Люди в «заморозке»

Михаил Дарий

«Со стрессом помогают справиться книги»

• С 11 сентября 2023 года находится в СИЗО. Был задержан сразу после возвращения из Молдовы, куда уехал после объявления в России частичной мобилизации. Обвиняется в теракте, совершенном группой лиц, но не повлекшем смерть кого-либо (ст. 205 ч. 2 п. «а» УК РФ). По версии следствия, был членом «террористической организации» и «украинского военизированного объединения». Сам арестованный в интервью «Медиазоне»* сообщил, что был всего лишь подписчиком телеграм-каналов этих организаций. По словам бывшей жены, преследование начато из-за пацифистского чата, который вел Михаил.

Первое, что помогает не сойти с ума и поддерживает, — это письма от родных и волонтеров. Из всех родных меня поддержала бывшая жена, с которой мы были в ссоре и разводе. И с самого начала в этой ситуации не оказалось никого ближе ее. И очень близкими оказались друзья-волонтеры, все, кто поддерживает, кто пишет. Конечно, помогают справляться со стрессом книги. Валентин (сосед с похожей ситуацией) получает достаточно книг по почте — художественная литература, социология, религиоведение и т.д. Местная библиотека достаточная, но чаще она проходит через руки «теплотрассников» и людей из ближнего зарубежья, которые умудряются скуривать страницы. А недочитанная книга — это пытка.

Роман Иванов

«Совсем одичал наш политзаключенный»

• Журналист. Осужден на 7 лет лишения свободы в колонии общего режима по ст. 207.3 ч. 2 УК РФ («Публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил РФ по мотивам политической ненависти и вражды»). В неволе с 11 апреля 2023 года.

Здравствуйте, Ольга. Как раз вспоминал про вас, потому что я сейчас действительно часто нахожусь в Королевском городском суде, в той же клетке и в том же пустом зале, где несколько месяцев назад происходило все это позорное судилище. Я знакомлюсь с аудиопротоколом судебного заседания и сверяю его с протоколом в письменном виде, в который они стыдливо не включили некоторые важные моменты. Естественно, я слушал и то заседание, на которое приезжали вы, изъявив готовность стать моим общественным защитником, что, безусловно, я воспринимаю как честь.

Когда слушаешь эти аудиозаписи в том же месте, все снова встает перед глазами, всплывают уже пережитые ощущения. И я снова увидел вас в этом зале, с грустным выражением лица, вызванным ощущением бессилия, торжеством мрака и мучительной нереализованностью желания внести в происходящее свет, добро и, главное, разум. Я отлично знал, что Дулкина (судья. — Ред.) вас не допустит. Она, как ледокол, шла прямым курсом на нужный приговор (утвержденный на совсем другом уровне), сметая и раскалывая на своем пути все крепкие и искрящиеся льдины защиты, состоящие из очевидных фактов моей невиновности и элементарной, здравой человеческой логики.

Как и в любом репрессивном деле, главная его составляющая — неприкрытая абсурдность судебного решения, которая и должна больше всего пугать общество неограниченным всевластием режима. Со своей стороны, я как мог попытался разрушить этот замысел запугивания граждан стойкостью, чистотой помыслов, разумностью доводов, отсутствием даже малейшей робости, находясь лицом к лицу с бездушной государственной машиной.

Надеюсь, мне это в какой-то степени удалось, и для кого-то эффект воздействия очередного процесса в стиле средневековой инквизиции получился обратным. Об этом замечательно сказал Алексей: «Я не боюсь, и вы не бойтесь». Я помню эти слова. И он тогда еще был жив. Трагическое событие произошло как раз перед моим приговором. Он заплатил за мечту о светлом будущем жизнью. Это высокая цена, которая в тот день изменила происходящее, течение истории и в большей или меньшей степени судьбу каждого из нас. Но все же, поскольку мир не является детерминированным и предопределенности не существует, каждое наше действие и каждое слово влияет на окружающую реальность. Надо помнить об этом и каждый раз думать: что я сегодня могу сделать для того, чтобы все изменилось к лучшему? Даже здесь, в тюрьме, я стараюсь общаться с людьми, развеивать морок многолетней пропаганды, хотя бы доносить понимание, что позиции и мнения могут быть разными. Ко мне обращались люди, которые собирались на СВО. Это для меня отдельная боль, что государство толкает людей на смерть. […]

Зэки уже не рассматриваются как оступившиеся сограждане, которых нужно исправить и вернуть в общество полноценными людьми через УДО или возможность амнистии. Есть люди, которых мне удалось отговорить от этого решения. Думаю, когда-нибудь они сами и их родные скажут мне спасибо за это.

