«Я в отчаянном состоянии. Когда это все закончится?»

После огласки истории тяжелобольного саксофониста Андрея Шабанова его перевели из самарского СИЗО в тюремную больницу. Тогда же ему дали возможность позвонить матери и передали от нее лекарства. В своем письме «Новой» он рассказал, что лечение, к сожалению, ему не помогло, и этот факт признали сами врачи: в условиях изоляции они не могут оказать полноценную помощь. Музыкант продолжает находиться под стражей — его вернули обратно в СИЗО. Уголовное дело против Андрея продолжают рассматривать на выездном заседании Центрального военного суда в Самаре.

44-летнего Шабанова обвиняют в призывах к терроризму — из-за нескольких пацифистских постов в соцсетях. Саксофониста арестовали в марте нынешнего года, несмотря на тяжелое заболевание и инвалидность второй группы. За это время без необходимых лекарств и надлежащего лечения его состояние здоровья в СИЗО резко ухудшилось. На одном из слушаний в суде, когда Шабанову в очередной раз продлевали стражу, он не выдержал и заявил судье, что заживо гниет и опасается за свою жизнь. Несмотря на тяжелейшее состояние (страшные боли в суставах из-за воспалений и псориаза), судья отказался освободить музыканта.

В сентябре Андрей находился в тюремной больнице, и его письмо «Новой» дошло спустя месяц. По словам Шабанова, лучше после лечения ему не стало. Он с горечью говорит, что друзья ему почти не пишут, а передачками в основном занимается мама. Помогают держаться письма от совсем незнакомых людей, которые пишут слова поддержки и не забывают. Андрей не может смириться с тем, что будет лишен свободы на годы. Но не теряет надежды, что его выпустят из-за тяжелого состояния, он вернется домой, обнимет маму и продолжит заниматься любимым делом — игрой на саксофоне.

письмо

Шабанов Андрей Александрович 1980 г.р.

• ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Самарской области

«Вы просите описать мой нынешний быт, но это запрещено. Тюрьма — режимный объект. Но я попробую на что-то ответить. Первые мысли в заключении: «Боже, куда я попал!» Естественно, ни к чему подобному я готов не был. Тюрьма — суровое, мрачное место. И самое сложное — это пребывать в ней, имея столь сложный диагноз. В частности, у меня проблемы с позвоночником (анкилозирующий спондилит, спондилоартрит). То есть для меня сложность — элементарно поспать, шконки не предназначены для инвалидов.

Однако я должен был ежегодно ложиться на госпитализацию, которую пропустил из-за ареста (эти 6 месяцев в СИЗО лечения не получал — уже ГОД нахожусь без полноценного лечения!!!). Несложно догадаться, в каком я сейчас состоянии. Это сказывалось на том, где мне приходилось находиться.

Однако ситуация переломилась: новость из суда, что разлетелась по всей стране, сподвигла администрацию СИЗО отправить меня в тюремную больницу. В нее я заехал вчера (09.09.2024). Сегодня меня осмотрел врач-дерматолог, поскольку у меня еще тяжелая форма псориаза. Видимо, завтра начнут лечить. Увы, но проблема с моим артритом тут пока никак не решается. Я не могу спать. И я удивлен тем, что в больнице такие условия. Попробую на это как-то повлиять; правда, совершенно неясно, что тут может измениться. Поживем — увидим.

Если ничего не изменится, то смысла находиться тут не вижу никакого. Дело в том, что 7 сентября ко мне в СИЗО приезжала комиссия (прокуратура, ФСИН, уполномоченный по правам человека в Самарской области), и я понял, что мне помогут, но что-то это слабо похоже на помощь, если я не могу спать. Думаю, что и сегодня будет так же. Отсутствие сна — это не лечение. Это в первую очередь тюрьма, а уж потом больница, и это меня удивило.

Помощь с воли — это передачки и письма. Пишут мне многие, а передачки возит мама (пару раз привозили друзья — и это за 5 месяцев!!!). Кстати, пишут незнакомые люди, а друзья не писали. За редким исключением — мне написали пару друзей, и то ввиду той самой новости из суда.

Естественно, и мысли у меня такие: вернуться к маме, вернуться к девушке и вернуться к любимому делу — музыке (саксофону). Еще хочется сохранить свое здоровье — оно в плачевном состоянии.

Я не знаю, что должно произойти, чтобы эти муки закончились. Но я устал. Сильно. Поможет ли тюремная больница? Что делать с основным моим заболеванием — артритом? Выживу ли я в колонии, имея такой диагноз? Как будет без меня мама? Вернусь ли я к музыке? Будет ли у меня семья? Продолжу ли я путешествовать по России?

* * *

11 сентября мне поменяли матрас, он немного получше. Но из продуктов пропала колбаса, ни одного куска не успел попробовать. Тюрьма! Лечение тут, конечно, не как на свободе, но что могут — делают. Многие говорят, что у меня будет реальное лишение свободы, и это очень страшно. Я не представляю, как с этим справиться. Вы еще не скоро прочтете это письмо, я только лег в больницу, и тут не принимают бланки ответов, а значит, только после выписки смогу передать это письмо, когда вернусь в СИЗО. Это где-то в октябре.

Вроде бы за эти шесть месяцев я должен был принять неизбежное, смириться с тем, что буду лишен свободы на годы, но у меня это никак не получается. Я все еще надеюсь избежать этого, все еще думаю, что скоро окажусь дома, обниму маму… Это очень мучительно, это терзает душу. Я в отчаянном состоянии. 

Очень тоскую по маме. Тоскую по возлюбленной и по нашей с ней кошке Шуне. Мне невыносимо тяжело принять то, что я на годы буду лишен моего любимого дела. Скучаю по инструменту.

* * *

23 сентября. Очень холодно. Вторую неделю болею простудой. Жду, когда мама привезет мазь. Тут в больнице с этим проблема. Нахожусь в ПКТ (помещение камерного типа), рассчитанном на троих, но я тут один, телевизора нет. Очень скучно. Есть радио, но оно периодически плохо работает. С книгами тут тоже проблема. Лечение идет плохо, изменений пока никаких. Очень холодно, а отопление дадут в октябре. Пипец!!!

Пропускаю душ, потому что нужно идти через улицу в легкой пижаме, будучи простуженным. Бред какой-то! Не лечат, а калечат.

* * *

Сегодня 2 октября, и уже завтра меня выписывают. Лечение особых результатов не дало, а это еще один весомый плюс к тому, что я избегу реального срока. СМЭ это подтвердила. Сейчас нужно получить документ, который составит врач, где он подтвердит, что с моим диагнозом нахождение в тюрьме противозаконно. Возможностей у тюремной больницы не хватает, чтобы держать мое здоровье в удовлетворительном состоянии. У ФСИН нет иного выхода, как «отказаться» от меня. То есть это прямой путь на домашний арест и как максимум — на альтернативное наказание, не связанное с лишением свободы. Появилась надежда. На некоторые вопросы я прямо ответить не могу. Передавайте привет Дмитрию Муратову*. Он же наш земляк, самарский как-никак, и нобелевский лауреат. Пока всё».

* Минюст РФ считает «иноагентом», а мы — нет.