Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Тема этой статьи — результат противоречия двух утверждений, которые нельзя назвать сенсационными или неоднозначными. В той или иной форме они то и дело мелькают в российской политике, но редко оформляются во что-то цельное и категоричное. Мне же кажется, что к 2024 году ситуация вступила в такую опасную фазу, когда обтекаемые застенчивые формулировки на ее счет больше не имеют веса. Потому эти «системообразующие» утверждения я представлю в самом прямом tone of voice, на который способен:
Любая адекватная проекция «России после» — то есть предполагающая, что на этой территории начнут соблюдаться права человека, уважаться границы других государств, работать демократические институты, независимые суды, СМИ и так далее, — означает ее евроатлантическую интеграцию. Никакие другие цивилизационные модели — всяческие повороты на Восток, русские миры, евразийства и так далее — эти ценности не гарантируют, а зачастую вовсе им противоречат и являются лишь теоретическими фасадами для тирании. Как в 2000 году сказал и.о. президента России Владимир Путин, «Россия — это часть европейской культуры, и я не представляю себе своей собственной страны в отрыве от Европы и от так называемого, как мы часто говорим, цивилизованного мира». Последующие 24 года этот человек посвятил доказательству этого тезиса, многократные попытки переосмыслить который заканчивались исключительно экономическим ущербом, обвалом въездного турпотока, «утечкой мозгов», сожжением книг и импортом кока-колы из Ирана.
Фактически — поскольку процедура получения визы и въезда настолько усложнена, что как турист (в особенности — молодой и с ограниченным бюджетом) вы вряд ли выберете это направление. Половина стран ЕС прекратила выдавать россиянам туристические визы в принципе, все граничащие с РФ страны Шенгенской зоны запретили въезд для граждан России даже с действующими визами. Визовый сбор подорожал в три раза, сроки рассмотрения заявлений на шенген увеличились (в столько же раз), требования к документам — ужесточились, отказы — участились, но даже в случае положительного решения вас вполне может ожидать виза лишь на срок поездки, то есть действующая недели две. Если вы хотите поехать в Европу учиться, то важно учитывать, что Чехия, Польша, Литва, Латвия и Эстония — то есть некогда самые доступные и популярные среди россиян направления для учебы — сейчас не выдадут гражданину РФ даже студенческую визу. А если вы все же сумели получить какой-либо документ, позволяющий вам ступить на европейскую землю, вам придется покупать дорогой авиабилет с пересадкой в Турции, Грузии, Марокко или другой «третьей» стране. Иными словами, санкции сделали свое дело и, цитируя бывшего премьера Эстонии Каю Каллас, посещение Европы стало «привилегией, а не правом» — которой теперь могут воспользоваться в основном люди вроде жены замминистра обороны РФ Тимура Иванова, но не рядовые россияне.
Убедиться в этом я решил лично, этим летом объездив всю Западную Европу в максимально «социальном» режиме — останавливаясь в молодежных хостелах и бесконечно с кем-то знакомясь и общаясь. Россиян я за три месяца встретил ровно два раза, и оба этих случая были (как и мой) нетипичными — или наличие второго паспорта, или родственники в ЕС. Реакция со стороны европейцев на мое гражданство варьировалась от шока до экстаза, потому что россиянин в Европе 2024 года, особенно юный, — это краснокнижное животное.
Этого краснокнижного все моментально, с колоссальной заинтересованностью берутся расспрашивать о положении дел в зоопарке, откуда он сбежал.
Этот зоологический интерес появляется потому, что в России никто из молодых европейцев не был — она воспринимается как чудаковатая мифологизированная территория, периодически поставляющая диковатые новости об убийствах оппозиционеров и провалившихся военных переворотах.
Один нидерландец всерьез расспрашивал меня о том, как сейчас обстоят дела в Сталинграде.
Поначалу такое амплуа «спикера дурдома» меня веселило, но постепенно игнорировать тревожность этой ситуации становилось все труднее. Последние 10 лет российского курса на изоляционизм — 2,5 из которых прошли в форсированном порядке — сильнейшим образом отдалили Россию от Европы социально, культурно и, разумеется, политически. РФ 2024 года — это совершенная противоположность условной современной Бельгии с точки зрения проблем, которые волнуют людей, оптики, сквозь которую они на них смотрят, этических рамок, которые считаются приемлемыми, а также коллективного миросозерцания в целом.
