Уинстон Черчилль, Франклин Рузвельт, Иосиф Сталин в Ялте. Фото: википедия
…Ночь с 10 на 11 февраля 1945 года Черчилль провел на корабле. «Франкония» стояла на якоре в Севастопольской бухте. Пока он спал, более восьмисот британских бомбардировщиков нанесли удар по Дрездену. На город было сброшено около 1500 тонн фугасных бомб и 1175 тонн зажигательных. Через несколько часов американские бомбардировщики сбросили еще примерно 700 тонн на пылающий город. Цель русских, которую они объяснили в Ялте восемью днями ранее, была достигнута: огромные массы беженцев на дорогах, движущихся на Запад, помешали немецким дивизиям пройти через город к Восточному фронту. Но цена была очень велика: принято считать, что погибло более 20 000 мирных граждан. Я побывал в Дрездене в 1969 году, город по-прежнему был в руинах. Восстанавливали его «спустя рукава».
На следующее утро, 11 февраля, Черчилль сошел на берег и отправился на аэродром Саки. Дорога заняла три часа. Позже он вспоминал: «Во время поездки видели колоссальную груду паровозов (тысячу или больше), которые немцы, отступая, столкнули в ущелье. Поразительное зрелище».
В короткой прощальной речи перед почетным караулом в аэропорту он сказал об «освобожденном Крыме, очищенном русским мужеством от грязного присутствия гуннов», и об их «великом вожде» Сталине.
Самолет взлетел. В СССР Черчилль больше не был ни разу.
Ялта на несколько десятилетий стала символом единства антигитлеровской коалиции, выстоявшей и победившей в страшной войне. «Большая тройка» (лидеры США, Великобритании и СССР — Рузвельт, Черчилль и Сталин) собралась здесь на конференцию и в течение пяти дней вроде бы решила все поставленные перед собой вопросы. Оказывается, можно.
В декларации «Об освобожденной Европе», под которой все трое поставили подписи, говорилось:
«Установление порядка в Европе и переустройство национальной экономической жизни должно быть достигнуто таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору. В соответствии с принципом Атлантической хартии (принята в 1941 году Великобританией и США, СССР к ней присоединился. — П. Г.) о праве всех народов избирать форму правительства, при котором они будут жить, должно быть обеспечено восстановление суверенных прав и самоуправления для тех народов, которые были лишены этого агрессивными нациями путем насилия».
Очень хорошие слова! Сейчас мы видим, во что конкретно они воплощались все мирные десятилетия после того, как высохли чернила. Слишком разные страны; слишком разным содержанием наполняли они свои декларации. Уже в феврале 1945-го это стало окончательно ясно, но сами они продолжали именовать друг друга друзьями, товарищами, соратниками. И делали вид, что верят друг другу.
Представлявший американскую армию в Москве генерал Дин — в письме генералу Маршаллу: «Правда состоит в том, что они практически не хотят иметь дела с иностранцами. Любой запрос или предложение, которое мы направляем советским товарищам, встречается с презрительным отношением. Они просто не понимают, как можно отдавать и не брать ничего взамен, поэтому наша помощь воспринимается с подозрением… Каждая сделка считается законченной, а услуги, оказанные в прошлом, забыты. Участник сделки считается или ловким торговцем, достойным восхищения, или сосунком, достойным презрения. У нас хранятся толстые пачки писем, направленных советским товарищам, и отсутствуют письма, полученные от них. <…> Короче говоря, мы находимся в положении дающих и просителей одновременно. Это недостойное и нездоровое для престижа США положение».
Единственный вопрос, вызвавший в Ялте споры и оставшийся, по сути, нерешенным, был вопрос о судьбе Польши и о ее будущих границах.
13 октября 1944 года, вечером, Черчилль и Сталин встретились в особняке на московской Спиридоновке с «люблинскими поляками», членами «правительства», созданного СССР и провозглашенного в тот момент, когда Советская армия вступила в Польшу.
«Люблинские», как и следовало ожидать, послушно поддерживали все предложения Сталина. Через два дня Черчилль телеграфировал королю: «Группа из Лондона, как известно Вашему величеству, славные, но слабосильные дураки, а делегаты Люблина выглядят самыми отъявленными негодяями, каких только можно себе представить».
