— Должна ли школа воспитывать патриотизм?

— Школа — первое место, где человек осмысленно первый раз сталкивается с государством. И от того, как это произойдет, зависит и то, какое чувство возникнет. Ребенок в школе проводит 11 лет, это много. И все эти годы мы должны не воспитывать чувство (я вообще-то не очень понимаю, как чувство можно воспитать), а пробуждать его. Оно пробуждается той интонацией, которой мы говорим, отношением к ребенку. Это всегда ответное чувство. Мы же никогда не думаем о том, почему мы маму любим. Мы ее запах знаем, интонацию, объятия. За нее мы готовы отдать жизнь. И когда ребенок называет школу родной, вторым домом, это и есть первый шаг пробудившегося чувства любви к Родине! В результате этого взаимодействия становятся важными всевозможные символы, атрибуты, как, например, гимн, флаг страны. В результате, а не наоборот! Это не работает так, что надел в школе военную форму и чувство патриотизма возникло.

В моем детстве в пионерском лагере каждое утро и на вечерней линейке мы поднимали флаг под гимн Советского Союза. Но это был каждодневный рутинный ритуал, не более. А гордился я Гагариным. Своим дядей — Героем Советского Союза, прошедшим всю войну. И дедом — главным хирургом Московского военного округа, подполковником, не выходившим из операционной госпиталя Бурденко — тоже всю войну. Успехами наших учёных, спортсменов. У нас первого сентября школьный оркестр играет гимн, и мы поем его все вместе. И на выпускном вечере все встают и поют гимн. Но это как в математике — есть условия необходимые, а есть достаточные. Вся атрибутика — это необходимые условия. Но не достаточные.

Они могут опираться только на то, что уже есть в душе. Есть такая шутка: «Если у собаки хорошее настроение, то она виляет хвостом, но это совсем не значит, что если собаке покрутить хвост, у нее поднимается настроение».

— Нужны ли в школе «разговоры о важном»?

— В школе, строго говоря, все разговоры — о важном, и все впечатления тоже о важном.

Но если возвращаться к воспитанию патриотизма, то одни разговоры на эту тему имеют мало смысла.

Но в то же время и как ответ на внимание, заботу и уважение к себе как к личности со стороны государства. Оно может возникнуть, а может и нет.

Безусловно, важные события в жизни страны могут давать почву для этого. Вот у меня это было 12 апреля 1961 года, я в этот день был в детском саду. И я бы этот день, может, и не запомнил, если бы, как никогда рано, меня вдруг не забрали родители. Они пришли за мной радостные, возбужденные. А потом дома, днем, что было совсем немыслимо, они открыли бутылку красного вина. И были счастливы, потому что полетел Гагарин. Я говорю об этом с таким трепетом, потому что это было событие, которым жили все, а не потому, что я потом узнал, что Гагарин был герой.

Нужны важные события. И школа эти события может инициировать. Мы так у себя рассказали о событиях в Беслане. Пригласили психологов, которые работали там с детьми. Они показывали и рассказывали, как это было. Это уже впечатляло. Но потом, в конце встречи, дети стали складывать из бумаги журавликов, а на сцене появлялась сетка, и дети на нее прикрепляли маленьких сложенных бумажных птиц по числу погибших детей под песню про журавлей в исполнении Марка Бернеса. Сетка поднималась все выше по заднику, и возникло ощущение улетающей ввысь стаи. Поэтому получился не просто рассказ о факте, а произошло очень важное сопереживание.

— Чтобы эти слова были понятны ребенку, нужно, чтобы он все же имел опыт переживаний. С какого возраста ребенок может осознать себя как личность?

— Не знаю про «осознать», но чувство собственного достоинства у ребенка появляется при рождении. Он сразу и довольно громко заявляет: «Смотрите, кто пришел! Дайте быстрее мне имя! Я очень хочу есть, и не намерен лежать в мокрых пеленках!»

И в школу он приходит уже как личность. И школа должна даже в массовом мероприятии сделать акцент на каждом маленьком человеке. Я все время думал, что первого сентября первоклассник на линейке чувствует себя совершенно потерянным, стоит там, нанизанный, как шашлык, на букет гладиолусов, — шум, музыка, какие-то веселые дети вокруг. А он еще ничего не знает об этом и не понимает этого нового мира.

