Хватит!

Соцвопрос

От российского общества, будем честны, уже очень давно мало что зависит — что внутри страны, что тем более за его пределами. Оно просто существует. Ходит на работу, потом в магазин, иногда в поликлинику, кино или музей, но все же чаще по траектории дом — работа — дом.

Платит налоги и квартплату. Смотрит новости в телевизоре и кивает. Или альтернативные новости в интернете — и тоже кивает. С незнакомыми увиденное не обсуждает, ибо незачем. Время от времени проявляет толику социальной активности сообразно своим взглядам: иногда пересылает денежку, чтобы помочь больным детям или фронту, волонтерит в приюте для животных или пишет письма политзаключенным.

Выборов нет и не предвидится, общественные мероприятия сведены к минимуму и не поощряются. Узнать точно, что в этом вот своем полулетаргическом социально-общественном состоянии россиянин или россиянка думает и хочет, чертовски трудно. Только ленивый не пнул в последнее время социологов, которые все еще продолжают проводить исследования и пытаются узнавать у людей их мнения по самым разным вопросам, включая главные.

Многие считают, что в таких политических режимах, как наш, с его драконовским репрессивным законодательством и жестоким избирательным правоприменением, традиционная социология опросов либо ничего не показывает, либо показывает сильно искаженные данные. Люди боятся говорить правду и отвечают так, как ожидается, как безопасно. Поэтому — твердят с разных сторон — на результаты опросов можно не обращать внимания или учитывать их лишь как иллюстративный материал. Или брать во внимание лишь динамику изменений в повторяющихся опросах, которая что-то да может показать.

Но есть и другое мнение. Согласно ему,

Третья же точка зрения заключается в том, что социология — она же разнообразная, и с таким сложным, снулым и испуганным обществом, как наше, надо работать нежнее. Не через лобовые опросы, а более изысканными, хоть и трудозатратными инструментами: глубинными интервью, малыми группами, включенным наблюдением. И тогда все может получиться. Истина, скорее всего, как это ни банально звучит, лежит, как всегда, где-то на перекрестье этих точек зрения. Из чего следует вывод: если очень нужно получить ответ на какой-то вопрос или по какой-то теме, то надо пытаться применять или использовать все возможные методы и инструменты. А нам именно это сейчас и надо, поскольку мы снова, как и год, и два, и три назад, хотим знать: хотят ли русские мира?

Мир захотели все

К третьей годовщине начала военных действий в Украине этого самого мира внезапно захотели все. Относительно внезапно, конечно: с одной стороны, ни о каких перемириях как о чем-то реальном еще три месяца назад особо речь не шла, в редких публичных выступлениях руководителей стран чаще упоминалось то, что делает примирение невозможным, чем то, что может ему способствовать. С другой — Дональд Трамп еще на старте своей предвыборной кампании громогласно объявил, что он всё между Россией и Украиной разрешит за 24 часа, и все начали гадать, как он это попробует провернуть.

Трамп побеждает, проходит инаугурация, и так или иначе президент США уже звонит своему российскому визави, а потом и в Украину, кто-то с чем-то соглашается, а кто-то — категорически нет, начинаются встречи, делегации летят на Ближний Восток, спецпосланники носятся по Европе, делаются предложения, выставляются встречные запросы, скорость событий зашкаливает. К чему это приведет и приведет ли, покажет время. Пока же политики и люди по всему миру, как зачарованные, наблюдают за разворачивающимся миротворческим зрелищем, из которого все выносят разное, не всегда обнадеживающее, но как минимум последовательность ближайших предполагаемых шагов все уяснили: прекращение огня, замораживание конфликта, заключение мирного договора. Абсолютно всем понятно, что эти три действия (хотя они все как бы про мир) наполнены совершенно разным содержанием, смыслами, способами реализации и последствиями.

Интересно, что россияне это еще раньше и заметили, и уяснили. Мы регулярно на протяжении последнего года на наших группах «Лаборатории будущего «Новой газеты» спрашивали участников про примирение в целом, про то, когда они его ждут и каким оно могло бы быть. Мнения приходилось слышать самые разнообразные: от «миру не бывать» до «надо немедленно мириться», от «до победного конца» до «срочно надо все прекращать», от «пока не дойдем до Лиссабона, не остановимся» до «штыки в землю, где стоят, и домой». Разбросаны эти мнения были беспорядочно по практически всем группам и категориям граждан — от пенсионеров до студентов, от домохозяек до юристов, от инженеров до медиков.

