«Лютость власти»

Блогер с кувалдой

В отличие от москвича, расплатившегося за любовь к Пригожину, сам он пока избегает встреч со следователями, предпочитая им дружественных журналистов. Пригожин, хоть и не замечен в ведении соцсетей, стал самым известным в России блогером (федеральные каналы осторожно обходят его стороной). Освоив обличительный тон, человек с кувалдой едва ли не занял место Навального по цитируемости и интенсивности присутствия в паблике, а недавно даже похвалил его за то, что своими разоблачениями сдерживал вывод денег из страны. С той, однако, разницей, что вместо надежд на «прекрасную Россию будущего» этот блогер сулит стране нечто вроде опричнины, при которой вводится военное положение, идут новые волны мобилизации, экономика переходит на военные рельсы, границы закрываются, строительство дорог и инфраструктурных объектов отменяется, а страна живет «в образе Северной Кореи» (это список из последнего интервью Константину Долгову, которого, по его словам, за это интервью и уволили).

При всей лояльности федеральному центру («Россию люблю, Путина слушаюсь») Пригожин не раз и не два перегибал палку, что вызвало даже публичную критику от осторожного царедворца Кадырова. И если до взятия Бахмута его иммунитет объяснялся присутствием «Вагнера» на опасном участке линии соприкосновения и остроумной идеей по замене зэками регулярных частей, то сейчас, с его же слов, закончен как тюремный проект ЧВК, так и присутствие «Вагнера» в Украине. Пригожин обещает вывести личный состав к 1 июня.

Куда дальше — в Африку или в политику? Пресс-служба Пригожина публикует коллажи а-ля предвыборные плакаты, сам он дает программные интервью. Но в искренность всего этого поверить не получается. Он прагматик и бизнесмен. В России же всерьез заявлять о президентских амбициях может только идеалист.

Да и слишком затратен такой проект: по недавнему опросу социологов из Russian Field о возможных кандидатах в президенты, Пригожин набирает всего 2%, хоть и оставляет далеко позади Шойгу, Медведева и гипотетического Сталина.

Первым крупным выступлением столь непубличного прежде Пригожина стало интервью «военкору» Семену Пегову в конце апреля. В нем он пожаловался на нехватку боеприпасов и на то, что Минобороны его не слышит. А также призвал «прекратить врать и сократить пропаганду».

Выступление было эффектным, несмотря на явную профессиональную бледность интервьюера. Впрочем, Пригожину собеседник и не нужен: он говорит ровно то, что хочет. Однако выбор Пегова, который в кадре смотрит на Пригожина с нескрываемым обожанием, не случаен: кавалер ордена Мужества, человек и Габрелянова, и Прилепина разом, любимец консервативных медиа. Пегов — блогер и «правдоруб» из «патриотических» кругов. Те, кто уходит в оппозицию к власти, потому что она недостаточно кровожадна, — вот целевая аудитория.

Этот маргинализированный слой, состоящий из крайних националистов и новоявленных монархистов, превратился в лигу диванных патриотов. Пока они живут в Telegram, но заставить их встать с дивана можно. В окопы они, положим, не спешат, но в столице смогут в случае надобности покуражиться получше запылившихся нодовцев. А уж создать фоновый шум, многоголосицу «народной любви» — это запросто и даже почти бесплатно.

Следующее заметное выступление — 5 мая, с угрозой вывести «Вагнер» из Бахмута уже 10-го числа. Жалобы на снарядный голод, цифры потребностей и того, что якобы выделяет Минобороны. Проверить их невозможно. Воспроизвести — статья о «фейках» гарантирована. Кремль реагирует на ультиматум холодно: «Разумеется, мы видели в средствах массовой информации. Но я не могу это комментировать, потому что это касается хода специальной военной операции», — говорит Дмитрий Песков.

А Кадыров тут же предлагает заменить «Вагнер» на позициях «Ахматом». И вдогонку добавляет, что, мол, «Ахмат» свои проблемы сам решал, без видеообращений.