И к первому сентября мы заказали светоотражающие жилетки с именами первоклассников. В такой жилетке их всем видно. И придумали, что на линейке старшеклассник будет находить первоклассника по жилетке и знакомиться: «Ты Петя, а меня зовут Иван. Я твой первый друг в школе». Так в первый день в школе они получают свое «Я» в коллективе.

А на последнем звонке в каждом окне школы появляются фотопортреты выпускников. И у них у всех очень красивые лица, потому что их здесь ценили и любили.

— Сейчас вырос запрос на народное единство, государство апеллирует к массе, а в «Класс-Центре» все годы его существования усилия направлены на пристальное внимание к индивидуальности.

— Любая масса состоит из единиц. А вообще «масса» слово опасное. Масса в физике — это мера инертности тела. Массой тело называют тогда, когда его трудно остановить, когда оно рвется куда-то. Толпу тогда и называют массой.

На самом деле, государству выгодно, чтобы каждый человек с раннего возраста осознавал свою важность и нужность.

В 1995 году, когда я был в составе комиссии по культуре и детству при Президенте России под руководством Ролана Быкова, то работал над проектом для школьников. К нему придумал такой эпиграф: «Если бы у моего отца был здоровый желудок, я бы никогда не узнал, что в России есть города Ессентуки, Кисловодск и Минеральные Воды».

Суть проекта была в следующем. Каждый год летом, в «Пятой четверти», так называли мы проект, на две недели каждый школьник должен был отправляться в путешествие, чтобы точечно увидеть всю страну в разных ее проявлениях. Посмотреть на Саяно‑Шушенскую ГЭС, Соловки, Золотое кольцо, вулканы Камчатки, Алтай, уральские и приволжские города. А потом обязательно сделать проектную работу. Разве возможность увидеть других людей, часто не похожих на тебя, невероятную по красоте природу и уникальную по разнообразию культуру — это не образование?! Это и образование, и воспитание в то же время.

И, кто знает, может, и появится в будущем у наших сегодняшних детей чувство ответственности за все, что происходит в России.

— В это трудное время у детей должны быть герои, авторитеты, на которые можно опираться. Есть такие у нынешних детей?

— В годы, когда мы взрослели, герои, о которых говорили радио, телевидение и родители, в той или иной степени были общими для всех. Сейчас ситуация другая: телевизор говорит одно, родители зачастую другое. И даже школы разные. Представляешь, какая сегодня тяжелая ситуация у подростка? Где ему найти точку опоры? Поэтому важно, какие ценности мы формируем. Базовые ценности независимо от эпохи не меняются. Стругацкие в «Гадких лебедях» писали:

Посмотри, что случилось, и подумай, как сделать так, чтобы получилось иначе». И, мне кажется, это очень важные вещи. Есть ценности справедливости, любви, порядочности. Заповеди есть.

Когда-то меня спросила одна журналистка, обсуждал ли я с детьми события на Болотной? Нет, не обсуждал. Потому что ценностью становится явление, прошедшее исторический отбор. Нынешние ценности мы будем обсуждать позже, когда они пройдут через фильтр времени. Сейчас еще не время.

Школа — самое конфликтное место на Земле. Там столько взглядов сходится — и детей, и учителей, и родителей. Я всегда говорю: мы дожили до времени, когда каждый имеет свою точку зрения на всё. Теперь надо научиться жить с этим и друг с другом, не уничтожая собеседника и не унижая. Если в какой-то момент из-за остроты момента нужно исключить из обсуждения какие-то темы, значит, их надо исключить. Потому что есть задача учить, воспитывать детей. И сделать их детство счастливым.

— Мы живем сейчас во время, когда агрессией и насилием пропитана наша действительность. Можно ли уберечь детей от этого фона?

— Уберечь от фона нельзя, а дать внутреннее противоядие можно. Еще в 1981 году я устроил для своих десятиклассников показ фотографий из альбома первой послевоенной всемирной фотовыставки «The family of men». Тогда я начал разговор с десятиклассниками о красоте и ценности, а точнее, бесценности человеческой жизни. И о тех временах в нашей истории, когда об этом забывали.

