«Власть превратила моих друзей во врагов»

В начале октября экс-главу Серпуховского района Подмосковья Александра Шестуна, уже отбывающего крупный срок по другим делам, приговорили еще к двум годам заключения. Политика признали виновным в применении неопасного для здоровья насилия в отношении сотрудника ФСИН. Общий срок заключения Шестуна путем сложения наказаний увеличился на полтора года — с 15,5 до 17 лет колонии.

Новое дело в отношении экс-чиновника возбудили еще в феврале. По версии следствия, Шестун нанес травмы одному из сотрудников ИК-6 Тверской области, где отбывал наказание по первому делу. Сотрудники ФСИН утверждали, что Шестун дважды ударил стулом майора Макарова, не причинив при этом вреда его здоровью. «Мне и двум адвокатам раз пятнадцать прокрутили двухминутный ролик с явными признаками монтажа, но мы так и не смогли увидеть момент удара и даже не услышали угроз. Зато есть два свидетеля-сотрудника ФСИН, «видевших», как я колочу стулом Михаила Макарова», — писал в своем письме Шестун.

Эта видеозапись стала ключевым доказательством вины подсудимого. Его адвокаты предоставили на суде результаты анализа видео, проведенного Центром судебных экспертиз и исследований. Согласно этим результатам, видеозапись содержит признаки монтажа. Суд не принял результаты этой экспертизы и отказался приобщить их к делу, а также не стал по просьбе Шестуна проводить аналогичную экспертизу в лаборатории Минюста.

После возбуждения дела о нападении на сотрудника ФСИН экс-чиновника этапировали в СИЗО-1 Тверской области. Там сотрудники не давали ему лекарств, не пускали к нему врача и ограничивали Шестуна в праве на медобследование. Кроме того, сотрудники СИЗО настаивали, что на него распространяются правила колонии, а не СИЗО. Так, в середине августа Александра насильно переодели в тюремную робу, хотя по правилам внутреннего распорядка изолятора заключенные носят обычную одежду. 

«Новая» получила от экс-главы Серпуховского района письмо, в котором он рассказал о тяжелом состоянии здоровья и неоказании ему медицинской помощи. По словам Шестуна, он с трудом спит из-за ночных судорог в ногах, периодически теряет сознание и имеет проблемы с сосудами. Вместо того чтобы провести полноценное обследование и отвести заключенного на прием к неврологу, сотрудники ФСИН решили поиздеваться над ним и отправили его к проктологу. После первого уголовного дела, как пишет Шестун, от него отвернулись многие друзья и сейчас боятся с ним контактировать. Из-за этого он чувствует себя прокаженным. О том, что ему помогает держаться и не потерять самообладание, Александр рассказал в своем письме.

письмо

Шестун Александр Вячеславович 1964 г.р.

• ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Тверской области

«Семейные передряги в сентябре 2023 года фатально разрушили здоровье и силу духа. До этого тюремная эпопея рассматривалась мной как увлекательный квест. Самое сложное — ежедневные поездки на автозаке в Подольский суд Подмосковья из «Матросской тишины». Выезд с подъемом и возвращение после отбоя. Почти год мучился. Но ничто не сравнится с «черным сентябрем 23-го». Ни к каким необходимым врачам я не могу попасть даже за свои средства. Не получил разрешение доступа в СИЗО-1 к кардиологу Жанне Шлосбрегр, которая в 2021 году во время голодовки в тюремной больнице г. Торжка бесплатно приезжала из Пскова. У меня был договор с оплатой операции в Центре ССХ им. Бакулева, ФСИН наотрез отказывает в этапировании, несмотря на периодические потери сознания. Не могу провести коронароангиографию (инвазивное обследование сосудов. — Ред.) в «Клинике Эксперт. Тверь» с заключенным договором и направлением от заведующего кардиологическим отделением. Не давали вставить имплант взамен выбитого зуба начальником СИЗО-1 Лебедевым, который здесь сидит под арестом. Самое болезненное — энцефалопатия сложного генеза. Ночные судороги ног и в меньшей степени рук не дают спать. У меня более 25 лет сахарный диабет и множество черепно-мозговых травм с субарахноидальным кровоизлиянием в мозг. Это вызывает полинейропатию (множественное поражение периферических нервов. — Ред.)! Энцефалопатия сложного генеза второй степени была диагностирована в Подмосковной больнице в 2008 году. С тех пор все стало значительно хуже. Не могу выехать к неврологу и нейрохирургу. Тверской УФСИН и прокуратура шлют однотипные отписки, не читая текст моих жалоб. 

Самые светлые годы заключения были в 2018–2019-м, при которых я большую часть времени голодал. А сейчас сплошной мрак. Более двух лет я находился в больнице Матросской Тишины, четыре месяца — в интенсивной терапии реанимации на пике голодовки. После недавнего приговора и во время 40-дневного отпуска судьи просил госпитализацию в тюремную больницу Торжка, но пока отказывают. Жуткая нехватка персонала во ФСИН.

