Чужое дышло

За стремительным (всего 12 дней прошло от рассмотрения проекта на думском комитете до подписания его президентом и опубликования) прохождением закона о лишении «иностранных агентов» права избираться, без всякого сомнения, очень внимательно следили в Грузии, где не утихают протесты против принятия местного закона о «прозрачности иностранного влияния».

Потому что пока этот закон, прямо называемый участниками протестов «российским», выглядит относительно мягким, — но ведь и в России «иноагентское» законодательство начиналось с вещей, казавшихся не такими уж и опасными.

Об изменениях в российское законодательство, не только запрещающих «иноагентам» избираться, но и лишающих мандатов действующих депутатов, объявленных «иноагентами», в «Новой газете» на минувшей неделе рассказывали и я, и Леонид Никитинский. Сходясь на том, что эти изменения фактически «аннигилируют» избирательное право:

Тем не менее закон с небывалой скоростью преодолел все этапы прохождения — Госдума, Совет Федерации, подпись президента. И ни один — ни один! — депутат или сенатор публично не возразил против его принятия.

Промолчал и глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас, время от времени упрекающий излишне ретивых коллег в явно неконституционных инициативах — в его телеграм-канале ни строчки не уделено этим изменениям, хотя их расхождения с Конституцией не могли остаться незамеченными доктором юридических наук. Объяснить это можно только известной цитатой из Евгения Шварца «а на это господин дракон велел передать, что всякое сомнение будет наказано как ослушание»…

Что касается Грузии, то в Тбилиси, где мне в конце апреля — начале мая пришлось быть в небольшом отпуске, в это время почти каждый день проходили митинги и шествия, касающиеся закона об «иностранном влиянии».

Один из митингов — 29 апреля — был проправительственным и в поддержку закона об «иностранном влиянии», а все остальные — против закона и правящей партии «Грузинская мечта», которая его яростно продвигала.

На оппозиционных митингах и шествиях яростно требовали не принимать «российский» закон и вместе с флагами Грузии несли флаги Евросоюза — куда, скорее всего, «вход» для страны будет закрыт в случае принятия закона.

Когда же проходил проправительственный митинг, оппозиция упрекала власть в том, что на него привезли людей со всей страны — и это очень похоже на истину: своими глазами видел, что весь центр города в этот день был буквально заставлен большими и маленькими автобусами…

Главный вопрос, который у меня возникал и который я задавал в Тбилиси, говоря с местными жителями: «Зачем «Грузинская мечта» так упорно продвигает закон, который вызывает серьезные протесты и который политически может оказаться ей невыгоден, потому что может ослабить ее позиции на выборах нынешней осенью?»

Получить ясный ответ на этот вопрос так и не удалось, хотя мнения о законе об «иностранном влиянии» я слышал разные.

Те, кто поддерживает закон, говорили, что они «не хотят, чтобы на Грузию влияли извне». Это вполне коррелирует с заявлениями лидера «Грузинской мечты» миллиардера Бидзины Иванишвили, заявившего на митинге 29 апреля, что «в 2004–2012 годах мы пережили трудные годы, когда страной управляло не правительство, избранное народом, а назначенный извне революционный комитет, иностранное агентство», что «Саакашвили, Бокерия и другие были назначены руководителями власти Грузии после революции, организованной НПО», что их правление «наглядно продемонстрировало, насколько тяжелыми могут быть неизбежные последствия утраты свободы, независимости и суверенитета», и что «все, что они делали, приказывалось и направлялось их хозяевами извне». Что цель закона — обеспечить прозрачность НПО, потому что «непрозрачное финансирование НПО является основным инструментом, с помощью которого можно назначать власти Грузии из-за границы». И что есть некая «партия глобальной войны» (не названная по именам, паролям и явкам) на Западе, которая всем этим управляет.

Знакомая нам риторика. Заметим, что после «революции роз» 2003 года, когда на фоне массовых протестов и обвинений в фальсификации парламентских выборов президент Эдуард Шеварднадзе был вынужден уйти в отставку, Михаил Саакашвили в 2004 году был избран президентом подавляющим числом голосов, а до того он восемь лет был депутатом парламента и министром.

И хотя в его адрес в Грузии звучат тяжкие упреки, его обвиняют в авантюризме и потере 20% территорий и его «наследство» негативно сказывается на ассоциирующейся с ним оппозиции из «Единого национального движения», но все же обвинения в «назначении извне» выглядят сомнительно.

Тем не менее Иванишвили заявляет (на упомянутом митинге), что «финансирование НПО используется почти исключительно для усиления агентов и их прихода к власти», что «эти фонды не имеют никакого отношения к помощи, а наоборот, их единственная цель — лишить Грузию государственного суверенитета». Обещая при этом, что Грузия станет членом Евросоюза в 2030 году.

Последнее, впрочем, сегодня маловероятно —

Начиная от безвизового режима и заканчивая возможностью беспошлинного экспорта в страны ЕС своих товаров, в том числе знаменитых вин, орехов и других продуктов.

Угроза этой «заморозки» выводит на улицы в первую очередь молодежь («на митингах против закона — 70% всех студентов Грузии», как сказал мне местный предприниматель). Но не только ее: в шествиях, одно из которых удалось увидеть вблизи, участвуют отнюдь не только молодые. Кто-то из них прямо говорит, что если «российский закон» примут — у страны не будет будущего и придется уезжать. Но пока он не принят — надо сопротивляться…

А еще в Грузии многие говорят о том, что на принятии закона об «иностранном влиянии» настаивает Россия — хотя и не на бумаге, конечно, но настаивает. И российское давление (а также зависимость немалой части грузинского бизнеса от российского рынка сбыта) является немаловажным фактором.

Сам по себе закон о «прозрачности иностранного влияния», как уже сказано, относительно мягок: находящимися под этим «влиянием» объявляются НПО, не менее 20% бюджета которых поступает из-за границы.

Говорят, что очень многие НПО поддерживают оппозицию, активно участвуют в наблюдении за выборами, и стремление «Грузинской мечты» во что бы то ни стало провести закон связано с желанием ограничить их деятельность.

Начав с малого — «маркировки», но что потом, по российскому образцу, помешает им «модифицировать» этот закон?

У «Грузинской мечты» — 83 депутата в парламенте из 150, и теоретически они могут до выборов еще не раз поменять закон.

Например, включив в него дискриминационные нормы, вплоть до тех, которые будут вообще отрезать оппозицию от участия в выборах.

Неоправданные опасения?

Но, с одной стороны, 

А с другой стороны, Иванишвили прямо говорит, что надо «начать полноценное укрепление нашего суверенитета», что «именно этому служит закон «О прозрачности иностранного влияния» и что «после выборов Национальное движение будет строго отвечать за все преступления, совершенные им против грузинского государства и грузинского народа за два десятилетия».

Грузинская оппозиция — и немалая часть грузинского общества, — судя по всему, все это видит, знает и понимает, а потому не ослабляет массового сопротивления.

Не исключено, что это сопротивление заставит власть отказаться от своих намерений.