«ОВД-Инфо»* подсчитал, что в России 1200 политзаключенных. На днях их стало на 16 человек меньше. Значит, чтобы на свободу вышли все, нужно провести еще 75 таких обменов?
При этом обмен, прошедший в четверг, стал, видимо, самым крупным между Россией и «коллективным Западом» за послевоенную историю. Впрочем, в теперешних реалиях формулировка «послевоенная» применительно к истории выглядит двусмысленно. Но очевидно, что операция была исключительной по замысловатости, раз в ней участвовали сразу несколько стран, часть которых находится в таких отношениях, словно этих отношений нет вовсе.
В минувший четверг мне хотелось сказать друзьям и знакомым простые слова: «Добрый вечер!» Потому что этот вечер действительно было добрым — впервые за несколько месяцев. Эти месяцы не были беспросветными. У каждого были и печальные моменты, и радостные. Но эти радости были, как правило, частными, какие всегда есть в нашей жизни, — ведь жизнь продолжается. Но для всех, кому не наплевать на то, что происходит в стране и со страной, эти месяцы слились в сплошную серую полосу. Серую потому, что то, что вчера казалось черной полосой, стало со временем казаться белой. И теперешняя черная тоже покажется белой, если ничего не изменится. Так эти полярные краски смешались и дали общий серый фон, без радости и без далеких планов на будущее. Но в четверг в монохромной картине серого появились и другие оттенки.
Я очень рад за тех, кого знаю лично, пускай и в очень разной степени: Олега Орлова*, Владимира Кара-Мурзу*, Илью Яшина*. Рад за их товарищей сперва по несчастью, а потом по обмену. Но вместе с тем я сразу вспоминаю про Алексея Горинова, Юрия Дмитриева, Ивана Сафронова, Даниэля Холодного — и далее список уходит за горизонт. В нем сотни имен — и как раз те самые 75 потенциальных обменов.
Теперь мы поняли, что путь на свободу лежит только такой — через натуральный обмен. При котором люди превращаются в гирьки на весах.
Это даже не товар в полном смысле, у которого есть цена. А буквально маленькие металлические грузики, которыми уравновешивают щербатые чаши ископаемых весов холодной войны. России нужен был Красиков, Америке нужен был Гершкович. И еще кто-то. И с обеих сторон стали добавлять имена. Но, добавив какое-то имя, понимали, что теперь чаша чуть накренилась вправо. Доложили еще кого-то — теперь перекос влево. Кого-то не хватает.
Если не хватает — можно схватить. Как того немца в Белоруссии. Он устроил, как уверяет белорусская силовая система, террористический акт. Ущерб составил 516 долларов. Рико Кригер получил приговор: смертная казнь. Менять приговоренного к смерти в Белоруссии немца Кригера и 19-летнего немца Кевина Лика из России на сидящего пожизненно в Германии Красикова — логично, правда?
Правосудие, формальное соблюдение закона и процедуры больше никого не волнуют. У обменов иные правила. По которым, в нарушение Конституции, граждане России из России просто выкидываются, безо всяких формальных оснований и полагающихся документов. Даже без их согласия. Потому что гирьку на весах не спрашивают, на какую чашу она хочет, чтобы ее положили. Но именно по этому презрению даже к простым формальностям мы поняли, что соблюдением закона заморачиваться у нас никто не станет даже в таких случаях. Что те, кого посадили, будут здесь сидеть «не пока всё, а пока хватит». Что все их сроки — условны. В том смысле, что, несмотря на указанные в приговорах формальные годы, сидеть эти узники будут столько, сколько власти решат. А если подвернется удобный повод, то просто отпустят по обмену.
Обмен состоялся. Но было бы странным, если бы вокруг этого события не началась «дискуссия». Потому что
всегда есть те, кто среди дерьма выедет вперед на белом коне и в белом плаще. И кто начнет рассуждать об этичности обмена.
Мол, политзэков-то отпустили, но ведь и Красиков теперь на свободе. Что при этом видится в качестве альтернативы — не совсем понятно. Главное, чтобы Красиков сидел, а Яшин, Скочиленко, Кара-Мурза, Чанышева — пусть помрут в ГУЛАГе? Или что?
Эван Гершкович, выйдя на свободу, сразу же сказал очень правильные, отрезвляющие слова. В заключении он встретил не одного, не двоих — множество людей, таких же «политических», о которых говорят мало или не говорят вовсе. Судьбы которых трагичны, но почти никому не известны. Почти одновременно с освобождением 16 человек стало известно о смерти в СИЗО в Биробиджане Павла Кушнира, который не выдержал голодовки. Об этом человеке мы узнали только после его смерти! И вот тут как раз и надо сказать, что борьба, гласность — не бессмысленны. Приговоры очевидны, общественное мнение почти не может уже повлиять на сроки и жесткость условий содержания осужденных. Но максимальная огласка хотя бы не дает забыть об этих людях, попавших в беду! Дает им шанс выйти хотя бы через обмен.
Который мог ведь и сорваться. Мы прочитали и услышали достаточно слов в те несколько дней, которые обмену предшествовали. Специалисты по экономике и военные эксперты в одном лице, а также знатоки в области ковида, космоса и ключевой ставки теперь оказались еще и экспертами в сфере спецслужб и рассуждали о потенциальном обмене так, словно точно всё знают и держат свечку на «шпионском мосту». А когда бывшие узники стали свободными, разные люди начали делить лавры, выясняя, кто внес больший вклад в вызволение из казематов этих шестнадцати человек. Это поражение всегда сирота, а у победы отцов — не сосчитаешь! Иногда для дела полезнее и промолчать. Но это смотря какое у кого дело.