«Шансы выжить у гражданских минимальны»

По неофициальным данным, в этом приграничном районе Курской области до сих пор остаются тысячи человек. Родственники людей, которые не успели или не смогли выехать из Суджи и окрестных сел, адресовали коллективное письмо президентам России и Украины — Владимиру Путину и Владимиру Зеленскому, омбудсменам обеих стран — Татьяне Москальковой и Дмитрию Лубинцу, а также в Международный Красный Крест. Авторы обращения напоминают о праве гражданских лиц на жизнь и о запрете использовать мирное население в качестве «живого щита». Но пока люди в отчаянии: их не слышат. Вопрос о гуманитарном коридоре не решается.

— 6 августа мы всей семьей выехали из Суджи, из-под обстрелов, — рассказывает местная жительница Татьяна Мозговая. — За ночь, с трех часов до девяти утра, было 104 прилета. Городок маленький. Это было очень ощутимо для нас. До этого если прилетали ракеты, то максимум — 10 за одну ночь. То есть мы достаточно привычные к этому люди. Но события 6 августа напугали даже нас. Большинство жителей Суджи, у кого были машины, выезжали. Вывозили соседей, друзей, знакомых…

Жители Суджи и Суджанского района первыми в Курской области в начале августа столкнулись с «попыткой вторжения ВСУ на территорию России» (формулировка Министерства обороны РФ). Для многих из них этот удар стал неожиданным.

— Нас все время убеждали, что «все под контролем», — возмущается жительница Суджи Людмила Ковалева, — и мы недооценили опасность. Мы не знали, что будет такое масштабное вторжение. Обстреливали-то Суджу с начала событий, но как-то издалека. А в этот раз видно было, что зашли на нашу территорию и обстреливали конкретно город. А в ответ — полное бездействие власти. Даже никакой информации. Хотя бы проехали по улицам и прокричали: люди, вот такая беда случилась, давайте, убегайте сами, как можете, мы не можем вам помочь, вы сами! Если бы нам сказали: люди, уходите, очень опасно, смертельно опасно. 

Людмила тоже не хотела покидать родной город: она прожила в Судже всю жизнь, у нее свой дом, сад, огород, кошки. Утром 6 августа женщина отправила 34-летнего сына Ивана в Курск, а сама осталась: «Ты иди, тебя могут убить, а меня не тронут». Но Иван не успел добраться до Курска, когда понял, что угроза страшнее, чем казалась. Он вернулся в Суджу и убедил маму уезжать. Ковалевым повезло встретить попутку. По многочисленным заверениям людей, спешно покидавших Суджу 6–10 августа, никакой организованной эвакуации они не заметили.

— Все выезжали сами, — продолжает Татьяна. — Но выезжали с той целью, чтобы вскоре вернуться. По этой причине все выехали, в чем были. Взяли одежду только переодеться. Я сама собиралась на фоне жуткого стресса: рядом прилетали ракеты, а укрытий у нас никаких нет, мы просто в доме сидели, вжимались в пол, потому что постоянно летели осколки, очень близко, слышны были взрывы, разрушения. Мы всё это пережили. 

Слава богу, взяли документы, — вздыхает женщина. — Мы отъехали километров 20 от города, когда начали поступать сообщения о том, что украинские войска зашли на территорию Суджи. Мы доехали до Курска (это примерно 100 км). Здесь нас приютили знакомые. Позже мы узнали, что в Судже осталось очень много людей…

***

Какая-то возможность выехать из Суджи, по словам жителей города, была только в первые два-три дня. При условии, что имелся транспорт: личный, друзей, знакомых, волонтеров. Но и такая эвакуация тоже не всегда проходила безопасно.

До сих пор весь район обсуждает трагедию в семье Кузнецовых. Супруги Артем и Нина Кузнецовы покидали Суджу 6 августа. Ехали на двух автомобилях: муж вез своих престарелых родителей, жена — полуторагодовалого сына и свою мать. Как рассказал Артем, обе машины на выезде из города обстреляли, он умудрился выехать из-под обстрелов, а его жена — нет. 24-летняя женщина, находившаяся на втором месяце беременности, получила ранения, несовместимые с жизнью. До сих пор родные не могут забрать тело Нины из местной больницы, чтобы похоронить.

Протоиерей Сергей Телевинов хотел увезти своих родных из Суджи 6 августа.

— Я звонил родителям в то утро, — вспоминает Сергей, — когда еще была связь, за несколько часов до того, как она оборвалась. Моя мама очень плохо передвигается. Она может пройти буквально несколько шагов от кровати, и все. Ей нужна спецмашина. Я предлагал: давайте, я приеду. Мне ехать около восьми часов. Я успею вас вывезти. Но родственники сказали: нет, это все быстро закончится, мы к этому всему привыкли. На мои уговоры они, увы, не поддались. А когда 12 августа мы с женой поехали в Суджу, было уже поздно: мы не смогли проехать. Мы смогли подъехать к Судже с одной стороны на 15 км, с другой — на 17 км. Вокруг везде шли бои, и мы не поехали. Мы бы там просто погибли.

