Да, эти люди призвали многое что отменить: критический анализ, логику, постмодернизм, гендерные исследования и т.д. На место всего этого должна прийти и встать лишь одна определяющая философская доктрина — «традиционные ценности». Философское мышление должно сделаться или суверенно-народным — или ему не быть вовсе. О том, как устроить это «не быть» организаторы сказали прямо: вся жизнь социально-гуманитарных наук страны отдается во власть надзорных, исполнительных и карательных органов. Со времен существования «тайного приказа» — ничего нового.
Однако вот что неясно: каким образом философия будет обретать предписанную традиционность, суверенность и народность? С этим возникнут проблемы.
Дело в том, что философия, да и вообще человеческое мышление, в принципе не может входить в зависимые отношения ни с чем из перечисленного.
Традиционность (от лат. traditio — «передача») предполагает последовательное запоминание, а затем использование издавна известных символов и представлений. Возникает вопрос — ищешь авторитетный и проверенный временем ответ. И в этом еще нет мышления. Но, напротив, процесс мышления начинается как движение ума к неизвестному еще результату с использованием самых неожиданных, «случайных» аргументаций. Когда ум остается под властью традиционных ответов, то мышления просто не возникает. Философ-экзистенциалист Мартин Хайдеггер некогда записал такое свое наблюдение: если народ долгое время обращается за советами к своей «народной мудрости», к расхожим пословицам и поговоркам, то его интеллектуальная жизнь замирает и деградирует.
Суверенность предполагает независимость от каких-либо внешних влияний, предпочтение обходиться своими силами и своим умом, законсервированность. Но если мы говорим о мышлении, а тем более о философском мышлении, то сложно представить что-то более открытое и жадное до новых значений и мест. Оно всегда обращено к чему-то вовне себя: с одной стороны, к новым идеям, с другой — к трансцендентному источнику всяких идей. А этот источник вообще лишен какой-то определенной идентификации. Аристотель говорил, что начало всякой философии — удивление. Но удивляться можно лишь тому, что тебе незнакомо и тебе не принадлежит. А значит, находясь только в своей суверенности, ум никогда так и не сподобится ни удивиться, ни философски помыслить.
О народности. Обычно мы понимаем под ней некое преобладающее большинство совместно проживающих и на одном языке говорящих людей. Однако такое большинство не только никак не связано с навыками мышления и философии, но, напротив, репродуцирует нечто прямо противоположное. Люди проживают свою жизнь на основе привычек, бытовых и половых желаний, плохо рефлексируемых чувств, но никак не на философских идеях. Давно, еще со времен греческих мудрецов было замечено: хочешь начать мыслить — сторонись толпы. В общем, некие «народные» основания мышления, «народная философия» — это звучит оксюмороном.
* * *
Впрочем, устроители пресс-конференции уже заранее знали ответ на подобные вопросы, если бы вдруг они у кого-то возникли. И озвучили аналог всему традиционному, суверенному и народному. Аналогом оказалась вполне конкретная, сегодняшняя российская государственная власть в ее очевидных представителях.
Служить власти — вот и найдена цель и суть «суверенной философии».
«Мы, философский отряд армии нашего президента, ждем указаний: на каких рубежах нам держать оборону? И во упрочнение нашей традиционной и народной российской философии мы требуем взять под контроль соответствующих органов всю пока еще безответственную сферу гуманитарных наук нашей страны», — примерно так это прозвучало.
Что тут можно добавить? Мо-лод-цы!..