Отчетливо выбивались две характеристики, которые отличали тех, кто за скорейший мир: их было значительно больше среди тех, кто в целом не с самой большой симпатией относится к той траектории, на которую встала наша страна, и среди тех, у кого есть пока еще не взрослые дети. В целом же эти разговоры о мире были до поры до времени по преимуществу общие и весьма абстрактные.

Последние данные

Но на наших последних группах, в нынешнем январе, когда мы заговорили о том, когда и как должна или может закончиться специальная военная операция, практически все в разных группах нас тут же остановили и переспросили: «А вы что имеете в виду? Мир как совсем мир? Или перемирие? Или прекращение огня?» Нам отчетливо дали понять: в обществе возникло понимание, что некий абстрактный мир прямо из воздуха и прямо сейчас не возникнет, что к нему ведет вот эта сложная многоступенчатая дорога и что люди видят и понимают различия между тем, чтобы немедленно прекратить военные действия, и тем, чтобы подписать что-то долгосрочное про мир и дальнейшее устройство отношений между странами. Общее мнение было однозначным: остановить военные действия надо немедленно, и так считают даже те, кто в целом вполне поддерживает то, что началось в феврале 22-го. Видимо, и они за три года поняли что-то…

О том, что делать дальше, мнения разошлись.

Часть наших собеседников считает, что надо заключить перемирие по типу того, что в 50-х было заключено в Корее, разделив ее на Северную и Южную, и оставить все как есть по той линии, где будут прекращены военные действия. Другие же полагают, что перемирие должно предполагать отвод украинских войск туда, где нарисованы новые границы России, согласно новой версии Конституции. Третьи же предпочли, чтобы российские войска отошли к той линии, откуда они двинулись вперед утром 24 февраля три года назад.

Тут тоже был представлен целый спектр мнений: договор надо заключать быстро, по принципу «куй железо, пока горячо», или, наоборот, не надо торопиться, надо позвать солидных посредников, созвать мирную конференцию и все продумать и прописать так, чтобы больше не пришлось воевать, или вообще не спешить с этим, тянуть как можно дольше — может, и 10 лет, и больше, потому что многое может поменяться, и там видно будет.

При этом практически все считают, что вот это вот перемирие и сам мир будут делом сложным, местами пости невозможным, уж больно сильно различаются на сегодня позиции двух сторон.

Фокус-группы

Ровно об этом же говорили и участники мини-групп, которые мы собрали для того, чтобы поговорить об их ожиданиях от того, как скажется на нашей жизни столь бурно начавшееся президенство Дональда Трампа. Конечно, зашла речь и о его миротворческих усилиях. Из всего, о чем говорили наши респонденты, важными показались три направления мысли.

• Во-первых, все согласились с тем, что то, как в последнее время идут военные действия на территории Украины, показывает даже тем, кто не особо за ними следит, что на фронте все продвигается в какую бы то ни было сторону крайне медленно, ни у одной из сторон не видно резервов и намерений, чтобы изменить эту ситуацию. Складывается ощущение клинча, из которого не видно выхода, кроме прекращения огня и начала переговоров. Один из участников разговора, инженер крупной частной компании, человек предпенсионного возраста, отметил:

• Во-вторых, все сошлись на том, что это легко сказать «прекратить огонь», но сделать это будет трудно, а уж выйти на устраивающие обе стороны условия перемирия — еще сложнее. Почти все считают, что обеспечить соблюдение прекращения огня будет сложно непосредственно на фронте, где возможны и провокации, и еще какие-то неожиданности. И чтобы быть уверенными в том, что ничего такого не произойдет, надо вводить на линию разграничения некий миротворческий контингент. Но тут могут быть затруднения на политическом уровне, потому что не на любых миротворцев стороны согласятся. К ооновским голубым каскам нет доверия, а список стран, которые Украина и Россия считают приемлемыми, очень разнится.

Так же будет и с переговорами по перемирию: потребуются огромные усилия посредников, чтобы свести требования и ожидания сторон к сколько-нибудь приемлемому общему знаменателю. Студентка-лингвист одного из московских университетов, однако, уверена, что пусть все будет долго и трудно, но альтернативы переговорам нет:

Касательно этого самого «снова» получилось много дополнительных разговоров. Насколько все участники согласны, что прекращение огня и нужно, и назрело, настолько они сомневаются, что удастся заключить перемирие или даже полноценный мирный договор на таких условиях, что это предотвратит возобновление конфликта. А это почти всем кажется настолько же важной задачей, как и, собственно, прекращение военных действий. Даже те, кто в принципе сдержанно положительно или нейтрально относится к тому, что где-то там сейчас проходит специальная военная операция, и видит в ней какой-то смысл, считают, что второй раз серьезные военные действия там же — это плохо, и этого надо как-то избежать, как-то это предотвратить.