Но главная заслуга «люблинского правительства» в том, что оно безоговорочно признало восточную границу Польши.
Короткое отступление. После соглашения «о дружбе и границах» 27 октября 1939 года был создан Советско-германский пограничный комитет. В конце октября его члены собрались в Варшаве. Генерал-губернатор Ганс Франк пригласил советскую делегацию на завтрак. Он сказал, что «целью комитета является восстановление мирной жизни (бывшей) польской территории, которым прежние слепцы-правители причинили невероятные страдания». Франк предложил руководителю советской делегации Александрову польскую сигарету, сказав при этом: «Мы с вами закурим польские сигареты, чтобы символизировать факт, что мы развеяли Польшу по ветру». Посмеялись…
В Нюрнберге Франк будет повешен в числе главных обвиняемых.
Польские крестьяне собирают урожай на освобожденной от немцев земле. 1944 г. Фото: общественное достояние
28 февраля 1945 года, уже после Ялты, Черчилль сообщил Рузвельту, что ходит множество рассказов о массовой депортации поляков русскими и о казнях люблинскими поляками тех «элементов, которые им не нравятся». Он писал, что у него «нет способа подтвердить или опровергнуть эти утверждения».
7 марта пришли новые вести из самой Польши. Два железнодорожных состава с запломбированными вагонами, в которых находились 2000 польских священников, представителей интеллигенции и учителей, были отправлены в советские трудовые лагеря, были арестованы 6000 польских офицеров, которые сражались против немцев в частях, верных польскому правительству в Лондоне. Многие из них были убиты. Эти сведения Черчилль попросил переслать Рузвельту.
Позже американский дипломат Боулен сказал, что договоренность (по Польше) была циничной и нереалистичной. Советским товарищам доверять нельзя, утверждал он, верить в то, что коммунисты станут делиться властью на основании какой-то процентной формулы, — полная фантазия.
Автором «процентной формулы» был, между прочим, сам Черчилль. Своей собственной рукой на обрывке бумаги он написал и передал Сталину свои соображения о том, кому сколько влияния отдается в каждой из освобожденных стран. Бумага эта сохранилась. Она, конечно, полностью устраивала Сталина: его армии стояли в этих странах, а англичан с американцами туда не пускали «даже посмотреть».
Сталин предлагал верить ему на слово.
Вообще, в Ялте собеседники придерживались старомодных (XIX века) взглядов на международную политику; я бы их назвал империалистическими.
В книге «Крымская конференция руководителей трех держав», изданной в 1979 году, все выступления приводятся полностью, но — протокольно, в пересказе, от «третьего лица». Так я и буду цитировать.
Госсекретарь США Стеттиниус касается предстоящей конференции Объединенных Наций. Американская делегация, говорит он, предлагает, чтобы до конференции будущие постоянные члены Совета [безопасности] в дипломатическом порядке провели между собой консультацию об опеке над колониальными и зависимыми народами. Черчилль (в сильном возбуждении) решительно возражает против обсуждения этого вопроса. Великобритания в течение стольких лет ведет тяжелую борьбу за сохранение в целости Британского содружества наций и Британской империи. Он уверен, что эта борьба закончится полным успехом, и, пока британский флаг развевается над территориями британской короны, он не допустит, чтобы хоть какой-либо кусок британской земли попал на аукцион с участием 40 государств.
Уинстон Черчилль. Фото: википедия
Стеттиниус успокаивает Черчилля, говоря, что речь не идет о Британской империи. Американская делегация желает, чтобы мировая организация в случае необходимости учредила опеку над территориями, которые будут отняты у врага. Черчилль заявляет, что если речь идет о вражеских территориях, то у него нет возражений. Возможно, что над этими территориями целесообразно учредить опеку.
