— Пускать еще, если люди будут проходить, или у вас там все?

— Ну пускай, конечно!

— Сколько?

— Сколько влезет!

Нынче приставов в Головинском райсуде Москвы не узнать. Впервые с начала процесса над правозащитником Олегом Орловым, обвиняемым в дискредитации российской армии, в здание суда впустили всех пришедших его поддержать, в зал — по числу мест, а не по прихоти человека в фуражке.

Журналисты гадали, что случилось, пока любимец публики капитан Семин обиженно не обмолвился, что на приставов пришла жалоба. Оказалось, этот простой инструмент в состоянии вселить любезность в команду на проходной суда и резко ограничить активность самого капитана.

Сегодня состоялся ключевой этап процесса — допрос подсудимого. До этого суд приобщил к делу ряд представленных защитой документов:

• доклад миссии ОБСЕ от 22 сентября 2022 года о ситуации с правами человека в России, где как ущемляющая свободу слова упомянута норма, по которой судят Орлова, — санкция за дискредитацию армии.
• А также еще несколько документов ООН касательно нарушения свободы выражения мнений в России и запрета на критику армии.
• Приобщена и резолюция Генассамблеи ООН: Орлов объяснил, что его позиция относительно происходящего в Украине сформировалась как раз на основании этого документа.
• А также доклады «Мемориала»**, в подготовке которых он лично участвовал, о положении мирного населения на востоке Украины в 2014–2016 годах. Они свидетельствуют, что правозащитники были объективны и не симпатизировали ни одной из сторон конфликта.

• Наконец, приобщается доклад омбудсмена ДНР Дарьи Морозовой о числе погибших среди мирного населения региона до СВО — из текста следует, что год от года оно снизилось в разы.

Прокурор возражает: в материалах дела есть запрос СК в Минобороны о предоставлении сведений о числе погибших, на который ведомство отвечать отказалось. Муратов парирует: доклад омбудсмена ДНР — документ вполне официальный.

Адвокат Катерина Тертухина предъявляет характеристики на подсудимого. «Олег готов на все ради своей страны», — говорится в одной из них.

— В 1993 году, после того как я увидел, находясь вне здания Верховного Совета, как танковый снаряд влетел в окно моего кабинета, я решил больше не работать на государственной службе, и с тех пор работал в правозащитном центре «Мемориал», — начинает свои показания Олег Орлов. Адвокат Тертухина спрашивает, считают ли себя правозащитники оппонентами государства.

— Есть точка зрения, что правозащитник — враг государства, но она неверна. Поскольку именно эффективно действующий государственный аппарат может способствовать тому, что гражданин реально может пользоваться декларируемыми правами. И наоборот, я неоднократно бывал свидетелем того, что происходит в условиях распада государства: хаос, разгул насилия, невозможность для большинства людей воспользоваться на деле своими правами и свободами. Мне кажется, что я, занимаясь защитой прав человека, всегда работал на благо своей страны, — отвечает он. И вспоминает, как был чиновником:

— Я горжусь тем, что сделал для граждан моей страны. В Комитете по правам человека Верховного Совета России мы разработали ряд законопроектов, которые были приняты и действуют до сих пор. Гуманизировали пенитенциарную систему, разработали закон о реабилитации жертв политических репрессий.

Вспоминает, как передавал президенту материалы о военных преступлениях в Чечне, — например, о деле капитана Ульмана:

— Никто меня тогда не привлекал за дискредитацию.

Вспоминает программу «Горячие точки» — работу в зонах локальных конфликтов: Грузия, Карабах, Таджикистан, Чечня, Ингушетия…

— Грубые нарушения закона силовиками лишь способствуют росту террористической активности. Мы помогали государству в борьбе с терроризмом, заставляя вращаться ржавые колеса российской правовой системы. Когда преступник в погонах уходит от ответственности, когда задержанный силовиками человек бесследно исчезает, когда арестованного пытают, когда суд выносит обвинительный приговор по сфальсифицированному делу, лучшей почвы для пропаганды терроризма невозможно выдумать. А мы говорили: мирными средствами в рамках права можно защититься! Наш главный тезис: мир и стабильность неразрывно связаны с соблюдением прав человека.

— 26 января 1995 года я сам добился освобождения и организовал вывоз из Грозного шестерых пленных солдат. Фамилии их Баев, Костин, Обоскалов, Пыжьянов, Рыбалко, Халиулин. Я тогда сопровождал большую группу солдатских матерей из Адыгеи, чьи сыновья, служившие в Майкопской бригаде, в ходе новогоднего штурма Грозного оказались в плену. Матери поехали за сыновьями. Я встретил их в Ингушетии и, исполняя распоряжение Уполномоченного по правам человека в России, стал сопровождать их в Грозный, где продолжались бои, и назад.