Аргументы, помимо гуманистических, тут понятные: страна выдыхается экономически и эмоционально, то, что все затянулось на три года, бьет по моральному духу и по вере в то, что разнообразные заявленные властью цели в Украине могут быть достигнуты военным путем. И значит, возможно, стоит пересмотреть эти цели и на сейчас, и в принципе. Молодой москвич-программист так резюмировал:

Иные опросы

То, что россияне в целом хотят ровно того же, показывают и результаты тех самых опросов, с которых мы начали разговор. О том, хотят ли они, чтобы военные действия в Украине прекратились, их спрашивают разные исследовательские центры и группы, и спрашивают регулярно. Из последних данных видно, что окончания военных действий и перехода к мирным переговорам устойчиво хочет приблизительно от половины до двух третей россиян. Вот ноябрьское исследование центра Russian Field: за то, чтобы продолжать СВО, — 36%; за то, чтобы начать диалог о мире, — 56%. Вот чуть раньше, в сентябре 2024 года, проект «Хроники» показывает практически те же результаты: 49% россиян поддержали бы вывод войск и мирные переговоры с Украиной без достижения целей СВО, а 33% не поддержали бы такое решение. При выборе между новой мобилизацией и заключением мира большая часть опрошенных (49%) выбрали бы мир, только 29% — еще одну мобилизацию. 63% россиян хотели бы, чтобы в ближайший год был заключен мирный договор с Украиной со взаимными уступками.

«Левада-центр»*, который регулярно задает вопрос о том, стоит ли продолжать военные действия или правильнее будет перейти к мирным переговорам, фиксирует следующую динамику: в августе 2024 года за то, чтобы перейти к переговорам, было 50%, за продолжение СВО — 41%; в ноябре 2024-го за мир — 57%, за то, чтобы все продолжать как есть, — 35%, и вот совсем недавно, в январе 2025 года, за то, чтобы перейти к миру, — 61%, а за то, чтобы СВО не заканчивалась, — 31%.

Тренд в сторону переговоров и мира налицо. Было бы крайне интересно, если бы ВЦИОМ, который упорно рапортует об уровне поддержки СВО в обществе каждый февраль (по его данным, ее всегда поддерживает около 65–68% опрошенных, а приблизительно 19–25% — против), собрался с силами и тоже задал своим респондентам вопрос не о поддержке военных действий, а о поддержке возможного мира. Но поскольку он этого пока не делает, мы решили сами провести опрос в социальных сетях «Новой газеты», задав читателям и зрителям вопрос: «Считаете ли вы, что в военных действиях в Украине необходимо немедленное прекращение огня с последующим началом переговоров?».

Схожий вопрос мы задавали нашим подписчикам в телеграм-канале в июле прошлого года, когда с открытым письмом о прекращении огня выступили нобелевские лауреаты. Тогда опрос массово атаковали боты, что было зафиксировано техническими службами, и за вариант ответа, настаивающий на продолжении военных действий, вбросили более 10 тысяч голосов. Это им не сильно помогло. В конечном итоге за то, чтобы прекратить огонь, высказалось 86% участников, против этого — 13%.

В этом феврале результат среди читателей телеграм-канал «Новой» получился практически таким же: за прекращение военных действий и переход к переговорам — 85%, 15% — против этого. Снова прибегали боты, снова вбрасывали изрядно. Что любопытно, прибежали они после того, как коллеги начали активно продвигать опрос, и вбросили они ровно столько, чтобы получилась та самая, наблюдаемая в иных опросах, пропорция: около трети за то, чтобы длить СВО, две трети — против.

На нашем канале в YouTube 91% опрошенных высказались за перемирие, 9% — против. Среди наших подписчиков-соучастников предсказуемо все еще больше склонилось в сторону мира: 96% на 4%. Все же многие знания — не только многие печали. Еще и здравый смысл, и человечность.

…Если посмотреть на все эти результаты в совокупности, то можно увидеть, что при всей разнице в деталях общая тенденция налицо, независимо от того, кто исследует, как исследует и о чем спрашивает. Значимое большинство россиян хочет, чтобы стрельба на фронте прекратилась, чтобы действительно «штык в землю» — и затем переговоры, которые обеспечили бы если не мир, то хотя бы перемирие. За три года многим и многим что-то стало понятно. Поэтому так много людей в России сегодня говорит, отвечает, думает, пишет: «хватит». И каждое утро люди проверяют новости в ожидании мира.

*Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».