Соображения, высказанные британским премьером, имеют под собой реальное основание. В Египте, например, любое правительство, проводящее выборы, всегда побеждает. Нахас-Паша поссорился с королем и хотел устроить выборы. Король сказал, что пока Нахас-Паша является членом правительства, никаких выборов не будет. И разумеется, когда Нахас-Паша был изгнан из правительства, люди короля победили на выборах и заняли его место. Сталин замечает, что в Египте не могло быть настоящих выборов. Там до сего времени широко распространен подкуп. Сталин спрашивает, каков процент грамотности в Египте. (Никто из членов британской делегации не может ответить на этот вопрос.)
В Польше грамотность достигает 70–75%. Это люди, которые читают газеты и могут высказать свое мнение, замечает Сталин. Не может быть сравнения между Египтом и Польшей.
Черчилль на это отвечает, что он не предполагал сравнивать Польшу с Египтом. Он хотел только сказать, что выборы должны быть свободными и справедливыми. Его, например, интересует вопрос: будет ли допущен к участию в выборах Миколайчик (член «лондонского правительства». — П. Г.)?
Сталин отвечает, что этот вопрос нужно обсудить с поляками. Он говорит, что имеет место другая опасность. Его коллеги не могут забыть того, что во время русско-финской войны англичане и французы подняли Лигу наций против русских, изолировали Советский Союз и исключили его из Лиги наций, мобилизовав всех против СССР. Надо создать преграду против повторения подобных вещей в будущем.
Иден (английский министр иностранных дел. — П. Г.) заявляет, что этого не сможет случиться, если будут приняты американские предложения. Черчилль подтверждает, что в указанном случае подобная опасность будет исключена.
Рузвельт заявляет, что случай, подобный упомянутому маршалом Сталиным, не может повториться, так как для исключения члена требуется согласие всех постоянных членов.
Франклин Рузвельт в 1944 году. Фото: википедия
Ни Рузвельт, ни Черчилль, ни их министры и словом не обмолвились, ЗА ЧТО СССР был исключен из Лиги наций: «Русско-финская война», всего-то! И — «надо создать преграду» против повторения «таких вещей».
Мне кажется, этот незначительный эпизод дает исчерпывающее представление о Ялтинской конференции.
Но вернемся к Польше.
Черчилль говорит, что больше интересуется вопросом польского суверенитета, свободой и независимостью Польши, чем уточнением линии ее границ. Он хотел бы, чтобы у поляков была родина, где они могли бы жить так, как им кажется лучшим. Он несколько раз слышал, как маршал Сталин с величайшей твердостью провозглашал ту же самую цель.
Сталин. Нынешнее польское правительство в Лондоне, возглавляемое Арцишевским и руководимое Рачкевичем, против соглашения с люблинским правительством. Больше того: оно относится враждебно к такому соглашению. Лондонские поляки называют люблинское правительство собранием преступников и бандитов. Разумеется, бывшее люблинское, а теперь варшавское правительство не остается в долгу и квалифицирует лондонских поляков как предателей и изменников. При таких условиях как их объединить? Он, Сталин, этого не знает.
Черчилль. Кроме того, в Англии имеются круги, которые пугает мысль о выселении большого количества немцев. Самого Черчилля такая перспектива отнюдь не страшит.
Результаты переселения греков и турок после прошлой мировой войны были вполне удовлетворительными.
Сталин говорит, что в тех частях Германии, которые занимает Красная армия, немецкого населения почти нет. Конечно же, это преувеличение. «Исход» немецкого населения из «передаваемых» территорий скоро станет одной из трагедий ХХ века.
Сталин заявляет, что, как он думает, Великобритания и Соединенные Штаты могут иметь информаторов в Польше. Переходя далее к руководителям варшавского правительства, он говорит, что популярность Берута, Осубка-Моравского и Роля-Жимерского в польском народе действительно громадна. Что является основой этой популярности? Прежде всего то, что они не покидали своей страны во время оккупации. Они находились в занятой немцами Варшаве, работали в подполье и вышли из подполья. Это импонирует польскому народу, который, естественно, сочувствует людям, не покинувшим его в трудную минуту. Польский народ не любит людей Арцишевского, так как он не видел их в своей среде в тяжелые годы оккупации. Надо считаться с психологией народа.