7 мая Пригожин говорит, что ЧВК пообещали столько вооружения, сколько потребуется. 9 мая утром снова появляется на видео. Сначала рассказывает о сложной ситуации с боеприпасами, после утверждает, что якобы лично Путин дал распоряжение «обеспечить полностью всю потребность». И обвиняет в непрофессиональных действиях и трусости одну из бригад Минобороны.

Чуть позже публикуется неизвестно кому адресованная знаменитая фраза про «дедушку-мудака», дальше эмоциональные сообщения начинают выходить по нескольку в день.

На сдержанного Пригожина периода «до СВО» это не похоже совсем. Тот, прежний, отвечал на избранные запросы публично, не чурался хамства, но больше реагировал заявлениями в суд. 

При этом пригожинские откровения, повторю, пока не наказуемы. Избирательный либерализм российского правоприменения объясняется в том числе постоянно декларируемой верностью бывшего ресторатора первому лицу. Путин неизменно присутствует в его речах — как моральный авторитет, Верховный главнокомандующий, чьи приказы не обсуждаются. Но что правда в этих монологах, а что нет, знает только их автор.

В Бахмуте он таки остался. Лично — и, конечно, на видео — доложил о взятии города. Дождался поздравлений от Кремля. И лишь после них повторил: выводит бойцов. Бахмут поднял стоимость его отрядов и на внутреннем рынке, и на внешнем. «Герои Артемовска» будут цениться выше, чем ценились бы отступившие. Учитывая, что сам Пригожин не раз говорил, что не взятие города представляло самоцель, а максимальное «перемалывание» частей противника, смысл этой победы может лежать где-то за пределами границ СВО.

Интервью Долгову вышло в конце мая. В нем Пригожин спокойно и аргументированно высказывает сущую крамолу: Шойгу не годится в министры, родственники его компрометируют, ядерной бомбой грозить стыдно, дети чиновников должны идти в бой… Бахмут закончен, и это не махание кулаками после драки. Это совсем новая игра, с гораздо более высокой ставкой. И она напоминает историю другого публичного политика, опередившего Пригожина почти на пять веков.

Собачья верность и песьи головы

Если военачальник переходит в разряд блогеров, значит, дела не бог весть как хороши. А если всемогущий фаворит принимается обличать царя — совсем плохи. Сейчас мы исключительно о средневековой истории: 1560 год, разгар Ливонского похода. Кампания идет совсем не так, как ожидалось: череда поражений.

Разговор о назначении ведется в полной секретности, в царевой спальне, царь уговаривает фаворита «словесами, милосердием растворенными и зело любовными и к тому со обещаньми многими: «Принужден бых, рече, от оных прибегших воевод моих, або сам итти сопротив Лифлянтов, або тебя, любимаго моего, послати, да охрабрится паки воинство мое, Богу помогающу ти; сего ради иди и послужи ми верне».

Князь соглашается и одерживает ряд побед. Назначение связано с отменной личной храбростью Андрея. Он уже участвовал в казанских походах, разбил татар у Тулы, подавлял восстание черемисов в аннексированном Казанском ханстве, имел ранения, но и с ними возвращался в строй. Но еще более важным фактором стало умение Курбского демонстрировать собачью верность. Во время болезни Ивана Грозного он согласился по его просьбе присягнуть малолетнему царевичу, причем сделал это вопреки позиции его «партии» — выходцев из «Избранной рады» священника Сильвестра и Алексея Адашева, голосовавших за двоюродного брата царя, князя Владимира Старицкого.

Он ездил с царем и на важнейшее богомолье — в «Кирилловский езд». Иоанн, сочетавший истовую религиозность с истовой жестокостью, отправился по святым местам с царицей Анастасией и новорожденным царевичем Димитрием весной 1553 года. Царь молод и еще не кровав. По дороге Курбский передает ему пророчество Максима Грека, что нужно возвращаться, иначе царевич умрет. Царь не слушается и едет в Яхромский монастырь к Вассиану Топоркову. По дороге Димитрий тонет в Шексне. Топорков же дает Иоанну совет, круто развернувший российскую внутреннюю политику: «Не держи собе советника ни единаго мудрейшаго себя».