Эти разговоры закончились спектаклем «Урок истории». Фотографии мы сохранили. И часто возвращаемся к ним. Только тогда фотографии перемещались в диапроекторе, а музыканты играли на разных игрушечных инструментах. А сейчас за видеокадрами звучит оркестр школы, исполняющий «Бранденбургские ворота» Дэйва Брубека. Этот спектакль и был образованием, так как каждый факт был связан с эмоцией.

Вообще же любое воспитание не может быть декларативным. Нельзя воспитать только «правильными» речами. И вы можете сколь угодно в воспитательном порыве кричать: «Как вам не стыдно!» Ну, например, как вам не стыдно выйти из машины и на глазах всего хайвея справлять нужду… А не стыдно! Просто такого чувства нет. Вот именно, эта способность «стыдиться» не развита.

Нравственность — это или стыдно, или не стыдно.

Кому-то и красть не стыдно. Конечно, человек что-то там придумывает в свое оправдание. А вот почувствовать, что это невозможно ни при каких условиях, у него не получается.

Или повсеместная брань и сквернословие… Не чувствует человек оскорбления в них. Это ведь как со слухом: кому-то все равно, а кто-то умирает от фальши. И обязательно найдется «филолог», чтобы рассказать о естественности мата. И вот уже на этом языке общается полстраны. Даже не подозревая, что это языческая бранная речь, которая не может быть бытовой всуе.

В древнегреческой школе каждый мальчик должен был уметь играть на кифаре. Инструмент такой музыкальный. Ну и что? Зачем? А ведь история донесла до нас этот факт. В Древней Греции каждый мальчик — будущий воин. И ему в руки давалось оружие. Но оружие вещь капризная, созданная изначально, чтобы защищать землю, семью, идеи, то есть быть в руках у воина. Но как осознать грань, после которой этим же оружием начинают уничтожать, порабощать и разрушать? И воин превращается в бандита. Понять эту грань невозможно, прописать ни в каком уставе — тоже. Ее можно только почувствовать. Вот почему каждый мальчик учился играть на кифаре.

То есть наши коммуникации с миром строятся не только по «понятиям». Человек — существо эмоциональное, огромное количество проблем в своей жизни он решает так, как чувствует. И во все времена образование предполагало развитие эмоциональной природы человека. Поэтому неотъемлемой его частью были драма, живопись, музыка.

— В последнее время отношение к празднованию Дня Победы очень изменилось. Этот праздник, пожалуй, был единственным, объединяющим нацию и оттого истинно патриотичным. Как вы в школе отмечаете этот день?

— На протяжении нескольких десятков лет этот день был и есть, пожалуй, самым важным в школе. Время идет, и формы меняются, но неизменным остается смысл, который в своей песне сформулировал Юрий Визбор:

Только было бы всегда
Двадцать первое июня,
Только б следующий день
Никогда бы не настал.

В разные годы были у нас разные флешмобные придумки, но всегда за этим следовали песенные посиделки с небольшим оркестриком вместе с учителями и родителями.

Однажды мы праздник посвятили самому популярному фокстроту 1941 года «Рио Рите». «Если бы парни всей земли… Давайте, парни, хором запоем…» — пели ученики разных классов, а потом эта мелодия плавно переходила в «Рио Риту». А на экране под советские песни мелькали кадры из документальных фильмов о тех годах, а под «Рио Риту» шла хроника военных лет. А потом по традиции вся компания выходила на школьный двор, где для всех была готова гречка с тушенкой. И под песни военных лет все угощались. Вот таким может быть разговор о важном.

— Выходит, в непростые времена школа должна, как никогда раньше, уметь быть компромиссным местом?

— Она должна быть крайне деликатна. У меня есть задача, если угодно — миссия. Дети, несмотря ни на что, должны получать хорошее образование и быть счастливы. Счастье — это норма жизни вообще для людей, а для детей это незыблемо.

И опять же про связь времен. В записках о воспитании детей Екатерина Вторая 13 марта 1784 года написала: «Обходиться с детьми как со взрослыми людьми, и для того, говоря с ними, употреблять здравый рассудок и выражения с летами воспитанников сходные. Отводить от детей всяческие уныния».