Маршал Польши М. Роля-Жимерский. Фото: википедия
Михал Роля-Жимерский в январе 1944 года стал главнокомандующим Армии Людовой, затем был руководителем ведомства национальной обороны в Польском Комитете национального освобождения. Был награжден высшим советским полководческим орденом «Победа». В 1945–1949 годах — министр обороны Польши. В 1946–1948 годах — председатель Государственной комиссии безопасности. Был арестован по ложному обвинению, освобожден с полной реабилитацией в 1955-м. В 1981–1986 годах — член Центрального комитета Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). В 1987 году выведен из ЦК за осуждение перестройки.
Болеслав Берут, президент Польши, первый секретарь ЦК ПОРП, сталинист, лично виновен в многочисленных репрессиях. Скоропостижно скончался (покончил жизнь самоубийством?) в Москве, сразу после ХХ съезда КПСС.
Эдвард Болеслав Осубка-Моравский с июня 1945 по 1947 год — председатель Совета министров Временного правительства национального единства Польской Республики. В 1949-м исключен из партии. В 1956 году восстановлен, из ПОРП вышел в 1970-м.
Сталин говорит, что Черчилль жалуется на отсутствие у него информации о Польше и на невозможность получить ее оттуда.
Черчилль отвечает, что некоторую информацию он имеет.
Сталин констатирует, что хотя Черчилль и имеет некоторую информацию, она не совпадает с информацией Советского правительства. Черчилль отвечает утвердительно.
Сталин. Известно, что поляки не любили русских, так как русские три раза участвовали в разделе Польши. Однако наступление Красной армии и освобождение ею польского народа от гитлеровской оккупации совершенно перевернули настроение поляков.
Их неприязнь к русским исчезла: поляки рады тому, что русские гонят немцев, что польское население освобождается и что у них появляется доброе отношение к русским.
Поляки считают, что сейчас они переживают великий национальный праздник своей истории. И вот поляки удивлены, что люди из польского правительства в Лондоне не принимают участия в этом торжестве. Поляки спрашивают себя, почему они видят на празднике членов Временного польского правительства и почему не видят лондонских поляков? Это, конечно, подрывает авторитет польского правительства в Лондоне.
Германия. Мирное время сразу после окончания Второй мировой войны. 1945 год. Фото: википедия
Черчилль говорит, что у Советского правительства и британского правительства различные источники информации. Британское правительство не считает, что люблинское правительство представляет хотя бы треть польского народа. Таково мнение британского правительства. Конечно, тут возможна ошибка. Нельзя, разумеется, верить каждому рассказу людей, приезжающих из Польши. Британское правительство хочет соглашения, так как опасается, что столкновения польской подпольной армии с люблинским правительством могут привести к кровопролитию и многочисленным арестам.
Британское правительство признает, что нападения на Красную армию в тылу недопустимы. Однако британское правительство не может считать, что у люблинского правительства имеются какие-либо основания рассматривать себя как опирающееся на широкую базу.
Рузвельт заявляет, что польский вопрос в течение пяти веков причинял миру головную боль.
Черчилль говорит, что надо постараться, чтобы польский вопрос больше не причинял головной боли человечеству.
Сталин снисходительно отвечает, что это обязательно нужно сделать.
Довоенный посол США в Москве Штейнгардт писал: «Советские власти абсолютно не волнует чужое мнение со стороны, и они не подчиняются западной логике. Их этические принципы диаметрально противоположны тем, что существуют на Западе. Поэтому с ними невозможно вести дела так, как мы ведем дела с западными людьми. Они понимают только один язык, язык превосходящей силы, и если эту силу не применять, то они будут поступать по-своему».
Сталин. Черчилль высказывал опасение, как бы не подумали о том, что три великие державы хотят господствовать над миром. Но кто замышляет такое господство? Соединенные Штаты? Нет, они об этом не думают. (Смех и красноречивый жест президента.) Англия? Тоже нет. (Смех и красноречивый жест Черчилля.) Итак, две великие державы выходят из сферы подозрений. Остается третья… СССР. Значит, СССР стремится к мировому господству? (Общий смех.) Или, может быть, Китай стремится к мировому господству? (Общий смех.) Ясно, что разговоры о стремлении к мировому господству ни к чему. Мой друг Черчилль не сможет назвать ни одной державы, которая хотела бы властвовать над миром.