Но, конечно, меня изолируют от общения и возможности получения актуальной информации. Здесь это называется «заморозка». В Ногинске в СИЗО-1 я так просидел больше года с обшарпанной стеной за решеткой с видом на бегающих крыс и голубей. И только месяца за полтора перед переездом в Коломну меня перевели на третий этаж в обычную камеру с телевизором и окном, за которым видно небо, деревья и многоэтажные дома. А вечером вышла луна, и я полчаса стоял и смотрел на нее, как завороженный. «Совсем одичал наш политзаключенный», — говорили сокамерники.

Здесь, в Коломне, тоже тюремные условия содержания в «крытом» режиме, так как это тоже СИЗО, работающее при исправительной колонии. Я все еще не являюсь осужденным, так как приговор не вступил в законную силу и ожидается рассмотрение апелляционной жалобы. По условиям содержания у меня почти такая же «заморозка», без телевизора, в дальнем углу тюрьмы. В сокамерниках у меня немного говорящий по-русски гражданин Таджикистана и молодой узбек, говорящий только по-узбекски. Хорошо, что у меня есть разные игры. Играем в нарды.

В каких-то моментах смена места содержания мною воспринимается положительно. Здесь замечательный воздух и чистая вода из крана после ногинской плесени и сырости, а также плохо текущей воды отвратительного качества. Когда я узнал, что произошел обмен, я прежде всего подумал о девушках — Скочиленко, Чанышевой. У меня всегда за них изнывало сердце, и когда я получил на руки список участников обмена, очень радовался за них. Раньше мне неприятно было бы представить ситуацию чисто гипотетически: что я выхожу на свободу, а Скочиленко все еще в застенках.

Сразу скажу, что у меня нет никаких эгоистических мыслей и огорчений по поводу произошедшего. Я счастлив за тех, кого удалось вытащить из тюрьмы, и понимаю, что всех спасти невозможно. Но ведь мы не просто так оказались за решеткой. Нас выбрало время, и, надеюсь, оно не ошиблось в своем выборе.

Руслан Ушаков

«Не забывайте про всех, кто в неволе»

• Автор телеграм-канала «Настоящее преступление». Признан виновным по четырем уголовным статьям за публикации о Мариуполе. Приговорен к 7 годам 10 месяцам лишения свободы.

Ну вот и все — 11 политзэков на свободе, и я невероятно рад за этих людей и этому событию в целом.

Это невероятное событие, мы живем в удивительное время, и я уверен, что наша общая свобода близко. А пока я искренне рад за тех, кто уже на воле и уже рядом со своими близкими.

А вы можете передать от меня привет, бодрости, тепла и море хороших пожеланий Светлане Петрийчук. Надеюсь, скоро посетим концерт «Кровостока» в ПРБ.

Пожалуйста, не забывайте про нас, всех, кто в неволе, у нас огромные сроки, и мы хотим оказаться в этом самолете, летящем в Кельн.

Олег Белоусов

• Раскопщик-любитель из Санкт-Петербурга. Коллекционировал предметы старины и виниловые пластинки. Осужден на 5,5 года за «фейки» и призывы к экстремистской деятельности. Инвалид III группы. Воспитывает совершеннолетнего сына с ментальной инвалидностью.

Получил письмо Зои Световой про отпевание Алексея. Просто нет слов… Очень сильное интервью с участницами движения «Путь домой»*. Все правильно, не сдавайтесь, боритесь, говорите правду как есть, довольно лжи!

По письму Ольги Алленовой.

Что помогает жить в заключении? Общение и юмор (без него никуда), оптимизм, вера в светлое будущее — если не наше, то наших детей.

Насчет советов о жизни в тюрьме — не знаю… Оставаться собой! Каким образом я должен «исправиться» в заключении? Из мирного человека, не делавшего и не желавшего никому зла, перевоспитаться и стать убийцей, насильником, хотеть разрушать, а не созидать?

