Искушение дебатами

В конце октября 46-й президент США Джо Байден произнес одно из самых противоречивых политических высказываний 2024-го года: он решил заступиться за Пуэрто-Рико, на митинге Дональда Трампа названный «плавучим островом мусора». «Единственный мусор, который я вижу, — это его (Дональда Трампа. — Ред.) сторонников… Его демонизация латиноамериканцев бессовестна», — сказал Байден.

Парадоксальность такой защиты пуэрториканцев состоит в том, что внутри одной цитаты осуждение демонизации соседствует с ярким примером использования этого же риторического приема, которым Демократическая партия США и сочувствующие ей СМИ в ходе прошедшей президентской кампании, мягко скажем, не пренебрегали:

• за две недели до выборов оппонент Трампа Камала Харрис назвала его фашистом, который восхищается диктаторами, в частности — Адольфом Гитлером;
• за четыре дня до выборов губернатор Нью-Йорка Кэти Хокул объявила, что ньюйоркцы, которые планируют отдать свой голос за Республиканскую партию и Дональда Трампа, — «против женщин, против абортов и, по сути, против Америки»;
• популярный журнал The New Republic запустил спецпроект «Как будет выглядеть американский фашизм?», который состоял из статей об антиутопическом тоталитарном будущем при президенте Дональде Трампе, на главной иллюстрации изображенном с гитлеровскими усами щеточкой; приложение к The New York Times вышло с передовицей, заполненной угрозами, поджидающими американцев при возвращении Трампа в Белый дом;
• Барак Обама намекнул чернокожим американским мужчинам, что их желание проголосовать за Трампа продиктовано сексизмом; Хиллари Клинтон сравнила мероприятие сторонников Трампа в Нью-Йорке с митингом нацистов в 1939-м; кандидат на пост вице-президента Тим Уолз эту аналогию поддержал.

Продолжать список можно очень долго. Но и перечисленные примеры неплохо демонстрируют, что демократы чуть увлеклись навешиванием ярлыков. 

прокомментировал демонизационную стратегию политтехнолог Марк Пенн, в разные годы работавший с Биллом Клинтоном, Хиллари Клинтон и Тони Блэром.

Для российского контекста это заявление — сенсация. Потому что в РФ традиция демонизации и оскорбления оппонентов перекочевала из советского прошлого еще до возникновения в стране первых демократических институтов и соцсетей. На этом приеме была выстроена кампания Бориса Ельцина 1996-го, архитекторы которой очень фактурно обрисовывали кошмарные перспективы для страны при избрании Зюганова, на него же, еще будучи премьером, опирался Владимир Путин в риторике времен второй чеченской войны — и впоследствии освоил ее в совершенстве. Благодаря этому оппозиция постепенно превратилась в «бандерлогов» и «шакалящих у западных посольств» предателей, в Украине нашлись демоны (вполне буквальные: Сатана, Люцифер и Иблис), а ЛГБТ*-сообщество оказалось экстремистской ячейкой. Продолжать список, опять же, можно очень долго.

Потому что это чрезвычайно эффективная политтехнологическая стратегия. Какие бы у вас ни были недостатки, если ваш соперник — Сатана, фашист или террорист, на его фоне вы будете выглядеть как минимум достойно. Остается лишь этот фон сконструировать в максимально убедительном виде. Здесь и начинаются нюансы, из-за которых на Западе демонизация до недавнего времени была относительно редко применяемым инструментом, а в России — всегда воспринималась как нормальная часть политической культуры.

Создание такого фона невозможно без специфического фундамента, который может «затвердеть» при наличии хотя бы одного из трех материалов:

1. Заведомо малообразованного, падкого на эмоции сегмента целевой аудитории, готового принять на веру демонизированный портрет bête noire. Именно на него делает ставку Дональд Трамп, который действительно может себе позволить называть Камалу Харрис «марксисткой, коммунисткой, фашисткой и социалисткой» в одном предложении. Известно, что среди его сторонников намного больше людей без высшего образования и жителей сельской Америки. А это традиционно толерантная к реакционизму среда, где находят сочувствие конспирологичекие теории вроде QAnon (про педофилов-сатанистов в «мировом правительстве») или «Великого замещения» (про намеренное искоренение белокожего населения западных стран через массовую иммиграцию).
2. Цензуры. Создать доминирующий фон достаточно просто, если непропорционально его «подсветить» или вовсе объявить все конкурирующие нарративы вне закона. Это самый богатый на примеры проводник демонизации, благодаря которому в Руанде стал возможен геноцид тутси, низведенных правительственными радиостанциями до подлежащих уничтожению тараканов. Или же геноцид уйгуров в современном Китае, где мощнейший в мире пропагандистский аппарат представляет их как исламских террористов, угрожающих существованию государства.
3. Консенсуса (или предпосылок для его возникновения) вокруг «демонического потенциала» оппонента. Фраза «Дональд Трамп — кровавый диктатор» по состоянию на декабрь 2024 года не имеет под собой никакой фактуры, из-за чего спикер, избравший для себя такой риторический коридор, будет вынужден долго разъяснять всем «колеблющимся» слушателям, что конкретно он подразумевал. Фраза «Иосиф Сталин — кровавый диктатор» для американской публики по состоянию на условный 1950 год была общепринятым фактом, и утверждать ее через манипуляции, цензуру или репрессии в том, что тоталитарный режим в СССР и вправду являлся «красной угрозой», было не обязательно.

