Минкультуризация литературы

Когда в январе появились новости о том, что Союз писателей России возглавит помощник президента РФ Владимир Мединский, стало понятно, что этот год ознаменуется кардинальным переформатированием российского книжного пространства. Если раньше попытки цензурирования и регулирования этого рынка носили характер разрозненный и хаотичный, то теперь этот процесс упорядочен и централизован. Если некоторое время назад на литературный процесс пытались влиять «социально близкие», то сейчас литература переходит непосредственно под контроль государства.

Эффект от такого перехода ждать себя не заставил. Бюрократическая машина может ехать очень быстро, когда рельсы смазаны, а судя по быстроте принятия решений, эти рельсы смазали на совесть. В феврале состоялся «эпохальный» съезд, на котором новый глава СПР обозначил его цели и задачи. В марте на заседании президентского совета по культуре все хотелки Союза писателей прозвучали уже четко. Многие смеялись: аппетиты выглядели непомерно раздутыми. Однако не прошло и полгода — да что там, двух полных месяцев не прошло, — как СПР получил абсолютно все желаемое.

На днях на сайте Кремля появился перечень поручений президента по итогам заседания мартовского совета по культуре. Почему-то основное внимание привлек запрошенный у Путина писателем Захаром Прилепиным театр, «ориентированный на продвижение современной драматургии патриотической направленности». Но остальные, более важные пожелания СПР тоже оказались учтены: будет образован попечительский совет Литинститута, куда войдут представители организации; СПР передадут издательство «Художественная литература»; Госдума разработает закон, по которому организации культуры смогут сдавать имущество в аренду книжным структурам по льготным ставкам.

Но и это всё мелочи. 

Куда важнее подобных подарков — положение о передаче полномочий от Минцифры к Минкультуры, которого Z-деятели добивались очень давно. А именно — пункт номер 3: «Правительству Российской Федерации представить предложения о передаче Минкультуры России государственных функций и полномочий по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере литературной и издательской деятельности». Срок — 10 июня. Именно это слово — «срок», а не «доклад» — стоит в документе, что означает безальтернативность поручения: не рассуждать, а сделать. В остальных «литературных» пунктах в качестве сроков обозначен ноябрь, а то и декабрь. И лишь у двух пунктов дедлайн, как говорится, «вчера» — про полномочия и передачу «Худлита» в ведение СПР.

Стоит обратить внимание и на то, на каком фоне появились эти поручения. С одной стороны, это явное усиление давления на книжную сферу со стороны силовых структур. Сейчас под ударом находятся два, пожалуй, лучших в России независимых книжных магазина: питерские «Подписные издания» и московский «Фаланстер». Административные и уголовные дела на писателей клепают с пулеметной скоростью — в конце апреля, прямо накануне продолжительных майских праздников, фигурантом уголовного дела стал Дмитрий Быков*. Штрафам в отношении литераторов несть числа. Количество доносов зашкаливает, цензура свирепствует: встречи с авторами, их выступления и лекции отменяются, книги запрещают или уродуют черной краской, которой замазывают «нежелательные» строки. 

С другой стороны, уровень взаимодействия СПР с властями повысился до самого высокого. С представителями Союза писателей встречаются и сам президент, и такие фигуры, как глава СВР Сергей Нарышкин и зампред СБ Дмитрий Медведев. Эти встречи — сами по себе огромный политический капитал, колоссальная, небывалая доселе поддержка со стороны государства.

«Патриоты» давно были недовольны тем, как с книгоизданием справляется Минцифры. Помнится, наиболее радикальные писатели этого круга не так давно предлагали передать литературу в ведение аж самого Минобороны. Правда, из этой идеи ничего не вышло, потому что это была частная инициатива.

Ключевой момент в нынешних перестановках заключается в том, что в Минцифры упор делался на развитие индустрии, на создание благоприятных для нее условий, то есть коммерческой составляющей. Что поделать, если при рыночной экономике книгоиздание — это бизнес! Переход литературы в ведомство Минкультуры (если/когда он состоится) означает перенос акцентов на идеологию, хотя от деловых отношений деваться все равно будет некуда. Здесь идеологов книжной сферы ждут сложности: для воплощения их мечтаний в жизнь без плановой экономики не обойтись. Нет, 

Разве что придется проводить поквартирные обходы и вручать жильцам книги насильно — каждому по томику.

