Пока ни один оглашенный план или инициатива не выходят дальше общих принципов. А воюющие стороны и союзники трактуют их по-разному или расплывчато. Конкретных предметов компромисса никто из официальных лиц вслух не предлагает. Разве что на условии анонимности и то под возгласы недоумения или улюлюканье с разных сторон.
Обстановка на фронте не созрела до того, чтобы вынудить противников встретиться под белыми флагами. Одни полагаются на силу, другие — на справедливость. Готовы умирать и убивать.
Поначалу не было и не могло быть мирного плана. Спецоперация не предполагала компромисса. Были только поставленные цели и требования. Даже не к киевским государственным властям, а напрямую к украинцам и их вооруженным силам. Мир с разной степенью настороженности следил за происходящим, а «коллективный Запад» мобилизовал всевозможную помощь Украине, с тревогой оценивая вероятность ядерной войны.
Президент России Владимир Путин в обращении перед началом военных действий 24 февраля 2022 года заявил, что Москва будет стремиться к «демилитаризации и денацификации» Украины, призвал украинских солдат сложить оружие и потребовал предать суду тех, кто совершил преступления, в том числе против граждан России. Оккупация украинских территорий, как он заверил, в планы Москвы не входила. Но он поставил это обещание в зависимость от «права народов на самоопределение». Понятно, как они «самоопределятся» после военной победы России.
Цели и требования СВО были подкреплены ритуальными страхами о приближении НАТО к российским границам, а в переводе — досадой за утрату сферы влияния, полученной как приз за жертвы и вклад в победу над нацизмом в 1945 году (заметим, всеми народами СССР). Президент России не упустил случая воспользоваться опрометчивым заявлением своего украинского коллеги, который на конференции в Мюнхене напомнил о том, как Киев расстался с ядерным статусом. Это стало рефреном пропагандистской машины России.