Поэтому американская демонизация СССР времен холодной войны носила скорее оформительский характер. Очевидно, что образ жизни в США сам по себе был резкой идеологической противоположностью тому, что их граждане читали про Страну Советов в газетах. Оставалось лишь облечь их заголовки в эмоционально-символическую форму: например, через плакаты со Сталиным в виде красного осьминога, опоясывающего щупальцами земной шар. Примечательно, что художественное творчество, которое ныне принято рассматривать как антисоветскую демонизирующую пропаганду — вроде фильма «Красный рассвет» (1984) или сборника эссе «Бог, который провалился» (1949), — было вполне коммерчески ориентированным, продвигалось, создавалось и окупалось без государственной поддержки. Потому что общественного консенсуса вокруг такой повестки и так было достаточно, и сгонять бюджетников на «Рокки 4» было не обязательно.

Изящность американского подхода к демонизации того периода состоит в том, что тезис-предмет консенсуса («Сталин — кровавый диктатор» / «СССР — тоталитарная диктатура») развивался до уже менее общепринятых позиций вроде: «Все американские коммунисты разделяют ответственность за преступления Сталина, представляют угрозу для США и подлежат травле, увольнениям и ограничению в правах». Так возник маккартизм, который можно рассматривать как ультрарадикальную демонизацию всего «красного» со стороны изначально узкого круга консерваторов в Сенате США, вскоре обретших колоссальное влияние в американской политике.

Демонизация — это очень скользкая политтехнологическая дорожка, поскольку она напрямую ведет к авторитарным практикам. Даже если в стране не применяется цензура для моделирования параллельной реальности с демонами с одной стороны и ангелами с другой, 

Это, к сожалению, неплохо демонстрирует новейшая история России. Газета «Не дай Бог!» про Зюганова–Гитлера, чья победа обернулась бы гражданской войной и голодом, в 1996-м могла казаться удобным тактическим инструментом для победы над коммунистами. Но она внесла гигантский вклад в те негативные процессы, которые шаг за шагом привели страну к погружению в новояз — где описание реальности нормальным языком все чаще рассматривается как причина для возбуждения уголовных дел «о фейках».

Рассуждая о новой российской действительности, 25 февраля 2022 года Дмитрий Муратов** выступил с формулировкой: «Наше правительство, наша власть объелась собственной пропагандой и теперь блюет ею на весь мир». И это было неизбежно, поскольку убедительное поддержание демонического мифа именно такой самоотдачи и требует.

Возможно, в конце 2013 года, когда российское руководство только осваивало риторику о «печеньках Госдепа», противостояние переменам в Украине казалось Кремлю, скажем, маленьким победоносным нарративом, с помощью которого можно в экспресс-режиме демонизировать Запад и «оранжевую угрозу», внутреннюю и внешнюю, тем самым наполнив новый путинский срок неочевидным смыслом и дооформив президента в, как он сам тогда говорил, «прагматика с консервативным уклоном».

Однако очень скоро демонизация потребовала дополнительных ресурсов. Усиления пропагандистского нажима для трансляции мифов о распятых мальчиках и марионетках Запада, закрытия независимых СМИ для того, чтобы трансляция эта была бесперебойной и монолитной, конкретных действий вроде ввода войск и провозглашения новых территорий — чтобы миф окончательно сросся с реальностью. Были в России 2014 года и свои «маккартисты», которым пассивных резолюций Госдумы о вмешательстве США в дела Украины и даже «крымского референдума» стало недостаточно.

Вот к этому и ведет демонизация. И не только в силу своей авторитарной сущности, но и из-за того, что неизбежное для нее низведение оппонента до таракана, фашиста или террориста уничтожает всякую дипломатическую культуру и цивилизованный диалог в принципе. В таких условиях дебаты американских президентов очень быстро превращаются из разговора уважающих друг друга джентльменов в перебранку с фразами вроде: «Ты лох и лузер», — а межгосударственные контакты — в призывы отстранить от власти «шайку этих …» (необходимое вписать).

* Объявлено судом РФ экстремистской организацией, деятельность которой запрещена.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».