Я бы хотел сегодня поговорить на очень сложную, очень больную, очень личную для многих тему, о которой многие думают и разговаривают. Но если и обсуждают, то не в социальных сетях, не в телеграм-каналах, а где-то у себя дома, на кухне.
Андрей Кордочкин. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»
В то время как многие священники оказались отторгнуты от «церковного офиса», мы предоставим им альтернативную площадку. На нашем YouTube-канале «Но. Медиа из России» отверженные священники РПЦ будут читать свои проповеди. Это наши «Разговоры о важном». Первую из них представляет протоиерей Андрей Кордочкин.
Я бы хотел сегодня поговорить на очень сложную, очень больную, очень личную для многих тему, о которой многие думают и разговаривают. Но если и обсуждают, то не в социальных сетях, не в телеграм-каналах, а где-то у себя дома, на кухне.
Приблизительно год назад я шел по улице в Белграде, и на одном из домов увидел граффити с изображением российского президента, которое изначально создавалось просто как его портрет, а со временем превратилось в злую карикатуру. И рядом было написано: «Верни мою мать».
Это ощущают и переживают многие люди — и молодые, и не очень молодые, и верующие, и неверующие. И перед каждым из этих людей встает вопрос, как с этим жить.
Люди переживают это по-разному. Кто-то понимает, что со своими родителями не может говорить о чем-то, что является для них самым главным, самым основным. А у кого-то и вовсе оказались разорванными отношения, и его или ее обвинили в предательстве.
У церкви или по крайней мере у меня лично нет ответа на вопрос, как с этим жить. Но я могу вместе с вами попытаться приблизиться к этому ответу в свете евангельского повествования и в свете христианского учения. В девятой главе Евангелия от Иоанна есть эпизод, где описывается исцеление человека, который родился слепым. И когда Христос его исцеляет, начинается расследование: кто исцелил, где, как, при каких обстоятельствах, с какой целью, кто разрешил, кто благословил. И находят родителей этого человека. И казалось бы, для них самым естественным движением было бы заступиться за своего сына. Но, как говорит Евангелие, родители в ответ на вопросы, которые им задают, говорят: «А он сам взрослый. Вот вы к нему пойдите и спросите».
И они отвечают так, потому что, опять же, как говорит Евангелие, они боятся: они уже знают, что всякий, кто будет исповедовать свою веру во Христа, будет отлучен от синагоги. То есть, другими словами, большинство от этого человека отвернется. А для многих людей это едва ли не самое страшное, что может с ними произойти.
Андрей Кордочкин. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»
И этого человека, которого Господь исцелил, его, как говорит Евангелие, выгнали вон. Потому что когда кто-то один среди слепых людей становится зрячим, он становится не просто лишним, он становится опасным.
Очень часто, наверное, вы слышали такое выражение: «традиционные семейные ценности». На самом деле Евангелие эти ценности не утверждает, потому что для христианства, как и для любой другой духовной традиции, эти ценности являлись прежде всего чем-то очевидным, и незачем и не от кого их было защищать. Но то, что в Евангелии утверждается, — это ценности иные и близость между людьми другого рода.
Иногда то, что говорит Евангелие, звучит очень резко и очень обидно, в том числе, наверное, и для тех людей, которые являлись современниками евангельских событий. Есть эпизод, когда к Спасителю пытаются подойти его родственники по крови и не могут, потому что вокруг слишком много людей. И тогда Господь говорит: «Кто будет исполнять Мою волю, тот Мне и брат, и сестра, и мать». В другом месте Он говорит, что пришел разлучить сына с отцом и дочь с матерью. Он предупреждает нас о том, что мы будем преданы и родителями, и братьями, и родственниками.
И совсем недавно случалось так, что людей, которые делали сознательные шаги к вере, а может быть, даже и к священству или к монашеской жизни, их родители в Советском Союзе сдавали в психушку, сдавали в милицию, будучи абсолютно уверены, что родитель никогда не может сделать плохо для своих детей.
Поэтому у меня нет ответа на этот вопрос. Но я думаю, в церкви есть осознание иного родства и иной близости. Прежде всего есть осознание Бога как своего отца. У меня ушли, может быть, первые 10 лет священнического служения на то, чтобы если не понять, то хотя бы приблизиться к смыслу вот этих первых слов, с которых начинается молитва Господня,— «Отче наш», к пониманию того, что означает обращаться к Богу как к своему отцу.
И для многих из нас это понять нелегко. Митрополит Антоний Сурожский, который совершал служение в Лондоне, рассказывает, как однажды к нему пришла женщина и попросила объяснить очень простыми словами, кем для нас является Бог. И владыка Антоний, подумав, сказал: «Бог для нас является отцом». И тогда она потемнела лицом, потому что отношения с отцом у нее были таковы, что, в общем-то, последнее, что она хотела знать о Боге, это то, что Он в чем-то похож на ее отца. И для нас — по крайней мере, для тех, у кого уже есть свои дети, — мне кажется, очень важно понять, зачем человеку вообще нужны родители, в частности, зачем нужен отец. По крайней мере, я для себя это сформулировал таким образом, что
для ребенка, который не может видеть Бога, но через общение со своим отцом, который рядом, с которым можно разговаривать, с которым можно играть и проводить время, через общение со своим отцом человек должен понимать, кем для него действительно является Бог.
Ответа на вопрос, как жить с тем разрывом, который уже случился, и для многих случился безвозвратно, у меня нет. Но я думаю, что если есть ясное ощущение, если есть вера в то, что Бог с нами, если с нами люди, далеко не всегда близкие по крови, но, как милосердный самарянин в Евангелии, которые оказались рядом, когда нам нужна была помощь, когда нам было плохо, когда нам было трудно, если эти люди сопровождают нас, если у нас есть иная близость и иное родство, о котором говорит Евангелие, то значит, нельзя опускать руки и нужно продолжать идти вперед.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}