Прогулки по полчаса, а не по часу. Свидания тоже полчаса вместо трех часов. Передачи невозможно получить. В магазин дают обращаться не чаще раза в месяц, а положено не менее двух раз. Подавал иски в Московский районный суд Твери на отказ в медпомощи, нарушение условий содержания и отказ в возбуждении уголовного дела по превышению должностных полномочий при нанесении мне побоев. Администрация СИЗО-1 просто не выводит меня уже на четыре заседания подряд в зал ВКС (видеоконференц-связи. — Ред.). У меня катастрофически не хватает времени на чтение книг, газет и переписку. Сижу в карцере-одиночке с откинутой шконкой, но лежать днем не разрешают и заставляют носить тюремную робу. Хотя полгода я, как все осужденные, ходил в гражданской одежде и отдыхал на кровати. Депрессия началась после исков в суд и критических публикаций.

За последнее время меня из книг больше всего зацепили «Не убоюсь зла» диссидента Натана Щаранского, «Из третьего мира в первый» Ли Куан Ю (премьер Сингапура), роман «Пост» Дмитрия Глуховского*, «Все потерять — и вновь начать с мечты» Вадима Туманова, «Лестница Якова» Людмилы Улицкой*, «История Российского государства» Бориса Акунина*. Открыл для себя писателя Теодора Драйзера и перечитал все его собрания сочинений. Добрался до «Процесса» Франца Кафки. В 2018 году после ареста книги Александра Подрабинека невероятно впечатлили, как первая любовь. До этого я не читал ничего о политзаключенных. Крайне занимательную книгу Юлии Латыниной* «Русский булочник» из библиотеки СИЗО мне не дали дочитать и уничтожили по указанию начальства. Пребывание в ШИЗО и ПКТ более года сподвигло меня учить стихи и с выражением их декларировать во время «маятниковой» ходьбы. Память начала давать сбои. Тешу себя мыслью, что произведения поэтов укрепляют когнитивные способности. Люблю Пушкина, Бродского, Мандельштама, Блока, Тютчева, Евтушенко, Киплинга, Галича, Беркович, Пастернака…

Много времени у меня занимают стирка и уборка. Некоторые авторитеты дразнят меня: «енот-полоскун». Маниакальное стремление к чистоте самого пугает. Ненавижу телевизор в общих камерах, поэтому сижу только в одиночках. Почти все мои соседи сейчас с пожизненным сроком, что сидят в камерах на одном продоле. Самый близкий мне по духу в изоляторе — политзаключенный Андрей Трофимов. Удалось пообщаться с Даниэлем Холодным и коротко с другими политзэками. В СИЗО появилось много дезертиров.

За 6,5 лет в заключении даже родные дети начинают писать все реже и реже. 10-летний Матвей — чемпион по общению с папой. Вся забота обо мне легла на плечи дочери — Маши. Мама и мой родной брат Игорь всегда на связи. Двоюродный брат оплачивает подписку на «Коммерсант», «Независимую газету», «Московский комсомолец», «Наша версия» и частично — на работу адвоката. У всех моих друзей и просто знакомых тотально конфисковали имущество в рамках уголовного дела. Прошло более 1000 обысков с масками-шоу в 2018 году. 

Из заключения слышу в трубке таксофона севший от ужаса голос после моих слов приветствия. До сих пор идут репрессии: возбуждаются новые «фейковые» дела и очередные иски Генпрокуратуры об изъятии имущества «семьи Шестуна», у самостоятельных предпринимателей.

В день приговора по новому делу по ст. 321 УК неслучайно вышла статья обо мне как о лидере судебных конфискаций. Несколько лет назад «Ведомости» печатали опровержение по той же теме. Поставили впереди полковника МВД Захарченко и полковника ФСБ Черкалина с изъятой тонной денег. В новом приговоре, конечно, не указана экспертиза сфальсифицированной видеозаписи без исходных данных с грубым монтажом. Судья не учла показания единственного очевидца события, указавшего, что все произошло в другом помещении, а ПКТ он лично закрыл на замок. Даже сам потерпевший опроверг слова главного свидетеля.

Через два дня мне исполнится 60 лет, поэтому сейчас вал поздравлений. В обычное время получаю около 10 писем в неделю. Много писем от волонтеров. Поддержка с воли тает день ото дня. Беспокоят милитаризм и агрессия российского общества. Ростки к миру есть, но пока не столь значительные. Сложности с публикациями моих статусов в соцсетях и статей в СМИ лишают меня стимула к жизни. Даже на своих аккаунтах через помощников сложно опубликовать посты с критикой власти. Приходится работать «в стол» по написанию книги «Непокорный арестант — 3». Работа близится к завершению, но средств для выпуска тиража не хватает.

* Минюст РФ считает «иноагентами».