Четыре факта и одна надежда

Факт номер раз

Политическое и электоральное поле и в его содержательном, и в правовом выражении сегодня забетонированы, оклеены армированным скотчем, обвешаны цепями и обнесены рвами с крокодилами. Точка.

На политическую поляну участники допускаются строго по билетам, выдаваемым в соответствующих кабинетах администрации, а сторонних желающих могут с барского плеча или по недосмотру допустить постоять в прихожей, потоптаться в ней недолго и даже заглянуть одним глазом в основную залу, но выведут сразу же, как незваные гости попытаются вставить ногу в дверной проем. Защита электоральной процедуры от незваных гостей выстроена настолько многослойно, что 

Это данность, и ее авторы, как представляется, спокойно и со снисходительной усмешкой наблюдали за метаниями изрядной части политически активного российского общества вокруг вопроса «зарегистрируют или нет», держа наготове секатор графологов и прочих специально обученных персонажей.

Факт номер два

Не просто так, совсем не просто так всё те же люди, которые посвятили последние годы зачистке отечественного политического и гражданского ландшафта, городили этот бесконечный дикий огород из ярлыков «иностранных агентов», нежелательных лиц и организаций, инициировали разнообразные административные и уголовные преследования тех, кто последовательно выступал в последние годы против сложившегося в стране положения дел. Ведь оказалось, что именно они, все эти «иностранные агенты» и «наймиты», вытесненные, казалось бы, из реальной политической жизни, а в большинстве своем и из жизни в родной стране, изгнанные из традиционных медиа, с телеэкранов, да и вроде как бы и в целом из отечественной общественной повестки дня, оказались реальными лидерами общественного мнения.

Ровно после того как они обратились к своим читателям и слушателям в социальных сетях и в программах на YouTube, весьма вяло до этого ковылявший процесс сбора подписей за кандидата Надеждина рванул с места в карьер — и в разных городах страны и за рубежом как будто-то сами собой стали возникать места сбора подписей, ко многим из которых мгновенно выстроились длиннющие очереди.

Третий факт

Для того, чтобы если не на равных, но хоть как-то результативно биться в политическом процессе со сложившейся системой, биться за то, чтобы тебе поверили и за тобой пошли люди, надо забыть о том, как было принято строить процессы в кампании раньше, забыть о когда-то работавших на выборах правилах и инструментах, забыть обо всех этих, прости господи, политтехнологах и их традиционных «ужимках и прыжках».

Все это больше не работает для тех, кто прекрасно научился видеть, уже обжегшись на имитациях многократно — где всё по-настоящему, а где по договоренности, — для тех, кто готов поддерживать кандидатов, выступающих против системы, выступающих за мир, выступающих за достоинство и честность, за ценности и осознанную гражданственность.

Не случайно в этой кампании 

чтобы продемонстрировать власти и обществу вокруг, да и самим себе, что у них есть позиция, что у них есть точка зрения и что у них есть голос. Только опора на таких людей, как те, кто по велению своей гражданской позиции собирал и ставил эти подписи, будет в будущем иметь значение для любых несистемных кандидатов. Ну, и немного на этику: вранье, непрозрачность и малейший мухлеж распознается и предается огласке нынче быстро и без оглядки на имена и некую политическую целесообразность.

Факт четыре

В стране есть граждане. Не просто жители, не просто население, не просто люди, проживающие на определенной территории, а именно граждане с позицией и со смелостью ее демонстрировать и отстаивать. Наверное, многим казалось, что многие годы затыкания ртов репрессивным законодательством, а особенно последние два года тотальной цензуры и самоцензуры сделают так, что никто не решится открыто, не скрывая лиц, встать в очередь, чтобы поставить свои реальные имя и фамилию за человека, выступающего — даже несильно важно, по какому поводу — с антивоенной позицией, за человека, открыто критикующего действующую власть. Но оказалось, что таких много — как минимум пара сотен тысяч, и что-то подсказывает, что продлись сбор подписей чуть дольше, их стало бы и еще больше.

Думаю, этот факт оказался самым неожиданным и самым неприятным для тех, кто по каким-то своим причинам, которые на самом деле не имеют никакого значения, решил пустить кандидата в кандидаты Надеждина постоять в предбаннике электорального процесса. Не его риторика, которая, надо отдать должное, по мере того, как росли очереди к пунктам сбора подписей, становилась все смелее и смелее, а именно сами эти очереди, их фотографии и бурное обсуждение их в социальных сетях стали причиной, по которой он так и останется пока кандидатом в кандидаты.

Что важнее для страны и ее будущего, так это то, что, 

И из этого проистекает единственная, весьма пока хрупкая надежда. Нет, не на какого-то конкретного кандидата в кандидаты или на какой-то неожиданный фантастический поворот событий, который расколет вдруг бетон и изменит существующие правила игры (до этого пока ой как далеко), а на то, что если все, кому надоело шептаться на кухнях и в соцсетях, несмотря на различные точки зрения на многое и на былые споры, смогли в данных обстоятельствах поверить друг другу и тому, что сегодня имеет смысл объединиться и сделать вместе то малое, что дает им голос, то в будущем, если постараться и вынести все нужные уроки из этой пары месяцев, они смогут куда как большее. Очень бы хотелось, чтобы нам всем не пришлось эту надежду хоронить.