Пока нет изменений в стране, пока не остановлено кровопролитие, людей будут сажать за слово, за мнение, и политзаключенные будут сидеть по состряпанным уголовным делам до «звонка».

Мир вашему дому! Быть добру. 

Андрей Едигарев

• Экс-депутат городской думы Глазова, пенсионер. В 2022 году участвовал в «Съезде народных депутатов России» в Варшаве, после чего вернулся в Россию. Задержан в мае 2023 года. Обвинялся в призывах к терроризму в интернете из-за поста в фейсбуке**. 15 мая 2023 года Росфинмониторинг внес его в список лиц, причастных к экстремизму и терроризму.

Очень тяжело было прочесть письмо Елены Панфиловой (о смерти Навального. — Ред.), особенно ввиду случившегося непоправимого. И это неоконченное письмо вызывает очень смешанные и противоречивые чувства, ощущение трагизма, чувство вины — если и не всеобщее, то очень большого количества людей. Во всяком случае, я вину ощущаю. За то, что имел возможность тоже написать ему, а вот не написал и уже не смогу этого сделать… А почему? Почему и откуда в нас существует и не может изжить себя веками эта воистину рабская боязнь — не решиться сказать человеку того, что он заслужил своими мыслями, поступками, жизнью, наконец? Откуда в нас это неистребимое, я бы даже сказал, отвратительно-плебейское начало — начинать плакать по волосам, когда снята голова? Неужели мы думали, что еще рано, что надо подождать и что пусть он проявит еще себя как-то, чтобы мы смогли наконец сказать с облегчением… А вот не проявит уже… И мы уже не сможем сказать того, что должны были ему сказать. А если и скажем, то в пустоту, и даже то, что скажем, уже и есть пустота. И на душе мерзко и грязно от своей мелочной то ли невнимательности, то ли трусости за себя и за близких своих, и от этого даже невыносимо думать на эту тему. Поэтому давайте просто помолчим.

Евгения Макаренко

«Я живу, и я буду»

• Бывшая помощница депутата от партии «Яблоко», спортсменка. Признана виновной в контрабанде и незаконном приобретении и хранении наркотиков в крупном размере и осуждена на 11 лет колонии из-за посылки, которую ей прислал друг из США. В посылке были джинсы, конфеты, 3,71 грамма марихуаны, а также по несколько таблеток с морфином, амфетамином и оксидоном. Эти вещества в США применяются в том числе для лечения некоторых заболеваний. По словам Евгении, она не знала, что именно прислал ей друг, — она ждала только джинсы. В ее переписке с ним содержалось только упоминание модели и фасона джинсовых брюк, однако следствие сочло это завуалированным разговором о весе и фасовке наркотиков.

Помогает в заключении творчество, желание жить, развиваться, цели и планы на будущее. Я рисую портреты и эскизы для тату. Делаю украшения. Занимаюсь йогой два-три раза в день. Читаю книги и пишу к ним описания. У меня есть мама, и ей нужна моя помощь, чтобы она жила и была здорова и спокойна. У меня есть друзья. Есть приюты для животных, детские дома, уборка леса. Обществу и миру нужна я, моя помощь. Я знаю, для чего и для кого живу. Знаю, что ждут моей свободы не один и не сто человек, а гораздо больше. Я хочу вернуться в спорт, хочу рисовать граффити, хочу на работу (я медсестра). У меня домашние животные. Им нужна забота. Хочу снова играть на пианино, изучать языки. Как это все без меня? Никак. Я живу, и я буду.

В заключении тяжело, когда «морозят», — не дают писем, звонков, посылок и кидают [в камеру] ко всякому сброду, где происходит фиг знает что. Потому что за тебя переживают вовне, им от этих действий плохо. Тяжело от несправедливых «разбирательств по делу» и необоснованных жестоких приговоров.

Совет: имейте «тревожный чемоданчик» (дезодорант, станок, зубная паста, щетка, мыло, бумага, ручка, тетрадь, крем, шампунь, прокладки, чай, кофе, сгущенка, сигареты, сахар, карамель, резиновые тапочки, полотенце). Имейте черные вещи и витамины с чеком. Не надейтесь на то, что в деле разберутся. Помните, что человек есть — статью найдут. Купите кроссворды.