Вот тогда я, наверное, и поседел. Мы еле добрались до штаба Масхадова, где часть этих матерей встретилась со своими сыновьями. Но Масхадов отдать их отказался, сказал: «Идите за линию фронта и приведите наших пленных». Матерей нельзя остановить. А я думаю: пойдем, а всех этих женщин убьют. Масхадов чудом — и уговорами Орлова — свою волю отменил и солдат отдал без обмена.

— 24 февраля 2022 года. С какими эмоциями вы встретили этот день? — спрашивает адвокат.

— Ужас. И стыд за свое бессилие остановить беду.

В деле Орлова — два пикета и один текст в соцсети.

— Могли ли вы этого не делать? — спрашивает Тертухина.

— Не мог. Вряд ли я мог бы себе это позволить. По-моему, если человек может хотя бы попытаться предотвратить или уменьшить совершающееся зло, то он должен это сделать. Я не совершал ничего противозаконного, выходя на мирные пикеты, чаще одиночные, или публикуя статью с выражением своего мнения. Если же в противоречие с нормами права меня и других людей привлекают к уголовной ответственности, то это далеко не первый случай в нашей стране. Большинство из тех, с кем так поступили в прошлом, теперь реабилитированы.

Орлов, объясняя, что вооруженные силы не всегда действуют в целях мира и безопасности, вспоминает доказанные (уголовные дела и приговоры!) военные преступления. Зачистку в Новых Алдах, где были расстреляны 56 мирных жителей, в том числе годовалый младенец и женщина на 9-м месяце беременности, расстрел мирного автобуса Ульманом, изданный Шамановым в сентябре 1999 года запрет выпускать мирных жителей за территорию Чечни, где шли бои, расстрел колонны беженцев, пытавшихся тогда же уйти в Ингушетию…

Прокурор Светлана Кильдишева позже спросит Орлова, знает ли он, когда был принят запрет дискредитации армии. И напомнит: в те годы его еще не было. А теперь — есть.

Заключительный акт. Нобелевский лауреат допрашивает нобелевского лауреата (Муратов Нобелевскую премию мира получил в 2021 году, «Мемориал», председателем совета которого до ликвидации являлся Орлов, — в 2022-м). Дмитрий Муратов задает вопросы Олегу Орлову.

— Вы в своей статье говорите о реванше темных сил. Напомню, что «Мемориал» начинался с реабилитации жертв репрессий. А теперь в процессе звучат слова о том, что так он создал «информационное оружие», действие которого привело к распаду СССР. Основные госресурсы устами Дугина призывают страну к репрессиям и цензуре. Не кажется ли вам, что процесс реабилитации жертв репрессий превратился в процесс реабилитации Сталина и его палачей?

— Реабилитацию Сталина мы наблюдаем, — соглашается Орлов. — И в сносах памятников жертвам (таблички «последнего адреса» исчезают с домов), и в установке памятников Сталину, в учебниках и по ТВ. Сталин — непосредственный вдохновитель, организатор и исполнитель массовых репрессий, его подпись — на массе расстрельных списков.

Мне бы не хотелось, чтобы моя страна Россия повторила путь СССР. Государство, в котором скрепами являются репрессии, не имеет будущего.

— В Псковской области, в городе Великие Луки, священник Антоний Татаринцев, освящая памятник Сталину, заявил, что «хоть церковь и пострадала в годы его правления, но благодаря этому у нас теперь много новомучеников и исповедников российских, которым мы молимся и которые нам помогают в деле возрождения нашей Родины». Сколько новомучеников в виде расстрелянных и замученных в лагерях для русской церкви поставил Сталин? — продолжает Муратов.

— В 1937 году расстреляно 80 тысяч священников, клира и мирян за религиозные убеждения — это данные патриархии. В целом за годы советской власти 5 миллионов арестовано по политическим статьям, 1 миллион расстреляно. Большинство из них реабилитированы.

— Много откликов об эффективности способа протеста правозащитников, — задает Муратов заключительный вопрос. — Говорят, что петициями, пикетами и докладами ничего не достигнуть. В июне участники так называемого марша справедливости с оружием в руках брали города и чуть не дошли до Москвы — и им за это ничего не было. Почему вы всегда выбираете мирный протест?

— Если мирный протест уничтожить, значит, будет не мирный — нашла страна это уже проходила. Молодежь уходит в террор в ответ на репрессии — из-за этого великие реформы Александра II не были окончены. Из-за этого страна пришла к катастрофе. Я не желаю повторения этого пути своей стране.

* Минюст РФ считает иноагентом.

** Объявлен Минюстом РФ «иноагентом» и ликвидирован.