Из разговора с Корин Пелисье узнаем, что режиссер Андрей Звягинцев с семьей живет в Париже. После лечения в Германии он проходил здесь реабилитацию, а после 24 февраля 2022-го решил не возвращаться в Россию. Себя он не считает изгнанником, скорее «невозвращенцем»: «Мой сын уже пять лет учил французский язык, во французской школе в Москве, а потом моя жена — французское фондю. Она всегда об этом мечтала!»
Андрей Звягинцев продолжает работать. Сейчас рассказывает о возобновлении проекта «Противостояние Юпитера» — о судьбе российского олигарха. Сценарий написан еще в 2019 году. Но, кажется, сегодня он обретает дополнительные смыслы.
«Сегодня мне не хватает продюсера, но я на правильном пути. Слава, награды на фестивалях — это помогает! Этот проект у меня был давно и был заморожен как раз перед пандемией. Антиутопия с трагическим финалом касается российского олигарха, и действие будет происходить в Средиземноморье. С моим художником-постановщиком мы ездили в Италию, Испанию, на юг Франции, искали роскошную виллу. И мы нашли! В Пальма-де-Майорка. Теперь мне придется немного переработать сценарий».
Андрей продолжает искать союзников для картины, действие которой развивается в двух пластах — реальном и метафорическом, а конфликт попадает в болевые точки времени.
Здесь мы вспомним, что еще до пандемии они расстались с продюсером Ильей Стюартом (Hype Film) — после восьми месяцев подготовительного периода производства картины «Противостояние Юпитера».
Как объяснял тогда Звягинцев, Илью Стюарта и инвесторов не устроил финал картины, и после того, как режиссер отказался от предложения его изменить, проект покинули и продюсер, и инвесторы. Илья Стюарт тогда отказался комментировать конфликт.
Представители «Кинопрайма» объяснили, что в сценарии не увидели ничего крамольного, но их смутил бюджет (почти 700 миллионов рублей, а «Кинопрайм» может участвовать в финансировании картины до ста миллионов рублей) и отсутствие других инвесторов.
Во Франции Звягинцев ощущает помощь многих людей, но акклиматизация, по его признанию, дается нелегко, тем более что он плохо говорит по-французски: «Эта ситуация меня огорчает. Все по-другому, все сложно.
Мне трудно ассимилироваться. Большинство людей добры ко мне, меня уважают, но это другая среда, другой язык, другой менталитет.
Я как рыба, выброшенная на берег и изо всех сил пытающаяся продолжать дышать».
Своих оставшихся в России и вынужденных молчать коллег он называет «привилегированными свидетелями истории».