Дмитрий Чувилин

«От еды отвыкаешь на третий день»

• Житель Уфы, бывший депутат Госсобрания Башкирии, участник кружка марксистов. По версии следствия, кружок планировал захват власти. К такому выводу следователи пришли из-за убежденности марксистов в необходимости свержения капитализма. В СИЗО — с конца марта 2022 года.

Я оказался за решеткой в марте 2022 года по абсурдным обвинениям в участии в террористическом сообществе. Место оказалось знакомым. Больше 10 лет назад я проверял следственные изоляторы как правозащитник.

Сразу сел на голодовку, протестуя против незаконного уголовного преследования. Продержался около двух недель. После отговорили близкие, да и сотрудников СИЗО очень беспокоило мое состояние. Голодать не так сложно — от еды отвыкаешь на третий день. А вот по-настоящему тяжело в застенках ощущается разлука с близкими. Никто из моих родственников в течение первых полугода не мог добиться свиданий. Но мы начали переписываться, письма отчасти компенсируют разлуку, ведь без вестей из дома в голову лезут тревожные мысли. Так что если вам придется оказаться за решеткой, спрашивайте бланки инициативных писем. Да и разрешений на звонки можно добиться.

Также в заключении тяжело ощущается информационный вакуум. Его можно преодолеть, если ваши близкие оформят вам подписку на газеты, журналы. Кроме того, волонтеры присылают новости. Так что эта проблема тоже преодолима. А еще новостями с воли можно интересоваться у соседей.

Изначальное отсутствие востребованности — еще одна проблема заключения. Я преодолевал ее сначала путем написания мануалов по управлению предприятием, которым руководил. А еще я юрист с огромным опытом в правозащите. Эта профессия, пожалуй, самая востребованная в застенках. Так что здесь стоит подумать о том, чем можно помочь ближним. Ведь каждый из нас обладает какими-то навыками и умениями. Это поможет преодолеть проблему востребованности. Один из моих соседей, к примеру, начал рисовать комиксы, получалось у него очень хорошо. Нового выпуска все ждали с нетерпением.

Отдельно хочу затронуть главный аспект, который помогает существовать в застенках. Это солидарность. Солидарность идет от многих. Солидарность здесь — и внутри, и снаружи. Если вдруг что-то закончилось или чего-то не хватает, помогут соседи. А снаружи солидарность проявляют близкие — родственники, друзья, волонтеры. Спасибо вам! Солидарность навсегда! Борьба за свободу продолжается, стены рухнут! 

Андрей Трофимов

• Активист из Твери. Осужден на 10 лет строгого режима по делу о «военных фейках» (ст. 207.3 ч. 2 УК РФ), призывах к экстремистской деятельности (ст.280, ч.2 УК) и попытках присоединиться к незаконному вооруженному формированию (ст. 208 ч. 2 УК с применением ст. 30 ч. 1 УК) из-за антивоенных постов в соцсетях.

Очкарики

Это третий рассказ из цикла «Тюремные вещи».

Очки для меня — предмет навсегда тюремный. На воле я очков не носил, хоть и понимал, что уже пора. Но пальцем по клавиатуре и молотком по гвоздю попадал и без очков, старость не торопил и неизбежное откладывал. Только в тюрьме стал очкариком. И оказался в очень хорошей компании.

Люся — художница, политзэчка, героиня нашего времени. Очки +2,5 диоптрии. Люсины очки я впервые примерил в августе 22-го, когда оказался в одной камере с ее мужем. Сразу вернулось удовольствие от чтения.

Саша — политзэк, столяр, таксист, многомесячный мой сокамерник. Очки +2,5. Люсины очки были Саше маловаты, из-за этого у них отломилась правая дужка. Мы чинили ее при помощи спичек и изоленты. Потом Саше передали с воли новые очки: тонкая оправа, надежный черный футляр-«чемоданчик». Их мы тоже использовали вдвоем, а старые очки Саша мне немедленно подарил. С ними я и ушел в одиночную камеру на голодовку в сентябре 2022-го.

