Выйди на Площадь заложников

А в пятницу, 1 декабря, с раннего утра над теми самыми кибуцами, откуда угоняли людей 7 октября, снова рвались снаряды. «Предыдущие 6 дней не были перемирием, — заявил ЦАХАЛ, — Это было временное прекращение огня. Мы остаемся в состоянии войны с ХАМАС и готовы в любое время возобновить бои. Игры кончились. Верните женщин и детей, которые все еще находятся в плену. Никаких переговоров больше не будет».

За несколько часов до возобновления боевых действий из Газы в Израиль доставили тела трех израильтян, ранее считавшихся живыми. Траурные дни и панихиды по погибшим, убитым, замученным в плену не прекращаются. На площади перед Музеем искусств в Тель-Авиве, которую теперь называют Площадью заложников, тысячи людей каждый день требуют вернуть из Газы всех заложников. «Верните их немедленно! Сейчас! Сейчас! Сейчас!» — часами, не переставая, скандирует толпа.

На митингах у резиденции премьер-министра демонстранты призывают к ответу руководство страны. Свою вину Нетаньяху так и не признал, не ответив ни на один прямой вопрос журналистов и общественных активистов.

«Мы разберемся после войны», — пытаются оправдываться чиновники госаппарата. Получается не очень. Впрочем, на фоне горя и трагедий, которые заполнили эфиры государственных и частных каналов, вина властей отошла на задний план.

Родственники похищенных за эти дни прошли через все ужасы, которые испытываешь, когда твои близкие в смертельной опасности. Их переживания не поддаются никакому описанию.

«Более 54 дней я не знаю, что с моей сестрой Дорон, — говорит Ямит Ашкенази. — Какие грязные руки трогают ее? Может быть, мою сестру изнасиловали? Может быть, мою сестру убили? Я требую и… умоляю: верните наших близких».

Специальная комиссия расследует случаи изнасилования и нанесения телесных повреждений из садистских побуждений во время погромов и плена. Спецслужбы снимают показания спасенных заложников.

Спустя три дня после возобновления боевых действий родные заложников опасаются, что террористы расправятся с оставшимися пленниками, что они станут жертвами бомбардировок или будут использованы ХАМАС в качестве живого щита.

«Похищенные не могут ждать, — говорит Уди Гольден. Его двоюродный брат все еще в плену. — Возобновив боевые действия, мы подвергаем риску жизни похищенных».

Те, кто вернулся из плена, свидетельствуют о том, что происходило у них на глазах. Кто-то рассказывает, как умер пожилой заложник, другие видели, как увели группу пленных израильтян, которые больше не вернулись в укрытие.

На основании показаний спасенных людей и данных спецслужб экспертная комиссия из представителей Минздрава, Института судебной медицины, Министерства религии и Главного раввина Израиля подписывает свидетельства о смерти. В эту пятницу вечером еще шесть семей получили эту страшную новость. Их близкие убиты в Газе.

Равид, Дорон, Эфрат, Раз и Авив из Нир Оз

С Амосом мы встретились еще до сделки. Тогда семьи пропавших только начали получать страшные извещения о статусах: «в заложниках», «пропал без вести», «погиб», «убит, тело находится в Газе».

— Нам сообщили, — говорит Амос со слезами на глазах, — что Равид, Дорон, Эфрат, Раз и Авив находятся в заложниках в Газе.

Семья Кац-Ашер — типичная большая еврейская семья, где все очень тесно связанны другом с другом, где родственные узы и семейные ценности — самое дорогое, что есть.

— Равид и Дорон — сводные брат и сестра, Эфрат — мать Дорон. Раз и Авив — ее внучки, дочки Дорон двух с половиной и четырех лет, — объясняет мне Амос. Но суть не в этом, а в том, что судьба этой семьи типична. Сегодня в Израиле десятки таких семей.

Дорон, молодая женщина 34 лет, мама двух маленьких девочек, приехала на выходные к матери в кибуц Нир Оз и была угнана в Газу вместе с детьми. Ее мать Эфрат тоже считалась похищенной. Ее опознали на видео, которое распространил ХАМАС. Равид, брат Дорон, жил в том же кибуце. Он успел спрятать жену и дочь у соседей, но сам попал в руки террористов. Его статус — «заложник в Газе».

— Равид последний раз был на связи в мессенджере в 7 утра, — рассказывает Амос. — Он мой любимый племянник. Хороший, душевный, добрый человек. Он сын кибуца. Любит природу, путешествия. Мы так любим с ним говорить о жизни…

Все 50 с лишним дней Амос пытается осмыслить произошедшее, считает своим долгом рассказать о трагедии семьи.

