Взлохмаченная, в дешевом свитере. Губы сжаты, в тяжелом подбородке упрямство. Мрачная, но не испуганная. Ничего не боится, все знает заранее. Не поленитесь увеличить или приблизить фото, посмотрите ей в глаза. 5+8+4. Это ее сроки, столько она отсидела. И еще семь лет под административным надзором. Арифметика погубленной жизни. Это Анна Баркова, мучительный голос русской поэзии.
Анне Барковой было 33, когда ее арестовали первый раз. Это случилось 26 декабря 1934 года. К делу как доказательство вины был приложен блокнот со стихами. Через пятнадцать месяцев она пишет в заявлении на имя Ягоды, что больна туберкулезом и астмой и ссылка будет для нее медленной смертью. «Прошу подвергнуть меня высшей мере наказания».
Милость в виде расстрела она не получила, получила пять лет заключения. В Акмолинском лагере жен изменников Родины, где рядом с ней была жена Ягоды, который не облагодетельствовал ее расстрелом и вскоре сам был расстрелян, она научилась варить повидло и пасти овец. И работала прачкой в прачечной.
Освободившись из казахстанских лагерей, в Калуге мыла полы в школе, подметала улицы и работала ночным сторожем. «Холод, грязь, в комнате, кроме меня, три души, да в кухне две». Она мерзнет, потому что зимних вещей у нее нет. Денег не хватает даже на еду. Она зарабатывает, гадая женщинам по картам и по ладони. Бывшая и будущая каторжанка, она всех в этом темном бытовом царстве видит насквозь в их наивной жадности, тупости, в их человеческом зле и жестокости. Ее взгляд на людей сух, жесток, сама она говорит о цинизме («светлый цинизм»). У единственного своего друга в Москве просит, молит, клянчит: вышлите хотя бы 10 руб. «Ибо разута, раздета и голодна, как собака».