«Наплясались уже на дискотеках»

Лучше всего повестку улавливает депутат Милонов. Его вброс в твиттере двухдневной давности о принудительном осеменении незамужних женщин старше 24 лет только отчасти может показаться неадекватным фарсом: «До 24 лет наплясались уже на дискотеках, пора и о государстве позаботиться». Его следует читать с акцентом на тезисе о заботе о государстве, а вовсе не о молодых женщинах.

Вообще, конечно, рожать или не рожать в России в смутные времена — вопрос животрепещущий. И если парламентарии всерьез думают о судьбах родины, а в этом мало кто сомневается вслух, то стимулировать всплеск рождаемости нужно немедленно. И «абортная тема» здесь самая безопасная — женщины в уязвимом положении (нежелательная беременность — сильнейший стресс, а порой и катастрофа) точно не будут значимой протестной аудиторией. Особенно в нынешние времена. Но это только может показаться, что небольшая нюансировка в «абортной политике» мало что меняет — например, глава Минздрава РФ Михаил Мурашко всего лишь предложил ввести строгий контроль над препаратами для медикаментозного прерывания беременности. Меняет, и существенно.

Всего несколько тысяч человек с трансгендерным запросом стали поводом для власти развязать практически открытую их травлю и публично проигнорировать мнение экспертов Минздрава, которые были против закона о запрете смены пола.

Но в случае с абортами на кону значительно более массовая целевая аудитория — миллионы женщин.

Если оценить ретроспективу «абортной политики» в стране, то станет очевидно, что «зуд» как можно ближе подойти к тотальному запрету абортов несколько лет тревожит патриотов. В России уже была попытка утвердить проект приказа Минздрава об «Утверждении перечня медицинских показаний для искусственного прерывания беременности». В нем значительно расширялся список тяжелых аномалий плода, при которых женщина не имела бы права на аборт, если это обнаруживалось после 12- недельного срока беременности.

Аналогичная ситуация возникла в Польше в 2020 году, когда массовые протесты против запрета на аборты по медпоказаниям сотрясали страну. Основной смысл протестов сводился к тому, что государство не имеет права обрекать на страдания ребенка, который, родившись, никогда не сможет жить полноценной жизнью. Как и его семья.

Французский философ Мишель Фуко в конце 70-х годов прошлого века назвал это биополитикой — вмешательством государства в биологическую жизнь граждан.

Вообще в нынешних реалиях педалирование темы ценности и святости человеческой жизни, которую безусловное право женщины на аборт якобы ущемляет, выглядит в высшей степени лицемерным. Тем не менее «смотрящие» за моралью в стране на эту территорию заходят с пугающей регулярностью.

Эти предложения председатель патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, иерей Федор Лукьянов озвучил в Госдуме, отметив, что следует закрепить их законодательно.

В июне вице-спикер Госдумы Анна Кузнецова на заседании комиссии Госсовета по социальной политике предложила губернаторам российских регионов задуматься об ограничении выдачи частным клиникам лицензий на проведение абортов. По сути, бывший детский омбудсмен транслировала идею РПЦ запретить частным клиникам проводить аборты, якобы так у медорганизаций исчезнет стимул гнаться за прибылью «за счет уничтожения детских жизней».

А предложения же вывести аборт из программы обязательного медицинского страхования (ОМС) и вовсе звучат регулярно. 

Вице-премьер Татьяна Голикова предложила Минздраву разработать положение о запрете абортов подросткам 15‒18 лет без согласия их родителей.

Одновременно государственные клиники обязали «профилактировать» всех женщин, обращающихся за этой процедурой. Как и можно было ожидать, подошли к этой рекомендации с кондовой бесцеремонностью. На женских форумах множество рассказов о том, как назначенный для беседы священник обещал «горение в аду и смертные муки», а врач консультации намеренно затягивала сроки проведения аборта. В итоге женщины теряли возможность сделать процедуру легально и безопасно — по закону они могут прервать беременность, только если ее срок не превышает 12 недель.

Как и ожидалось, такой подход эффективным не стал. По первым результатам программы доабортного консультирования в государственных клиниках из 245 000 женщин, пожелавших сделать аборт, лишь 54 000 отказались от него.

Так или иначе, не стоит ждать, что «нездоровый интерес» государства к теме абортов, а по сути, к праву женщин решать свою судьбу, затихнет.

И пусть в меня бросят камень авторитеты в охране женского здоровья, но именно эта возможность спасла от насильственного материнства тысячи юных девушек и женщин, особенно одиноких, особенно мигранток. Тех, кто выкарабкиваться из проблем вынужден сам.

А пока глава Минздрава Михаил Мурашко вроде бы безобидно заявляет, что «стремление отложить рождение детей ради получения образования, построения карьеры и обеспечения материальной базы — это «порочная практика», которая ведет к бесплодию и другим проблемам».

Как-то не верится в случайность этой фразы.