— Жена Равида и дочка спаслись, остались живы, но какой ценой? Они прятались вместе с соседями в бомбоубежище. Террористы не смогли взломать дверь в укрытие и подожгли дом. Дым проникал в убежище, дети задыхались и плакали. Сначала они дышали через тряпки, потом удалось открыть окно. Взрослые поднимали детей к окну, чтобы те могли глотать воздух. И так — много часов. Войска вошли в кибуц только к вечеру.

А спасение своей 74-летней сестры Ярден Амос считает настоящим чудом. Когда началась бомбежка, она спряталась в бомбоубежище. По звукам, доносящимся снаружи, поняла, что после бомбежки в кибуце начался погром и террористы уже входят в ее дом. Ярден залезла под кровать и лежала там, пока бандиты громили жилище. Перевернули все и сбросили матрас. Матрас лежал на поддоне из фанеры. И под этим тоненьким листом Ярден лежала не шелохнувшись.

В первый день обмена заложниками в списках появились имена Дорон и ее дочек Раз и Авив. Машину Красного Креста, вывезшую их из ада, встречала вся семья Кац-Ашер. Люди плакали.

Йони, муж Дорон, был одним из первых, кто 7 октября начал рассылать сообщения во все СМИ. Он понял, что его семья — жена и дочери — похищена.

В 7 утра Дорон позвонила мужу и шепотом сообщила, что в доме террористы. Затем связь пропала. А через несколько часов Йони удаленно отследил телефон Дорон в Хан-Юнисе, в Газе. В телеграме уже висело видео, как террористы сажают Дорон и девочек в тележку и увозят.

«Моя семья вернулась ко мне из плена, — говорит Йони сегодня. — Я полон решимости помочь моим девочкам забыть ужас, через который они прошли. Они получили тяжелейшую травму. Сегодня я счастлив. Но я не буду праздновать до тех пор, пока не вернется последний похищенный. На пути освобождения нас ждут нелегкие дни».

Через три дня семья Кац-Ашер получила два горьких известия. Тело Эфрат опознали по ДНК среди человеческих останков в кибуце. Ее убили террористы. А любимый племянник Амоса Равид был убит уже в Газе. Его тело находится у бандитов.

Схема обмена

В Израиле не перестают возвращаться к событиям прошлой недели. Пока на территории Газы остаются израильтяне, страна будет бороться за каждого — живого или мертвого.

Источники подтверждают, что сделка неоднократно висела на волоске. Торговались за каждое имя. До встречи заложников с представителями Красного Креста не было никакой уверенности, кто будет передан и в каком состоянии. Учитывая деликатность и сложность операции, не было и уверенности, что сделка вообще будет доведена до конца.

Схема обмена выглядела приблизительно так:

• на территории сектора Газы ХАМАС передавал группу заложников представителям Красного Креста;
• далее машины Красного Креста следовали через КПП Раффах в Египет;
• на территории Египта медики проводили первичный осмотр освобожденных;
• затем через КПП Керен Шалом уже бывшие заложники следовали на израильскую военную базу Хацерим;
• затем на вертолетах их доставляли в израильские больницы. Там их ждали родственники и близкие.

В один из таких дней на экранах страны в каске и бронежилете появилась фигура премьер-министра Нетаньяху. Пытаясь придать чертам своего лица выражение мужественности, Биби по-отечески хлопал по плечу офицеров ЦАХАЛ, обнимал и сурово жал им руки. Рядовые солдатики с любопытством поглядывали на премьера.

«Ничто нас не остановит, — вещал Биби, — мы убеждены, что у нас есть власть, сила, воля и решимость достичь всех целей войны. Мы сделаем это».

Однако сюжет «Биби в Газе» имел обратный эффект. Демонстративное появление Нетаньяху на оккупированной территории взбесило ХАМАС, и вечером Израиль ждал «сюрприз», который стоил бессонной ночи родственникам похищенных. 

Лиор и Гали из кибуца Беэри

24 октября сыну Ильи Таршанского Лиору исполнилось бы 16 лет. 7 октября Илья с Лиором и младшей дочерью Гали прятались в комнате безопасности от бомбежек и погромов. В кибуце Беэри, где они жили, были зверски убиты 128 человек, в их числе 38 детей. Террористы расстреливали, пытали и насиловали людей в течение многих часов. Большинство домов разгромлены и сожжены, многие жители сгорели заживо. Десятки взяты в заложники.

Лиор погиб, Гали угнана в Газу. Отец Илья сидит напротив меня и беспрерывно курит — так ему легче говорить.

— Сын Лиор родился в 2007 году… Пацан был. Пацана больше нету… Дочке Гали исполнилось 13. С женой мы разошлись давно. Живем в Беэри в разных домах, но недалеко. Половину недели ребята у меня, другую — у нее. Так и жили.

— И каково это — жить, зная, что в нескольких километрах от вас Газа?

— А я скажу: как рыбе в воде. Пока рыба плавает, она не знает, что такое вода.

— То есть как само собой разумеющееся — среда обитания?

