«Пусть все по-русски говорят»

Школьному образованию в России в последние пару лет государство уделяет довольно много внимания: учебные программы активно корректируются с уклоном в суверенность и требования исторического момента. В расписании появился обязательный к посещению урок патриотического проекта «Разговоры о важном».

Введен единый учебник по истории, а в ближайшее время унификации и стандартизации подвергнутся, также с появлением единого учебника, обществознание, география, русский язык и литература. В программу добавляются новые предметы, такие как семьеведение, а основы безопасности жизнедеятельности приросли основами национальной безопасности, защитой от чрезвычайных ситуаций, начальной военной подготовкой, основами медицинских знаний, гражданской обороной и стали основами безопасности и защиты Родины. Также в программу вернулось старое, хорошо забытое черчение, поскольку, как утверждают отечественные организаторы образования, оно «развивает пространственное воображение, которое пригодится в любой отрасли знания».

Видоизменяется система сдачи выпускных школьных экзаменов, которые разрешено теперь более удобно пересдавать, а в вариантах ЕГЭ и ОГЭ по истории и русскому языку появились вопросы, связанные со специальной военной операцией в Украине. 

Наибольшего же шума в прошедшем году наделало заявление помощника президента, председателя Межведомственной комиссии по историческому просвещению и по совместительству автора того самого единого школьного учебника истории Владимира Мединского, заявившего, что «время диктует сокращение продолжительности среднего образования, то, что у нас 11 лет — это непозволительная роскошь… Будто мы живем с вами в XIX веке. Оно должно быть спрессовано, чтобы потом раньше вступать в сферу профподготовки и быть конкурентоспособным, а не начинать в 19 лет размышлять, чем бы заняться. Все будет раньше и быстрее».

В связи с этим его высказыванием в средствах массовой информации разразилась бурная дискуссия, где высказывалась масса точек зрения «за» и «против» того, чтобы уменьшить количество лет обязательного школьного образования. Спорили ученые и практики образования, психологи и методисты, мнения варьировались от «действительно, девяти лет достаточно» до «и в нынешние восемнадцать лет молодые люди выходят из школы недостаточно зрелыми для важных жизненных решений». Пришлось даже подключаться Кремлю, и пресс-секретарь президента подтвердил наличие бесконечного количество мнений в экспертной дискуссии: «Существуют различные точки зрения об уплотнении образовательного процесса. Есть у специалистов доводы и за, и против. Но, безусловно, эта дискуссия более чем оправданная. Времена меняются, технологии образовательные меняются, потребности кадровые меняются, и под это, конечно, должна живо подстраиваться система образования».

Его слова прозрачно намекают на то, что российской школе предстоят дальнейшие преобразования и трансформации.

Остался, однако, открытым вопрос, а что, собственно, думают о таких и последующих возможных изменениях содержания и сроков школьного образования сами потребители оного в лице непосредственно молодых людей, их родителей, бабушек и дедушек. Наша «Лаборатория будущего» совместно с «Левада-центром»* задала россиянам вопрос о том, какой по продолжительности и наполнению, по их мнению, должно быть современное российское школьное образование, сформулировав его предельно просто: «Какое образование нужно давать большинству нынешних детей школьного возраста?».

Варианты ответов предполагались от самых радикальных (достаточно и начального образования в три–пять классов, а потом — в училища, получать рабочие профессии. Такие опции проскакивали в различных экспертных обсуждениях) до привычных и понятных (дети оканчивают девять или одиннадцать классов, а потом продолжают образование либо в колледжах, либо в вузах). Не будем тянуть интригу и сразу скажем, что россияне в своем большинстве не согласны с экс-министром Мединским.

Этот вариант поддержало два процента от ответивших — с максимумом в четыре процента среди, предсказуемо, представителей как раз рабочих специальностей. Ровно треть голосов (33%) получил вариант ответа «Большинству достаточно среднего образования (8-9 классов), а затем надо получать в колледжах профессиональное образование, которое их сделает квалифицированными специалистами, необходимыми в современном производстве». А две трети голосов (62%) получил вариант «Большинство современных молодых людей должны отучиться в школе 10-11 лет, а затем в вузе получать высшее образование, без которого невозможен научно-технический прогресс в России». И тут, как всегда, интересны детали.

Во-первых, полученный результат категорически не совпадает с выбором, который школьники и их родители делают в реальности. Согласно официальным данным, озвученным аппаратом вице-премьера Татьяны Голиковой, в текущем году «окончили школу 1 689 600 выпускников девятых классов, более 60% из них планирует поступать в колледжи и техникумы».

