Это цена — чья надо цена

Инфляция пока не тормозит 

В I квартале 2025 года текущий рост цен с поправкой на сезонность снизился и составил в среднем 8,3% (в пересчете на год после 12,9% в IV квартале 2024-го). Аналогичный показатель базовой инфляции составил в среднем 8,9% после 13,4% в предыдущем квартале. Годовая инфляция, по оценке на 21 апреля, составила 10,3%, сообщал ЦБ РФ в официальном релизе. 

«Сейчас замедление инфляции происходит неоднородно по потребительской корзине. Темпы роста цен на непродовольственные товары в марте опустились ниже 2% в пересчете на год, тогда как по продовольствию и услугам они снизились менее значительно и пока близки к 10%. Такую разницу в цифрах можно объяснить тем, что цены реагируют на повышение ключевой ставки в различных сегментах потребительского рынка с разным лагом», — так глава финансового регулятора Эльвира Набиуллина объясняла ситуацию с инфляцией в РФ, комментируя решение совета директоров ЦБ РФ о сохранении ключевой ставки на уровне 21%. 

«Поскольку значительное замедление темпов роста цен происходит не по всему кругу товаров и услуг, пока мы не можем сделать вывод об устойчивости скорости снижения общего темпа роста цен. 

Инфляционные ожидания населения, бизнеса, а также участников финансового рынка с марта существенно не изменились. В целом инфляционные ожидания сохраняются на повышенном уровне. Это препятствует более быстрому замедлению инфляции. 

Мы будем поддерживать жесткие денежно-кредитные условия длительное время. Это отражено в прогнозе средней ключевой ставки на этот год — 19,5–21,5%. Высокий уровень ключевой ставки обеспечит замедление текущих темпов роста цен до 4% к концу этого года и позволит закрепить инфляцию на 4% в будущем», — заключает председатель ЦБ РФ. 

Вопрос только в том, кому больше верят граждане — главе Центробанка или собственным глазам. 

Верю — не верю 

Насчет доверия граждан к ЦБ есть новое исследование «Какая информация важна для инфляционных ожиданий домохозяйств: результаты контролируемого эксперимента», проведенное Департаментом исследований и прогнозирования ЦБ РФ. Это первая подобная работа на российских данных, она вышла в апреле 2025 года.

Разрыв между восприятием официальной статистики («инфляция замедляется, впереди 4%») и реальными ощущениями от ценников в магазинах («кошмар») измерили с помощью хитрых механизмов,в которые мы углубляться особо не будем. Вкратце, как это было сделано:

• участники эксперимента получали разные данные об инфляции, а потом давали ее прогноз; 
• только сообщения о росте денежной массы вызвали реальную тревогу респондентов — «цены вырастут еще, все пропало»; 
• официальная статистика ЦБ и данные опросов ФОМ работали как «успокоительное» — они практически не влияли на инфляционные ожидания людей. 

«…обнаружили, что качественные показатели инфляционных ожиданий не оказали значимого влияния. Для респондентов инфляционные ожидания — это не просто число, а скорее эмоциональное восприятие ситуации в стране. Однако количественный показатель будущего роста цен оказался чувствительным к информационным воздействиям», — объясняют авторы исследования. 

Эксперимент выявил уязвимые категории граждан, больше других боящихся роста цен. Это: 

• мужчины старше 60 лет; 
• семьи с официальным «средним доходом»; 
• «финансово неграмотные»; 
• импульсивные покупатели. 

Лишь две группы немного поверили в ценовую стабильность:

• работники со средним техническим образованием (возможно, привыкли доверять цифрам); 
• малообеспеченные (у них просто нет выбора). 

Остальные восприняли официальные данные как издевательство. 

Получается, что регулятор, рассказывая о своих целях по инфляции и содержании денежно-кредитной политики, говорит в пустоту? Почти.

1. Официальная статистика проигрывает «народному мониторингу» цен. 
2. Люди интуитивно понимают связь между печатным станком и ценами, но не верят в тонкие механизмы денежной политики. 
3. Информация о денежной массе мгновенно воспламеняет инфляционные ожидания. 

«В прикладном плане это означает, что для заякоривания инфляционных ожиданий на низком уровне необходимы и другие средства, кроме коммуникации, например, длительное нахождение инфляции на низком уровне. Это, в частности, может предполагать проведение более жесткой ДКП в ситуации повышенной инфляции по сравнению со случаем, когда коммуникация более ощутимо воздействует на инфляционные ожидания, то есть более эффективна», — резюмирует департамент исследований и прогнозирования ЦБ РФ. 

В переводе с банкирского на русский эксперимент показал: 

• графики ЦБ работают хуже, чем слухи; 
• лекции по «финансовой грамотности» дадут эффект только через поколение (в лучшем случае); 
• жесткая денежная политика («денег нет и не будет») — единственный язык, который понимают граждане. 