Разрушенный центр Дрездена. Фото: википедия
Советское правительство уже отступило от позиции Ленина (имеется в виду его несогласие с «линией Керзона», установившей «этнические границы» на востоке Польши. — П.Г.). Что же, вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо? Этак вы доведете нас до позора. Что скажут украинцы, если мы примем ваше предложение? Они, пожалуй, скажут, что Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками русских и украинцев, чем Керзон и Клемансо. С каким лицом он, Сталин, вернулся бы тогда в Москву?
Нет, пусть уж лучше война с немцами продолжится еще немного дольше, но мы должны оказаться в состоянии компенсировать Польшу за счет Германии на западе.
Действительно, с каким лицом он, Сталин, появился бы из Ялты перед русскими и украинцами, если бы не добился для Польши немецких земель на западе? Нет уж, пусть лучше война продолжится «еще немного дольше».
Другой вопрос, по которому он, Сталин, хотел бы сказать несколько слов, — это вопрос о создании польского правительства. Черчилль предлагает создать польское правительство здесь, на конференции. Сталин думает, что Черчилль оговорился: как можно создать польское правительство без участия поляков? Многие называют его, Сталина, диктатором, считают его недемократом, однако у него достаточно демократического чувства для того, чтобы не пытаться создавать польское правительство без поляков. Польское правительство может быть создано только при участии поляков и с их согласия.
Главный демократ современности — Сталин — даже в мыслях допустить не может делать что-то за спиной народов. Еще в начале войны он заверил сограждан: «Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы».
Особенно повезло тем, кто «в борьбе за демократические свободы» смог опереться на мощь Советской армии.
«Хочу напомнить, что и Венский конгресс 1815 года, и ялтинские соглашения 1945 года, принятые при очень активной роли России, обеспечили долгий мир. Сила России, сила победителя в эти поворотные моменты проявлялась в благородстве и справедливости…» — так сказал президент России на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» 19 сентября 2013 года.
Лидеры Большой тройки за столом переговоров на ялтинской конференции. Фото: википедия
«Долгий мир», наступивший после Венского конгресса, прерывался, как известно, и польским восстанием 1830 года, и подавлением Венгерской революции, и Крымской войной, наконец… Не говорю уже о русско-турецких да русско-персидских войнах.
29 апреля Черчилль сделал последнюю попытку уговорить Сталина не навязывать свою волю Польше и Югославии. «Наступление длительного периода подозрений, взаимных оскорблений и враждебной политики станет катастрофой, подрывающей перспективы развития и процветание народов всего мира, достижимого только благодаря нашему триединству».
Союзникам так и не удалось достичь окончательной договоренности по вопросу о политическом устройстве и границах послевоенной Польши.
Было принято расплывчатое решение преобразовать Временное польское правительство на «широкой демократической основе» и провести как можно скорее свободные выборы. Окончательное определение западной границы Польши откладывалось до следующей конференции.
В ходе переговоров Сталина, Черчилля и Рузвельта был подтвержден британо-американский контроль над Италией и Грецией, достигнуто соглашении об образовании Временного правительства в Югославии из представителей коммунистов и демократических партий (естественно, не выполнено!)
В июне 1946 года заместитель наркома иностранных дел СССР Максим Литвинов сказал корреспонденту CBS Ричарду Хоттлету, что «корнем» холодной войны является застарелая убежденность Советов в том, что безопасность означает экспансию и контроль над территориями: «Чем у тебя их больше, тем ты в большей безопасности».
«Предположим, Запад вдруг уступит и предоставит Москве все, что она требует. Появится ли тогда добрая воля и ослабнет ли сегодняшняя напряженность в отношениях?» — спросил Хоттлет
Литвинов быстро ответил: «Рано или поздно это приведет к тому, что Западу будет выставлен новый ряд требований». Иными словами, политика умиротворения, которую проводил Рузвельт, не имела никаких шансов на успех.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}