Величайшая антропологическая

Чуешь, сволочь, чем пахнет? — Еще бы!
Мне ли, местному, нос воротить? —
Политурой, промасленной робой,
Русским духом, едрить-колотить!

Тимур Кибиров, «Сквозь прощальные слезы», 1987

Четверть века назад в России произошла величайшая антропологическая катастрофа XXI века. По своим временным параметрам она имела место еще в XX веке, но заложила под страну и мир timebomb, мину замедленного действия. Борис Ельцин, к изумлению собственных спичрайтеров (один из них мне рассказывал эту историю), произнес не тот текст, который готовился для него, извинился перед нацией, подарил вчерашнему вице-мэру Санкт-Петербурга авторучку, попросил его «беречь Россию» и ушел в историю. Причем историю, вскоре переписанную идеологической обслугой преемника.

Человек милитаризованный

Нацию не спросили, готова ли она принять навязанную ей фигуру, да ей уже в то время было все равно. Как и политическому классу, который отказался от конкуренции внутри себя, почувствовав авторитарную силу в человеке, заговорившем на языке улицы, смешанным с жаргоном казенного дома. Чем-то привычным запахло в воздухе, чем-то отдаленно знакомым. «Заскорузлой подмышкой мундира, / И гостиницей в Йошкар-Оле, / И соляркою, и комбижиром / В феврале на холодной заре». Запахло, кажется, «Колымскими рассказами» Варлама Шаламова. Необратимыми антропологическими изменениями, регрессом в устройстве человека постсоветского. Возвратным тоталитаризмом (Л. Гудков), на первые признаки которого массовый человек отреагировал четко, как собака Павлова, хотя его в это время уже кормили тортом-безе «Павлова», и все вроде бы складывалось неплохо, включая конец транзитного периода и нефтяную конъюнктуру. Все эти низковисящие плоды либеральных реформ успешно снял с новогодней елки новый президент. Не имевший к ним никакого отношения и повесивший на девяностые все грехи и проблемы.

Незаметно началось формирование нового антропологического типа. Сначала через человека потребляющего — консьюмеристский рай отвлек его на время от взрывоопасной смеси комплекса неполноценности и синдрома превосходства над Западом. Ответственным гражданином он так и не стал, ему и так было хорошо. Частное благополучие человек потребляющий обменял на отказ от прав и свобод. А затем из него уже можно было лепить человека тоталитарного. Идеальный тип — человек милитаризованный. Он теперь плакатный образец нового человека, финальный продукт антропологической эволюции (точнее, инволюции) режима, отмечающего свое 25-летие.

Манящие ретроспективы

В результате наверху политической пирамиды успешно работает кадровая селекция системы «восходящий мусоропровод» (А. Рубцов), а 2025 год открывает манящие «пер- и ретроспективы» (Д. Драгунский).

Вряд ли Борис Ельцин имел в виду, что и спустя четверть века к нации будет обращаться тот же самый чиновник, которого он в ночь на 1 января 2000-го назвал преемником. Так далеко он не заглядывал. Да и, согласно Конституции, 25 лет спустя новогодние поздравления в процветающей мирной России, органично вписанной в мировую торговлю, образование, науку, с современной пенсионной системой и хорошо обеспеченным здравоохранением, компактной контрактной армией, уже должен был произносить примерно четвертый сменщик Путина.

Но нет. Все тот же. И снова, причем в новогоднюю ночь, мы слышим: «Будем идти только вперед». Эти заклинания в Год змеи про единство и движение вперед уже не пробуждают, а закрепляют рефлексы возвратного тоталитаризма и дают ощущение стабилизации наступившей дестабилизации. Как говорил один герой «Зияющих высот» Александра Зиновьева, «мы идем вперед, намного опережая свой зад». С этим трудно спорить. Те, кто не идет вперед, а позволяет себе роскошь думать и сомневаться, должны быть маргинализированы, а лучше окончательно вытолкнуты из социума как «националпредатели».

Архаические слоганы и ритуалы, марши детсадовцев в военной форме под портретом Сталина — «традиционными духовно-нравственными ценностями». Общечеловеческие ценности, хоть из библейских десяти заповедей, хоть из документов ООН, хоть из собственной Конституции, — «деструктивной идеологией». Удивительное сочетание творческого бесплодия (вообще все заимствовано либо у проклятого Запада, либо у советской эпохи — от ракет до сюжетов фильмов, ничего своего), непроходимого дурновкусия, иной раз кажущегося неправдоподобным невежества дает на выходе новый антропологический продукт. Оруэлл с Кафкой и Замятиным нервно курят в коридоре…

Кто виноват?

В отдельных, все еще наблюдающихся и сегодня недостатках виноваты Хрущев, «передавший» Крым, Горбачев, «разваливший» Союз и «отдавший» Восточную Европу, Сорос, спасший «чуждое» нам гуманитарное образование и книгоиздание, Гайдар с Ельциным, «продавшие» Россию американцам. И еще Ленин, рассыпавший империю, которую Сталину пришлось собирать обратно в свой кровавый пазл.