Из-за всего этого в Минцифры и книжных организациях долго пытались от инициативы вежливо отбрыкиваться. В прошлом году, когда было еще можно, директор профильного департамента Владимир Григорьев спорил на съезде РКС с советницей президента Еленой Ямпольской по поводу закона о книгоиздании в РФ. Он даже высказал мысль о том, что такой закон — это, по сути, введение цензуры, и вообще в России наблюдается излишек ограничительных законов, которые книжной индустрии мешают страшно.

Да и президент «Эксмо-АСТ» Олег Новиков явно не радовался перспективе оказаться под крылом Минкультуры. Есть нюансы, вежливо и предельно аккуратно говорил он: например, «на сегодняшний день создана большая экосистема, куда входят, помимо авторов, издателей, литературных агентов, полиграфические предприятия, издательства, книжные магазины и платформы дистрибуции».

Даже министр культуры Ольга Любимова, кажется, тоже не особо стремилась к получению таких полномочий — зачем ей лишняя головная боль? Услышав инициативы СПР, она растерянно отмечала, что «нужны согласования и совет с нашими коллегами из Минцифры, поскольку у них, мне кажется, также есть свой план по развитию этой отрасли». Видимо, теперь никаких согласований и советов уже не требуется.

Это не значит, что мечтатели будут заняты только полетами в патриотических облаках и грезами об огромных тиражах, но какой-либо серьезной конкуренции в таких комфортных условиях им можно не опасаться. Недаром первое, что сделал Мединский, возглавив союз, — занялся объединением писательских организаций и ревизией региональных отделений. Отныне все действительно, похоже, будут петь хором, в унисон. И писать — тоже.

По сути, СПР как инициатор изменений становится главным книжным органом России. Как распределятся полномочия с переходом литературы под крыло Минкультуры, пока неясно, но понятно, что СПР отныне получает достаточно рычагов, чтобы напрямую влиять на процессы и получить идеологический контроль над отраслью.

В литературно-«патриотической» среде почему-то живет убеждение, что подконтрольное государству книгоиздание непременно приведет к появлению литературы высочайшего класса, при этом соответствующей «традиционным ценностям». Ждут как манны небесной расцвета новой лейтенантской прозы, хотя лично у меня складывается впечатление, что эти люди просто не понимают, что такое лейтенантская проза.

Отдельный предмет ломания копий — детская литература, которая «патриотами» рассматривается как инструмент влияния на будущие поколения. Российские власти ведут в этой области отчетливую политику: нужно, чтобы дети выросли с «правильными» установками, а переводная западная литература этому, разумеется, страшно вредит. Из недавнего в этой сфере — выпад Медведева против книг о Гарри Поттере, которые, по его словам, никакого отношения к будущему российских детей не имеют. К будущему-то, может, и не имеют, зато со всей очевидностью имеют к настоящему, а что касается самого Медведева, то и к его собственному недавнему прошлому: он и сам в некотором роде был поклонником и франшизы, и Джоан Роулинг. И даже брал у нее автограф за чашкой кофе во время визита на саммит G20 в 2009 году.

Если и когда литература станет полностью подконтрольной Минкульту, вопрос «очищения магазинов от низкопробного чтива», как выражался Владимир Мединский, вроде Роулинг и других зарубежных книг, выглядит вполне решаемым. Ошибка здесь в одном: все это не приведет к повышению качества Z-литературы — просто потому, что между двумя посылами нет никакой логической связи. Идеология вообще предполагает некий комплекс идей, которого ни у СПР, ни у российских властей просто нет — все идеи давно заместили запреты. В этой связи, полагаю, возможны дальнейшие кадровые перестановки, законотворческие инициативы и, без сомнения, усиление репрессивных и ограничительных мер в отношении «неправильных» издательств, магазинов и авторов.

Главная и предсказуемая беда не в том, что книжные магазины (лояльные, арендующие площади по льготным ставкам) рискуют оказаться завалены «патриотической» литературой. Беда в том, что выпуск другой литературы может быть заблокирован надолго. В России до блеска «вычистили», к примеру, официальную журналистику. Почему бы не сделать то же самое и с книгами?

* Властями РФ внесен в реестр «иноагентов».