Ваня — политзэк, «террорист-пацифист», слесарь с Тверского вагонного завода. Очки минусовые, я в них совсем ничего не видел, поэтому диоптрий его не помню. Мы с ним сидели вдвоем в октябре 2022-го, пока я восстанавливался после голодовки. На его очках треснула оправа, надо было бы запаять, но оказалось, нечем расплавить пластик — нет спичек, мы оба некурящие. И тут в ноябре нас обоих вдруг переводят в другую камеру — шестиместную и пустую. И там, внутри ограждения санузла, на полочке для курительных принадлежностей лежит коробок спичек. Прежние обитатели его там не забыли, а оставили специально. «Закон тайги» действует не только в тайге. Он не про то, что «человек человеку — волк». Уходя со стоянки, оставь сухие дрова, соль и спички как минимум.

Сначала мы над туалетной дыркой расплавили на спичке полиэтиленовый пакет и запаяли Ванину оправу. А потом вошли во вкус: сделали фитиль из туалетной бумаги и в четыре руки приварили на место еще и дужку Люсиных очков. Теперь там на месте перелома пластмассовая «плюшка», которая не касается виска. Получился предмет с историей и при этом абсолютно функциональный, я такое обожаю.

Я — политзэк, безработный дачник, когнитивный диверсант. Очки +2,0. Это выяснилось в феврале 2023-го в Торжке, в областной тюремной больнице, на осмотре у офтальмолога. Среди политзэков принято ругать тюремную медицину последними словами, но мой личный опыт мне таких поводов не дает. Медчасти СИЗО я благодарен и за то направление в больницу, и за внимание к моей гипертонии, и за выписанную диету (ежедневно творог, молоко, масло — неплохой бонус к баланде). А в тюремной больнице не только выписали очки, но и подтвердили диабетический диагноз, который сразу и воплотился в диету. Рецепт на диоптрии с указанием межзрачкового расстояния я отправил ФСИН-письмом жене.

Моя жена Лариса — учитель русского языка и литературы. Очки у нее плюсовые, но диоптрий ее я не знаю.

На воле я не примерял ее очки, да она и сама не торопилась в очкарики, носила их редко. Но ей по работе приходится читать такие почерки, с которыми не справится и искусственный интеллект, вооруженный электронным микроскопом. Кроме школьных учителей, такое могут прочесть только тюремные цензоры. Поэтому Лариса — мой первый и любимый очкарик. Мой рецепт она обработала с невероятной скоростью: уже в марте 2023-го я получил в СИЗО маленькую посылочку. Там лежали изящные очки в черной оправе и роскошный футляр-«чемоданчик» бирюзового цвета. Увидев этот футляр, Саша вздохнул: «Мой любимый цвет». Мы немедленно проделали ченч — бирюзовый футляр был подарен Саше, а мне достался его практичный черный.

Мы понимали, что наше соседство подходит к концу — Саша и Люся уже получили свои приговоры. Распрощались мы 05.05.2023. В июне Саша уехал в колонию в Ярославскую область. А в октябре я получил письмо Zonatelecom от Ларисы. Во вложении — цветная фотография полугодовой давности: на тумбочке лежит футляр для очков бирюзового цвета. Оказывается, Лариса так спешила, что прислала мне свои очки, так как у нас был одинаковый «плюс». Бирюзовому футляру я желаю дожить до освобождения и после Ярославской колонии побывать в разных хороших местах.

Алексей — бандит и убийца, приговоренный к 20 годам особого режима, друг всех политзэков Тверского СИЗО. Очки +0,5. Эти очки Алексей в январе 2024 отдал Андрею, а сам сидит сейчас в СИЗО-3 во Ржеве совсем без очков (но это временно, мы над этим работаем).

Андрей — военнопленный, в плену с мая 2022-го: «Мы сдались только по приказу командира полка». Весь мир знает название этого полка. Очки +1,5. Только не было у него в декабре 2023-го никаких очков, у него с собой вообще ничего не было. История нашего знакомства тянет на сценарий для шпионского боевика. К Новому году я уже знал диоптрии Андрея и в январе подарил ему свои очки в Сашином футляре, а сам вывел из резерва очки Люси. Мои очки Андрею подошли, а вот очки Алексея оказались слабоваты. Но вернуть их не получилось, ведь все действующие лица сидели в одиночных камерах. Вскоре Андрея куда-то этапировали.

Своим очкам, Сашиному футляру и их новому хозяину я желаю поскорее завершить это путешествие в городе Белая Церковь.

Люсины очки со мной, снова в резерве, лежат, аккуратно упакованные, на дне баула. Лариса прислала мне новые очки и футляр. Потому что очкарики видят друг друга издалека. И своих не бросают.