Интересно получается, что на самом деле вариант с образованием в учебных заведениях системы среднего специального образования выбирает практически в два раза больше семей школьников, чем тех, кто отвечает, что это предпочтительный для них и их детей вариант получения образования. Возможно, такая ситуация связана не столько с «предпочитаем» и «хотим», сколько с «можем» и «доступно»: отнюдь не все семьи в России могут себе позволить продолжение образования детей до одиннадцатого класса, да и не везде в стране есть для этого возможности.

Зачастую колледж или техникум являются не выбором, а необходимостью и единственным вариантом. Тут любопытно как раз то, что наибольшее число голосов за именно такую образовательную траекторию высказываются жители северо-запада страны (46% против 33% по стране) и Урала (44%), а больше всего стремящихся к полному одиннадцатилетнему школьному образованию обнаружилось на Дальнем Востоке (73% против общестрановых 62%), что, вероятно, связано и с представлениями о том, как правильнее строить жизненный путь, и с местными традициями, и с доступностью образовательных учреждений.

Но, пожалуй, важнее всего то, что вариант с девятилетним образованием и последующим выбором преимущественно прикладных специальностей оказался более популярен у самих молодых людей в возрасте восемнадцать–двадцать четыре года (40% против 33%) и у учащихся (50%), чем у представителей более старшего возраста. Видимо, старшему поколению более близок традиционный паттерн «школа — вуз», в то время как молодежь относится к этому более гибко. Тем более с учетом того, что все большую популярность в ее среде набирают профессии, связанные с новыми технологиями, и перечень специальностей, которые наиболее часто выбирались абитуриентами колледжей в этом году выглядит отчаянно устремленным в будущее: 

Если с общим представлением о том, сколько учиться, все более или менее понятно и, чего уж тут скрывать, предсказуемо, то с тем, чему учиться, оказалось чуть более интересно. Как минимум в части лидера среди предметов, которые считаются сегодня наиболее нужными и важными.

Мы спросили учащихся, преподаванию каких школьных предметов сейчас следовало бы уделить наибольшее внимание, предложив длинный перечень с вариациями того, что может пригодиться нынешнему россиянину в жизни и учебе. Каемся, за исключением семьеведения, основ безопасности и защиты родины и черчения, но они — новенькие, так что, надеемся, это не так страшно, но зато мы добавили философию, что полезно для общего развития, и бухгалтерию с ведением домашнего хозяйства, что не менее, а то и более полезно для повседневной жизни. Все отвечающие могли выбрать три наиболее важных для него или нее предмета.

Если смотреть снизу вверх на предпочтения россиян, то они выглядят ровно так же, как выглядит интерес школьников к предметам, особенно в эру единого государственного экзамена. Внизу списка тотальным аутсайдером оказался предмет, который и совсем не важен, как многим кажется, для жизни, и который либо не очень интересно преподают, либо почему-то во все времена скучен детям: рисование или изо, с добавленной к нему историей искусств.

Далее расположилось все прикладное, что печально и не очень дальновидно с точки зрения житейской мудрости: менеджмент и делопроизводство, то самое ведение домашнего хозяйства и бухгалтерия, гигиена сексуальных отношений (которая, впрочем, и не нужна вовсе скоро будет, ибо тут либо она, либо семьеведение, которое очевидно победило), они все набрали один-два процента.

Философия (4%), увы и ах, интересует россиян как школьный предмет в два раза меньше, чем труд с девятью процентами и физкультура с семью. Не от такого ли пренебрежения основами философской мысли такие столь очевидные порой проблемы с пониманием происходящего и общей логикой у наших сограждан? И это с какой стороны ни посмотри, поскольку если людям не мила классическая философия, а ближе та или иная религия, то тут тоже не все хорошо, так как Закон Божий и основы религий набрали тоже всего лишь 6%. 

Совсем недалеко от финалистов списка оказались иностранные языки, которые вроде бы были еще недавно весьма популярным предметом, а теперь набирают всего 13%. И действительно, зачем и кому они сегодня нужны, если самолеты никуда не летают, а всё иностранное практически в полном составе (за малыми исключениями) покинуло страну. Тут, правда, есть вопрос про китайский, арабский и персидский языки, которые могли бы сегодня пригодиться. Но эта новая мода, похоже, еще не вполне дошла до широких масс.