История до некоторой степени апокрифична: поездка к Топоркову и отрицание сказанного Греком символизирует выбор царем пути иосифлян и отказ от философии нестяжателей. Выбор, который определил и путь развития русской церкви, да и государства на многие века. Нестяжатели призывали к аскезе и всепрощению. Иосифляне были за церковь богатую и суровую, одобряли смертную казнь еретиков. Иосифляне в итоге победили: нестяжатели были осуждены на церковном соборе 1531 года, а многие их сторонники казнены или отправлены в ссылку. Как и автор дурного пророчества Максим Грек, которого академик Лихачев назовет «первым интеллигентом на Руси». Церковь русская стала прирастать богатством и все теснее срастаться с государством.

Ливонская война началась в январе 1558 года. Повод — отказ немецких рыцарей платить дань Московскому царству. Причина — желание царя выйти к Балтике. Фактически стратегия боевых действий — грабеж и мародерство. Русское войско, выйдя из Пскова, получает приказ «воевать землю», то есть жечь и опустошать посады.

Через месяц возвращаются с добычей. Ливонский орден предлагает переговоры, царь отказывается. Война продолжается. Московиты берут 20 городов Балтии, включая Дерпт (Тарту). К 1560 году русское войско выдыхается и теряет часть завоеванного. Царь в гневе. Тогда он и возлагает командование на человека, в верности которого уверен, — князя Курбского, и тот сразу одерживает ряд побед. Войско в его распоряжении, как регулярное — стрелецкое, так и поместное — сколоченное из мобилизованных, которые экипировались за свой счет, — все годные к службе владельцы поместий и вотчин являлись в поход со своими лошадьми, припасами, оружием и ратниками.

Летом 1562 года терпит неудачу под Невелем, имея 15 тысяч войска против 4 тысяч ливонцев. Царь отправляет его в почетную отставку — воеводой в оккупированный Тарту.

Курбский попадает в опалу, тем временем в Москве начинаются гонения на былых либеральных друзей царя. Завязшая в войне страна компенсирует поражения на внешних фронтах усилением внутренних репрессий. До начала опричнины три года.

Князь понимает, что придут и за ним, и ищет запасные пути, вступая в переписку с польским королем Сигизмундом. Тот обещает убежище и награду. Весной 1564 года князь решается: бросив беременную жену (ее арестуют, дальнейшая судьба неизвестна), в сопровождении двенадцати слуг, прихватив несколько телег добра, бежит в Вольмар. Вслед за ним бежит дружина. Командуя ею, вскоре он нанесет ряд сокрушительных поражений русскому войску.

И начнет переписку с бывшим повелителем. 

Ливонская война будет тянуться еще 20 лет и приведет к полному фиаско царя, он потеряет все завоеванное в первые годы, не выйдет к Балтике, а царство погрузится в глубокий экономический кризис. Страна разорена, прифронтовые районы безлюдны. Поражение на внешних фронтах приведет к росту внутренних репрессий. Вводится опричнина, люди с притороченными к седлам песьими головами казнят без суда, на царство посажен касимовский хан Симеон Бекбулатович, царь умирает в 53 года, начинается Смута.

Курбский же, получив немалую награду за переход на сторону Сигизмунда, женился, избивал жену, развелся, женился вновь, сохранил авантюрный нрав, совершал набеги на соседей по имению… Умер на год раньше царя в возрасте 55 лет. После его смерти дарованные вотчины были отобраны у наследников.

«Русский солдат разберется»

А теперь прямая речь. Мы приведем здесь высказывания обоих обличителей. А читатель пусть сам определит, что из сказанного принадлежит Андрею Курбскому, а что — Евгению Пригожину.