Объяснить эту разницу проще всего через высказывание основателя газеты «Коммерсантъ» Владимира Яковлева о его наблюдениях за жителями Нью-Йорка:
«Я чувствовал, что во что-то не врубаюсь… Эти люди рассказывали о каких-то проектах, идеях, своих сомнениях, и я вдруг допер, что огромный кусок мозга, который у нас занят мыслями о Кремле, у них абсолютно свободен. Они им пользуются, чтобы делать что-то еще».
Именно это осознание, как он уточнил, побудило его эмигрировать из России.
Чтобы «врубиться» в эти идеи и сомнения, которые, собственно, составляют западную повестку и определяют местный цайтгайст, на Западе нужно или пожить, или хорошенько по нему поколесить. На этом соображении, например, основана программа Erasmus, по которой миллионы юных европейцев (и, к слову, турков) ежегодно живут и учатся в других странах Евросоюза. Власти которого регулярно предлагают своим гражданам и резидентам возможности для дешевых или вовсе бесплатных путешествий по Европе, понимая их важность для более глубокой интеграции и объединения.
Фото: Алексей Назаров / Коммерсантъ
Эта политика работает великолепно — летом в местах скопления молодых путешественников в европейских городах царит по-настоящему семейная атмосфера, которую прекрасно дополняют культурно близкие американцы, австралийцы, канадцы и «постбрекситные» британцы. Юные россияне тем временем или сотнями тысяч «маринуются» в экспатских пузырях Грузии, Армении, Казахстана и Турции, или же познают Европу через Калининград, присматриваясь и к более экзотичным внутренним направлениям вроде Дагестана или Чечни. И это ужасно.
Ужасно — потому что это чудовищная растрата человеческого потенциала, который в будущем и может сыграть решающую роль в реализации в «России после» того самого благоприятного сценария, о котором я писал выше. Российское поколение Z — это преимущественно политически активные люди, лишенные всяческих «постимперских» комплексов, выросшие в глобалистской и цифровой культуре и выступавшие движущей силой всех протестных движений в России конца 2010-х — начала 2020-х.
Если в современной РФ и существует крупная социальная группа с наибольшим в ней процентом людей, желающих видеть свою страну европейской, прозападной, миролюбивой и прогрессивной, то это именно зуммеры — которые на самом-то деле очень плохо себе представляют, что такое «европейский» и «прозападный».
Их подростковый возраст пришелся на «посткрымскую» вторую половину 2010-х годов, когда поездки на Запад стали менее доступны и популярны. Их вступление в совершеннолетие пришлось на «спецоперационные» 2020-е, когда поездки эти стали роскошью. Зачастую Тбилиси или Стамбул — наиболее «европейские» места, в которых в сознательном возрасте бывали российские зуммеры.
Нет никаких предпосылок, что в ближайшие годы ситуация как-то принципиально изменится, и чревато это несколькими последствиями.
«Молодежь из РФ утратит ощущение культурного родства со своими европейскими и американскими сверстниками и сумеет понять родившуюся в бывшей ГДР журналистку Яну Хензель, в своей книге Zonenkinder написавшую, что после падения Берлинской стены ее прошлое «оказалось заперто в музее без названия и адреса, и кажется, никто не заинтересован в том, чтобы зайти внутрь и посмотреть, что там».
А европейские власти как никто знают, каково это — взаимодействовать с восточными немцами с прошлым «в музее без названия и адреса». Существует огромный риск, что на земельных выборах в Тюрингии, Саксонии и Бранденбурге в сентябре одержат победу «путинферштееры» вроде «Альтернативы для Германии» и «Союза Сары Вагенкнехт», которых не устраивает позиция ЕС по Украине и противостоянию РФ.
«Мы все, включая даже таких выдающихся экономистов, как Гайдар, имели очень абстрактное представление об этих вещах. Откуда было нам всем взять представление о демократии? Вот вы сейчас живете на Западе и видите, что такое демократия, — и вы не будете людям описывать идеальную картину. Вы будете говорить, что это сложная вещь со своими конкретными недостатками. Мы этого ничего не знали, у нас было сугубо книжное представление, и у Гайдара, например, было сугубо книжное представление о рыночной экономике. У вас сейчас гораздо более глубокое понимание процессов и проблем западной экономики».