Пару иностранным языкам с весьма посредственной востребованностью в 16% составили общественные науки в «лице» социологии, экономики и политологии (16%). Видимо, они еще отчасти по привычке набрали двузначное количество голосов, но если в стране все будет продолжаться так, как оно идет сейчас, то эти предметы вполне могут скоро оказаться там же, где и философия. Ибо какая политология без политики? Какая экономика, если всё скатывается к госмонополии? Какая социология, если всем страшно слово сказать не в строку? Это позавчера было модно бравировать знанием того, как устроена политическая конкуренция и причины инфляции, но сегодня это и не нужно, а местами опасно. И народ это считывает, отводя общественным наукам столь низкое место среди приоритетов в пантеоне знаний.

Дальше же плотной группой идут те предметы, которые всегда кажутся важными и нужными, ну просто потому, что куда ни поступай далее — любой набор из них надо будет сдавать: физика, химия, биология (22%), русский язык и литература (34%) и математика (47%). Трудовые лошадки любой системы образования. Без них вообще никуда по жизни не двинешься в любые времена.

Но на что стоит обратить внимание, так это на 26% — и уверенное 5-е место из 17 предложенных к выбору предметов — у родного языка и литературы. В этом пятом месте и отзвук многонациональности страны, которая как-то не то чтобы громко звучала сегодня (объем обучения родному языку и литературе варьируется сейчас в национальных республиках и регионах на разных уровнях образования от одного до трех часов в неделю), и миграционных тенденций, когда в стране становится все больше и больше представителей разных национальностей, которые хотят, чтобы их дети овладевали хотя бы основами их родных языков.

Не менее важно и присутствие в перечне среди предметов-лидеров с 33% (ровно столько же, сколько у русского языка) компьютерной грамотности, информатики, программирования и основ искусственного интеллекта. Очевиден факт, что для многих молодых людей язык программирования сегодня важнее любого другого языка, и это отражается в предпочтениях россиян, причем независимо от их пола и возраста, региона проживания и профессии. Вообще надо отметить, что в этом нашем опросе царило единодушие и отсутствие каких-либо колебаний в ответах отдельных групп отвечавших. Такое впечатление, что в образовательных приоритетах страна абсолютно едина.

На 10% больше ближайшего конкурента куда более полезной, казалось бы, и в повседневной жизни, и в различных аспектах общего развития математики, и сильно больше многих других полезных и важных областей знаний и предметов.

Тут для автора этих строк наступает сложный момент. Поскольку как, собственно, классическому историку по базовому образованию, надо сейчас горделиво и победно выбросить кулак в воздух «как мы их!» и подтвердить, что историческое образование очень развивает сознание и гуманистический взгляд на мир. Но в то же время совершенно невозможно не признать, что столь доминирующее положение истории в нашем своеобразном рейтинге важных для россиян сфер наук и знаний может быть результатом очевидного злоупотребления историческими экскурсами и отсылками с современной российской внутренней и, что важнее, внешней политике. Бог с ним, с постоянно поправляющим нарративы отечественной и прочей истории Мединским, но когда президент свой любой шаг так и норовит объяснит то этими грамотами, то другими, то эдаким извивом понимания истории, то эдаким, история из красивой умной науки превращается в промокашку повседневности, которой можно объяснить и подправить любые сомнительные действия в настоящем.

Историю собственной страны и народа, равно как и мировую историю, важно знать и понимать, тут вопросов нет, но то что история оказалась в представлении россиян самым важным знанием для подрастающего поколения, кажется, открыло для нас чуть больше, чем мы предполагали в этом исследовании школьного образования. Открыло или подтвердило то, что мы и так знали, или о чем догадывались.

Это же так спокойно: жить глазами назад, подбирая, находя любые ответы о настоящем и будущем в прошлом. Это ведь действительно очень страшно и очень волнительно — строить будущее, конструировать его, опираясь в первую очередь на себя и на свои знания и представления о том, что в сегодняшнем дне правильно и важно. Куда проще все списывать на Ивана Грозного и половцев.

А может, мы все слишком усложняем. И россиянам действительно искренне важно, чтобы подрастающее поколение помнило о Игоре и Ольге, о Петре и Екатерине, о Лаптеве и Беринге, о настоящих героях прошлых войн. Или они просто очень умело и чутко считывают, куда дуют в нынешней России ветра приоритетов, и поскольку во многих поколениях как раз отечественной историей хорошо и жестоко наученные, ловко подстраиваются под них.

*Организация признана властями РФ «иноагентом».