Четверть века, 25 лет, одна и та же власть. А виноваты в проблемах Хрущев с Горбачевым и Ленин с Гайдаром. И еще политические репрессированные, непосредственные предшественники нынешней «пятой колонны». Предложение главы СПЧ убрать с Лубянки Соловецкий камень — прямое продолжение последовательной работы по переписыванию истории и борьбе с национальной памятью. Здесь и уничтожение памятных мест репрессированным, в том числе полякам и литовцам, и возведение памятников Сталину, и бескомпромиссная гражданская война с «Последним адресом». Из последних новостей — с дома в Нащокинском переулке в Москве сорваны памятные таблички поэтам Осипу Мандельштаму и Сергею Клычкову.

Мандельштаму… 

«Что за фамилия чертова — / Как ее ни вывертывай, / Криво звучит, а не прямо». Во всем виноват еще и Мандельштам!

Или вот еще событие. Получает «Большую книгу», самую престижную книжную премию (которой, впрочем, одаряют друг друга одни и те же представители литературного истеблишмента, как члены брежневского Политбюро друг друга орденами), Алексей Варламов за роман «Одсун». Как относиться к прозе Варламова — дело вкуса. Больше того, конечно, герой-повествователь может нести любую околесицу. Однако не нужно быть крупным советским или антисоветским литературоведом, чтобы понять, в каких эпизодах писатель отдает собственные зрение и мысли герою. Например, в тех, где есть подлинная эмоция — ненависть к персонажам, которые сломали жизнь человеку и его родине. То есть к либералам.

Еще раз — за четверть века государство превратилось в казарму и опричнину, а общество — в нарциссическую группу с агрессивным оборонным сознанием. Четверть века страна полной ложкой черпает естественные, описанные в любых учебниках economics для первого курса плоды рыночной экономики, которую не переломили даже милитаризация последних лет, невиданная коррупция и нерациональное, непроизводительное расходование денег налогоплательщиков. Но виноваты во всем те, кто ее, эту экономику, все еще поставляющую еду на стол даже представителям «Царьграда», построил.

Вот они, ненавидимые, кружатся в босхианском калейдоскопе: «Там был человек-гора с грузинской фамилией, еще более крупный, чем Петя (потом он уедет в Тбилиси, станет проводить невероятно красивые реформы и одолеет непобедимую грузинскую коррупцию), <…> политик в длинном кашемировом пальто молочного цвета. <…> В те годы мы часто видели его по телевизору — это он придумал программу, которая за пятьсот дней должна была преобразовать страну безо всяких потрясений, однако ему не дали этого сделать, и он стоял высокий, стройный, обиженный, с прекрасной черной шевелюрой и вдохновенным лицом — ни дать ни взять Владимир Ленский. Был его счастливый соперник — круглолицый плешивый внук детского классика по прозвищу Железный Винни-Пух, тот самый, который призывал народ в октябре девяносто третьего выйти на улицу, и это его проклинала вся Россия и я вместе с ней. Однако в разговоре он оказался невероятно обаятельным. Даже крупные причмокивающие губы и не совсем четкая артикуляция придавали его облику что-то детское, невинное. Он быстро опьянел, сделался еще милей и беззащитней, а потом уснул за столом, и тогда рыжеватый, очень умный, спокойный господинчик, который изобрел ваучеры и говорил позднее, что надо было просто правильно их использовать, аккуратно оттащил Винни-Пуха в сторону и положил на старенький топчан».

Чем не roman a clef. Все фигуры узнаваемы. Все иронически описаны с головы до ног. Их реформы — высмеяны двумя-тремя широкими мазками. 

А также потребительское спокойствие нации, переплавленное за 25 лет в предустановленную покорность.

Эти пассажи, претендующие на памфлетную ироничность, действительно напоминают роман-памфлет. Роман-памфлет Ивана Шевцова «Тля», разоблачавший и выставлявший в ироническом свете подлинную сущность космополитов в искусстве. Там действуют схожие персонажи, и это тоже roman a clef. «Большая книга» за текст такого качества — это все равно что госпремия для «Тли» на рубеже 1960-х.

Низвержение в мальстрем

Хьюстон, у нас проблема… Мы четверть века погружаемся в трясину. С ускорением, приданным в 2014 году. С дополнительным толчком в 2020-м, когда была профанирована Конституция. Затем — обрушение всех старых, доставшихся от Ельцина и Горбачева социальных предохранителей в 2022-м. Полная рутинизация происходящего состоялась еще в 2023-м, выученная индифферентность охватила «супербольшинство» нации; 2024-й окончательно закрепил новые социальные нормы в общественном сознании, учебниках истории и репрессивном законодательстве. Поэтому вхождение в 2025-й, несмотря на разговоры о мире, оказалось самым тревожным и депрессивным за все постсоветские годы: обещано продолжение «движухи».

Мы слишком долго и последовательно низвергались в мальстрем антропологической катастрофы.

Четверть века — срок немалый. Сравните с казавшейся вечной эпохой застоя. Всего-то 18 лет с тремя бонусными «гонками на лафетах». Перспектива не просматривается, будущего нет, а в рекламе банка ВТБ — мультик по мотивам «Клеветникам России» Пушкина. Пушкиным же можно и ответить: «К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь. Наследство их из рода в роды. Ярмо с гремушками да бич». Погружение продолжается, со дна постучали уже несколько раз. И впереди еще не один год глубоководных перегрузок. Всплытие окажется не из легких. И оно будет долгим и болезненным.

Но во всем виноваты Гайдар с Мандельштамом и Ленин с Горбачевым.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».