Продешевили, или Казус Ступкина

«Назначить наказание в виде трех лет лишения свободы. Взять под стражу в зале суда» — такие требования предъявила прокуратура в поданном в судебную коллегию Мосгорсуда апелляционном представлении по делу правозащитника Олега Орлова. Это максимальная санкция, предусмотренная статьей 280.3 УК РФ («дискредитация Вооруженных сил»). Таким образом прокуратура обжаловала сравнительно мягкий, хоть и обвинительный приговор Головинского суда Москвы — 150 тысяч рублей штрафа.

Примечательно, однако, не само требование прокуратуры, а вообще его наличие. Потому что заместитель межрайонного прокурора Ступкин поставил Мосгорсуд в уникальную ситуацию, практически открытым текстом заявляя, что прокуратура — передумала. 

Апелляция Ступкина опровергает очередную конспирологическую теорию. После вынесения приговора, который по своей мягкости — и по нынешним временам — может считаться едва ли не оправдательным, не раз и не два я слышала от вполне симпатизирующим подсудимому людей версию, что причина такого приговора — не убедительная позиция защиты, а «телефонное право». Мол, кто-то позвонил и настоятельно рекомендовал не зверствовать. И отказать «кому-то» гособвинение не могло. Жаль, никто из теоретиков не объяснил, кто этот добрый волшебник с телефонной трубкой.

Версия, конечно, симптоматична: судопроизводство последних лет столь безжалостно (вспомним шесть лет колонии Горинову за одно слово из пяти букв или месяцы в СИЗО Беркович и Петрийчук — за отмеченный госнаградой спектакль), что в правосудие просто не верят. Изнасилование судебной системы людоедами от юстиции — реальный, а не мифический акт дискредитации госвласти. Так эффективно правовой нигилизм в обществе еще никто не воспитывал.

Процесс над Орловым эту удобную и крайне инфантильную позицию опроверг. Опроверг и версию о том, что в нынешних российских реалиях «все равно ничего не добиться». Чтобы утверждать такое, нужно сначала хотя бы попробовать. Защита в лице адвоката Катерины Тертухиной и сооснователя «Новой» Дмитрия Муратова* за это взялась. И сделала.

Процесс в Головинском суде стал истинно состязательным, и прокурора Светлану Кильдишеву нельзя заподозрить в заведомых симпатиях по отношению к подсудимому. Напротив, заявленное обвинителем ходатайство о направлении главы «Мемориала» на психиатрическую экспертизу ввиду наличия у него «обостренного чувства справедливости», ее утверждения, что защита «превращает процесс в политический цирк», настойчивые требования отказывать в удовлетворении ходатайств и приобщении документов, — гособвинитель действовал ровно так, чтобы сделать дальнейшую судьбу Олега Петровича весьма непростой.

И спасибо за мягкий приговор нужно сказать следствию в лице следователя Савченко, сшившему дело из столь мизерных доказательств, что на их основании требовать реального срока было бы просто стыдно. Такой приговор сделал бы суд нотариусом следствия.

Судья Кристина Кострюкова вынесла приговор исходя из требований прокурора, но уменьшив сумму штрафа. Дело в том, что приговор строится на доказательствах. У обвинения их практически не было. Защита же свои оглашала не одно заседание.

Теперь обратим внимание на подпись под апелляцией. 

А пассаж о том, что суд не был «связан мнением гособвинителя» и поэтому, несмотря на заявленные им требования, должен был назначить Орлову реальный срок, вовсе находится за пределами человеческой логики. Ступкин обвиняет Головинский суд в недогадливости?

Зампрокурора свою позицию, конечно, аргументирует. И эти аргументы достойны внимания. Оказывается — по новой версии прокуратуры, — суд не учел отягчающего обстоятельства. Которого ни следствие, ни обвинение, заметим, тоже не обнаружило. Обнаружил Ступкин через две недели после приговора.

Теперь, по версии Головинской прокуратуры, Орлов писал текст статьи о происходящем с российским обществом «по мотиву политической ненависти». Что якобы говорит в пользу этого мотива? Оказывается, факт привлечения Орлова к суду по заявлению Рамзана Кадырова о клевете в 2009 году. Напомню: по этому уголовному делу Олег Петрович был полностью оправдан!

«Указанные факты свидетельствуют об устойчивом противоправном поведении Орлова, направленным (именно так, с путаницей в падежах. — Т. Б.) на возбуждение ненависти к политическим деятелям и органам госвласти России», — пишет Ступкин.

Второй аргумент еще лучше: раньше Орлов возглавлял ныне ликвидированный «Мемориал»*, а сейчас «продолжает деятельность в аналогичном обществе, направленную на подрыв стабильности гражданского общества». Работаешь в НКО? Не важно, что это законно. Отягчающее! Рассказываешь о репрессиях, защищаешь права человека? Подрываешь стабильность! Что вообще такое «стабильность гражданского общества»? Отсутствие дискуссий? Единомыслие?

Третий аргумент: «Продолжает негативно высказываться в адрес органов госвласти России, подрывая основы Конституционного строя». Но ведь зампрокурора не мог не читать Конституцию, 29-я статья которой каждому гарантирует свободу мысли и слова. В том числе, слова критического. Критикуешь власть — отягчающее!

Есть и четвертый аргумент. По версии, изложенной в апелляции, Орлов в суде «нарушал правила поведения в общественном месте». Хулиганил, что ли? Тут Ступкин с сожалением вспоминает, что суд не захотел правозащитника в дурку отправить. И просит три года реального срока.

Что выражает этот прокурорский документ? Неуважение к судебной системе, к собственным коллегам, к обществу и правосудию в целом. Остатки состязательности в суде поперек горла стоят охранителям. Эдак же следствию придется работать, доказательства искать, экспертизу назначать — не удобным экспертам-многостаночникам, которые пишут с ошибками, но «как надо», а настоящим ученым. А те, чего доброго, выскажутся не так.

Если же настоять на ситуации, когда важны не доказательства, а мнения, суд превратится в кафкианский «Процесс». И результат будет зависеть не от работы следствия, не от наличия состава преступления, не от закона — а просто от желания тех, кто жаждет репрессий и считает деятельность людей, которые их документируют, «подрывом основ государства». 

Так что апелляция Ступкина — документ исторический. Есть, правда, один вопрос, захочет ли это проглотить Мосгорсуд?

Защита со своей стороны тоже подала апелляцию — она настаивает на полной невиновности Орлова.

* Минюст РФ считает «иноагентом».