великий передает эстафету другому. То, что «Вашингтон» проиграл, никто не заметил.

Через неделю Овечкин понял, как он устал. Да все поняли, не только в Вашингтоне.

Один первый

Овечкину осталось пережить самое трудное — испытание опустошением, которое неизбежно наступает после достижения цели. Вместе с лавиной поздравлений одномоментно возвращается и груз двадцати с лишним лет — не на пустом же месте начались шаги к рекорду, и каждый шаг чего-то стоил.

Чрезмерные восторги соседствуют с чрезмерными же претензиями, для которых, право слово, можно было найти другое время. Александр Овечкин такой, какой есть, со всеми своими политическими и иными пристрастиями, он живой человек, а не «русская машина», которая «не ломается», каковое выражение сообразно своему брутальному образу он однажды вбросил в мир. Как к хоккеисту и как к человеку, равно как к его достижениям, можно относиться по-разному — наши ультрапатриоты, к примеру, сильно недовольны тем, что рекорд он установил «американский». На противоположной российской позиции — предложения называть фамилией нового героя улицы, песни в его честь и сравнения с величайшими достижениями человечества, вплоть до первого полета в космос.

Человечеству в массе своей по большому счету плевать, что кто-то забил больше кого-то. Что касается тех, кому не плевать, то со словом «вечный» по отношению к рекорду следует быть осторожнее даже в утилитарном смысле: шайбы можно считать по-разному, правила переписывать, а критерии менять в угоду обстоятельствам. В спорте нет ничего вечно незыблемого, его суть — движение и преодоление, и дай бог, чтобы мы вопреки обстоятельствам еще находили силы радоваться тем или иным проявлениям и явлениям, на этот момент знаковым.

Что касается непосредственно главного героя и его достижения, то если взглянуть на происходящее шире, цифра — ничто, а путь — все. Пусть продолжает.