И стоит признать, что проблема этой «книжности» все еще актуальна. Как я уже сказал, понять западный дискурс чрезвычайно трудно в географическом отрыве от него, даже если каждый день начинать с чтения европейской прессы. И если в России будущего найдется дюжина потенциальных реформаторов, сумевших отучиться в западных вузах и пожить в Европе или Америке, их идеи могут оказаться глубоко непонятны для остального населения (как это, собственно, в 1990-е и происходило).
И в контексте России это всенепременно осложнится тем, что здесь традиционно найдется несколько десятков миллионов реваншистов и национал-патриотов, а люди с более вменяемыми взглядами будут иметь то самое абстрактно-идеализированное представление о происходящем на Западе. Это при неминуемом столкновении с реальностью породит очередную волну «разочаровавшихся» — а от этой точки уже не так далеко до телевизионного обращения в полшестого утра по Москве о том, как нас всех обманули и «просто кинули».
Чтобы в будущем не рисковать глобальной безопасностью и не тратить время и ресурсы на сдерживание и усмирение России, международному сообществу нужно не допустить возникновения в ней благоприятной почвы для распространения всяческих «четвертых политических теорий» и неоимперских настроений.
Это реализуемо только через популяризацию евроатлантического пути как, в сущности, единственного цивилизационного выбора для России, который может гарантировать ей процветание и гармоничные отношения с культурно и социально близкими ей европейскими соседями. И у Еврокомиссии есть для этого рычаги.
Фото: AP / TASS
Поскольку я начал этот текст с очень конкретных формулировок, на очень конкретных предложениях мне хотелось бы его и закончить. На мой взгляд, лучшей инвестицией ЕС в свое стабильное будущее — которое немыслимо без мирного и ориентированного на Запад восточного соседа — был бы четкий сигнал молодым россиянам, что в будущем их готовы видеть частью европейской семьи, с которой у них много общих ценностей и одинаковая культура.
Это означает, что Евросоюзу следует отказаться от губительной политики «привилегии, а не права» и позволить молодежи из России попутешествовать по Европе, познакомиться со своими сверстниками и развеять как свои мифы о западном образе жизни, так и европейские — о российском. Это могла бы быть программа, аналогичная Visa Waiver Program в США, по которой их без визы могут посетить, например, граждане Брунея, Сингапура или Чили.
Полный безвиз в нынешних условиях — решение экстремальное, на которое власти ЕС не пойдут. Однако эта гипотетическая программа могла бы позволить молодым россиянам (условно от 18 до 27 лет) в упрощенном порядке податься на особую визу с фиксированным сроком действия в 90 дней, чтобы на все лето — в сезон пика молодежного туризма в Европе — они смогли поехать туда как бэкпекеры. Для удешевления их транспортировки одна из приграничных с Россией европейских стран могла бы в исключительном порядке открыть сухопутную границу для участников программы, чье перемещение внутри ЕС могло бы быть частично субсидировано за счет изъятых российских активов.
Преимущество такой гипотетической программы состоит в том, что у российской стороны не было бы рычагов, чтобы ей воспрепятствовать, — как это было, например, с программой Erasmus, которую в 2022-м Минобрнауки «не рекомендовало» вузам в РФ. Разве что признание всего Евросоюза «нежелательной организацией», что даже для России 2024 года звучит абсурдно.
90 дней — это достаточный срок, чтобы успеть социализироваться в Европе и понять, что оторванность России от современной Европы — это миф кремлевской пропаганды, нацеленный на оправдание изоляционизма через демонизацию западного мира.
Это также достаточный срок, чтобы объяснить европейской молодежи, что их сверстники из России — не хунвейбины и «ястребы», а точно такие же молодые люди, слушающие ту же музыку, воспитанные на тех же фильмах и книгах и разделяющие те же ценности. И если такая программа просуществует хотя бы несколько лет, распространив атмосферу «всеобщего зуммерского единения» еще и на Россию, это, несомненно, даст миру шанс на более мирное будущее.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}