— Люди привыкли. Обстрелы раз в два года стали рутиной. Ну, и политика Биби Нетаньяху строилась на том, что ХАМАС в конце концов превратится из террористической организации в общественную.

— Вы верили?

— И да, и нет. Но, получается, нас обманули. 

Лет десять назад Министерство обороны профинансировало пристройку бомбоубежища к каждому дому, такой железобетонной конструкции — комнаты безопасности с герметичным непробиваемым окном и укрепленной дверью.

— 7 октября она вас не спасла…

— В ту ночь Лиор пришел домой часа в три ночи. Он же подросток, ему 16 лет, гулял с друзьями. В половине седьмого утра мы проснулись от взрывов. В бомбоубежище была комната Лиора. Комната Гали — рядом. Моя спальня — на втором этаже. Мы все закрылись у Лиора, и буквально через несколько минут я увидел в специальном приложении сообщение о проникновении террористов на территорию кибуца. И вот мы сидим в бомбоубежище. Время идет. Мы слышим автоматные очереди. И я чувствую, что они приближаются к нашему дому. Все громче и громче. Я слышу арабскую речь.

— Вы пытались связаться с кем-то? С соседями, с охраной?

— В кибуцном чате уже было море сообщений: 

Моя старшая дочь от первого брака написала, что к ее матери Сильвии ворвались террористы… О том, что Сильвию убили, мы узнали позже.

И в какой-то момент они пришли к нам. Взломав дверь в дом, сразу пошли нас искать в бомбоубежище. А надо знать, что у двери бомбоубежища нет замка, на который можно закрыться изнутри.

— Что в этот момент происходило с детьми?

— Дети писали во все группы, просили помощи. У Лиора началась паническая атака. Его тошнило, он начал задыхаться. Гали забилась под кровать. Я в этот момент блокировал руками ручку двери. Уперся ногой в порог, плечом — в дверной проем. Они снаружи пытались пересилить меня. У нас началась борьба за эту ручку. Я налегал изо всех сил, что у меня были. Действовал как робот. Как робот в каком-то кошмарном сне.

В какой-то момент ручка просто отломилась, и дверь заклинило. Террористы откуда-то притащили дрель и начали сверлить дверь. Просверлили две большие дыры. Через них стали кидать самодельные гранаты. У меня до сих пор осталась пара осколков в теле.

Лиор кричит: «Папа, меня ранило!» Я пытаюсь его успокоить. И тут они пытаются снять дверь с петель. У них не получилось, и они начали прошивать дверь автоматными очередями. Пули свободно проходили. Слава богу, никого из нас не ранило. И тогда они нас подожгли…

Притащили какие-то шины, положили под дверь и зажгли. Дым пошел внутрь. Очень едкий горячий дым. Очень быстро комната вся им наполнилась. Мы пытались с Лиором закрыть дыры в двери матрасом, но дышать было уже невозможно. И вдруг я увидел, что Гали подобралась к окну и начала его открывать. Как только она открыла окно, автоматная очередь прошла по нему. Они ждали с той стороны. Они выкуривали нас, короче. Поджидали с той стороны. Я бросился к дочери. Лиор в этот момент был у двери. Он был в полной панике. Он как будто заморозился. Я уже его не видел, все было заполнено дымом.

И вот я не вижу его, только слышу. Последние его слова были: «Папа, мне трудно дышать». Я открываю окно, зову Лиора, а он не отвечает.

Я подсаживаю Гали в окно, мы выпрыгиваем и кубарем катимся. Я бегу. А Лиор остается там… Лиор остается там…

— Когда пришла помощь?

— Я бежал без оглядки, не останавливался. Сзади слышал автоматную очередь. Видел фонтанчики пыли от пуль рядом со мной…

— А Гали?

— Гали выпрыгнула, приземлилась и застыла. А я бежал без оглядки. Бежал на другой конец кибуца. Прятался в зарослях. Буквально метрах в десяти от меня проходили террористы. Меня не заметили. Часа два я там просидел. Слышу, снова приближается стрельба. Побежал ближе к дороге. Там с одной стороны бетонная стена, а с другой — кусты. Перемахнул через эту стену и завалился на землю. Там рос виноград. Я срывал ягоды и ел, чтобы утолить жажду. Какие-то полугнилые виноградины. И тут я начал рыть руками землю, зарываться, чтобы хоть как-то замаскироваться. Я был там, пока не стемнело. И тут услышал, как тяжелая техника входит в кибуц. Это был танк. Время от времени он стрелял. Потом я увидел двух солдат. Они кричали на иврите: «Это Армия обороны Израиля! Выходите! Мы пришли вам помочь!» И я вышел.

— А что потом?

— Потом пришло сообщение о Лиоре. Его опознали по ДНК. А еще через неделю к нам пришли из разведки сообщить, что с высокой вероятностью Гали находится в заложниках в Газе.