Супруг Татьяны — Михаил Мозговой — 10 августа предпринял неудачную попытку эвакуировать людей из Суджи.

— Муж, не поставив меня в известность, поехал в Суджу с другом, чтобы вывезти его пожилую маму. Мне муж сказал, что поедет в другое место, — объясняет Татьяна. — А в районе обеда 10 августа Миша перестал отвечать на звонки и сообщения. Связь с ним прервалась.

Достоверно жене неизвестно, что случилось с мужем. По непроверенной информации (проверить ее сейчас возможности нет), Михаил с другом не доехали до Суджи несколько километров. Их остановили военнослужащие ВСУ. Машину забрали и разбили. А мужчины каким-то образом очутились в подвале Суджанского детского интерната.

Детский интернат в центре Суджи — мощное трехэтажное здание с огромным подвалом, по рассказам здешних жителей, сейчас стал местом, где находится основная часть суджан, оставшихся в городе.

— Все сведения о своих близких мы черпаем из новостей, которые передает украинская сторона, — рассказывает Татьяна Мозговая. — Ищем эти новости для того, чтобы хотя бы узнать: живы люди или нет? 14 августа появились съемки зарубежных телеканалов из Суджи. На этих кадрах я увидела своего мужа. Судя по видео, Михаил вместе с десятками других людей сидел в подвале детского интерната. Они там готовили еду.

— Насколько я знаю, все выезжали из города самостоятельно, — говорит Татьяна. — Вторжение произошло настолько быстро, что власти не успели среагировать. Другие районы Курской области выезжали позже. Там уже действовали власти, вывозили людей. У нас — нет.

***

К началу сентября, по данным администрации Курской области, более 150 тысяч человек покинули населенные пункты на границе с Украиной. Точное число жителей, оставшихся в приграничье, неизвестно, но по официальным оценкам, их не менее 19 тысяч.

В Судже до вторжения ВСУ проживало около пяти тысяч человек. В Суджанском районе — около 26 тысяч. Официальных данных о том, сколько сейчас жителей остается в Судже и Суджанском районе, нет. По информации «Лизы Алерт», из этой приграничной зоны не успели эвакуироваться как минимум 698 человек. По подсчетам, которые ведут сами люди, покинувшие Суджу, в городе осталось не менее двух тысяч человек.

— При этом в Судже сейчас реально зона боевых действий, — подчеркивает Татьяна Мозговая. — Украина заняла часть территории. С российской стороны тоже есть какие-то подвижки. 

Там, среди них, есть люди, которые прошли Великую Отечественную войну, а теперь, в конце жизни, им приходится переживать еще и это…

Родственники тех, кто не выехал из зоны боевых действий, не знают, к кому обращаться за помощью. В отчаянии люди написали письмо влиятельным лицам сразу двух государств. Авторы хотят предать максимальную огласку своему обращению. Приводим его текст полностью:

На 12 сентября это обращение успели подписать 90 семей, у которых кто-то из близких сегодня находится в Судже и Суджанском районе.

— Но список родственников жителей Суджи постоянно пополняется, — говорит протоиерей Сергей Телевинов, у которого в оккупированном городе остались мать, отец и сестра. — Мне и сейчас еще звонят люди, которые тоже хотят обратиться, хотят быть в этом списке. К сожалению, письмо и список, приложенный к нему, уже оформлены. Приходится отказывать. Но сейчас уже не так важно число оставшихся в Судже. Важно, что люди там есть, и их немало. Мы ничего не знаем о них. Даже не знаем, живы они или нет? Поэтому мы открыто обратились к Путину, Москальковой, Зеленскому, Лубинцу и в Международный Красный Крест. Мы понимаем все риски. Но у нас нет другого выхода. К сожалению, нас не слышат. Возможно, я рискую каким-то преследованием.

— Мы готовы обращаться к кому угодно, только бы нас услышали, — добавляет Татьяна Мозговая. — Из Москвы нам говорят, что ведутся переговоры, наши власти пытаются договориться с украинской стороной. А украинская сторона заявляет, что они хотят переговоров, но якобы наша сторона не участвует в этом вопросе. Мы не знаем, кому верить. Мы думаем, что стороны просто не могут прийти к соглашению. Несмотря ни на что, мы надеемся, что Россия и Украина придут к какому-то консенсусу, откроют гуманитарный коридор. Мы ждем наших родных.

P.S. 

Список людей, подписавших обращение, приводим полностью.

P.P.S. 

Сооснователь «Новой газеты», лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов* направил свои обращения о необходимости спасти людей Верховному комиссару по правам человека ООН г-ну Фолькеру Тюрку, Специальному докладчику ООН по вопросу о положении в области прав человека в Российской Федерации г-же Мариане Кацаровой, уполномоченному по правам человека в России г-же Татьяне Москальковой, Президенту Международного комитета Красного Креста г-же Марьяне Сполярич.

* Власти РФ считают «иноагентом», а мы нет.