Можно сказать, что инфляционные ожидания в РФ — это не столько экономический показатель, сколько коллективная психологическая травма. В принципе это стыкуется и с исследованиями Ульрики Мальмендир (Калифорнийский университет) Exposure, Experience, and Expertise: Why Personal Histories Matter in Economics о том, как опыт переживания экономического кризиса определяет будущее поведение людей, и с исследованиями Рикардо Кабальеро и Алпа Шимшека (MIT) Monetary Policy Communication via Financial Conditions: Reducing Misunderstandings and Market Noise о том, что между ставкой и финансовыми условиями нет линейной зависимости — значительную роль играет поведение и ожидания экономических субъектов. 

Чем выше ставка, тем ниже инфляция. Или нет?

Многие задаются вопросом: высокая ключевая ставка — это хорошо или плохо для инфляции? Но сама постановка вопроса неверна. Влияние ставки на инфляцию нельзя рассматривать изолированно от общей экономической политики. 

Например: 

• В России ЦБ следует таргетированию инфляции — это конкретная система правил, где ставка является инструментом достижения целевого уровня инфляции. 
• В США ФРС использует другой подход — там ставка служит одним из инструментов таргетирования уровня цен. 

Здесь есть один тонкий момент, который сложен для понимания. Таргетирование инфляции, которым занимается ЦБ РФ, и таргетирование уровня цен (на которое, например, ориентирована ФРС США) — это разные вещи. Проще пояснить это на примере. 

Представим абстрактный ЦБ, который говорит: мы таргетируем (обещаем достичь) инфляцию в 10% в год. Для этого мы проводим такие-то меры. 

Пусть в первый год получилось 20%. Ничего, в следующем году попробуем выйти на 10%. Пусть теперь в следующий год получилось 15%. Ничего, в следующем году попробуем выйти на 10%. Пусть в третий год получилось 25%. Ничего, в следующем году попробуем выйти на 10%. Каждый год у ЦБ одна и та же задача: сделать так, чтобы инфляция за год составила 10%. 

Теперь представим, что есть таргетирование уровня цен. Задача: достигнуть роста уровня цен на 10% в год. Звучит как то же самое, но нет. 

Представим, как в идеале выглядит уровень цен в этом режиме. Точку отсчета примем за 100. Тогда: 

• к концу первого года уровень цен должен вырасти на 10%, т.е. достичь 110%; 
• к концу второго года — еще на 10%, т.е. достичь 121%. И так далее.

Допустим, что в первый год наш ЦБ не справился с задачей и допустил рост цен не на 10%, а на 15%. Получается, что к концу первого года уровень цен вырос уже до 115%. 

Но таргетирование уровня цен предполагает, что к концу второго года надо выйти на 121%. Значит, во второй год ЦБ обещает допустить рост цен лишь на плюс-минус 5%. Таргет по уровню цен остается прежним, а вот таргет по инфляции резко снижается. 

Если ЦБ допустил слишком быстрый рост уровня цен, он обещает в будущем это скомпенсировать, замедлив его, а может, даже (в теории) снизив цены, чтобы вернуться к заявленной траектории. 

Инфляционное таргетирование этим свойством не обладает: каждый год задача ставится заново, без учета прежних промахов по цели. 

Вот здесь, должно быть, и кроется ключевая проблема недопонимания между людьми и финансовым регулятором. Люди думают: хорошо, пусть нам обещают 4% инфляции в год, тогда, если принять уровень цен за 100%, то в конце первого года он должен быть 104%, в конце второго года — 109% и так далее. А тут даже официально уровень цен достиг 110% в первый год. Значит, во второй год они должны вообще снизиться. А они не снижаются. Как же так? 

А так, что вы неправильно понимаете обещания ЦБ. Он не обещал снижения цен, он обещал только, что рано или поздно придет год, когда цены вырастут не более чем на 4%. 

Что же касается влияния ставки на инфляцию, то оно: 

• не является универсальным и постоянным; 
• меняется в зависимости от экономического контекста. 

А экономический контекст таков, что экспансия правительственных расходов еще долго не позволит ЦБ перейти к снижению ставки. 

По итогам первых четырех месяцев 2025 года расходы федерального бюджета выросли на 21%, достигнув 15,5 трлн руб. По данным Минфина, это вдвое больше, чем за аналогичный период 2021 года (7,2 трлн руб.). 

Дефицит составил 3,2 трлн руб., почти втрое превысив уровень января — апреля 2024 года (1,1 трлн руб.). Для сравнения: плановый дефицит на 2025 год составляет 3,8 трлн руб. 

Но тогда и инфляция пойдет на новый уровень. 

Так или иначе, экономическая политика — это не набор разрозненных мер, а целостная система. Оценивать отдельные инструменты (вроде ключевой ставки) без понимания этой системы бессмысленно. В настоящий момент экономическая политика в РФ по умолчанию предполагает высокую инфляцию. Но это уже другая история.