Почему не давали кредитов «на производство»?

Ежедневное обращение с бумажками, на которых написано «билет Банка России», играет с нами дурную шутку: мы начинаем думать, что Банк России каким-то образом создает эти бумажки или решает, сколько их должно быть создано и кому их следует давать. На самом деле «билеты Банка России» (или какого угодно другого банка) — это не более чем долговые расписки заемщиков перед кредиторами, учтенные и оформленные единым образом.

А ценность таких расписок определяется нашими представлениями о том, какие товары и услуги в обмен за эти расписки мы можем предложить.

Откуда же тогда берутся эти расписки? В банках, где же еще! 

И вот здесь банк решает, насколько велика вероятность того, что кредит вы не сможете вернуть: чем выше риск невозврата, тем выше будет процент по кредиту. Но если банк все-таки решает выдать вам кредит — значит, в экономике станет чуть больше «денег», которые вы обменяете на товары. Правда, вы будете должны их вернуть, но это уже ваша проблема. Для тех, кому вы передали эти деньги, ситуация выглядит иначе — они оказываются в выигрыше.

Тогда почему бы банкам не выдавать нам деньги без ограничений? Потому что необходимость возвращать кредит мотивирует получателей этого кредита использовать деньги максимально эффективно: тратить их на то, что им действительно необходимо, или на то, что позволит им заработать в будущем больше, чем они должны вернуть.

Но для того чтобы мотивировать банки к такому эффективному поведению, Центральный банк устанавливает «ключевую ставку». Высокая ставка — это сигнал банкам: будьте осторожны, риски невозврата в экономике высоки. Или наоборот: не беспокойтесь, чем больше кредитов, тем лучше. Но — и это важно! — ставка воздействует на общее настроение банков и желание увеличивать или уменьшать лимиты кредитования, однако не на сами лимиты такого кредитования. Ставка может быть хоть нулевая — для банка все равно будет важен риск невозврата со стороны конкретного заемщика. В соответствии с этим риском ему и назначат ставку по кредиту.

Экономике не давали развиваться высокие риски ведения бизнеса. Тот, кто говорит «а вот если бы банки давали кредиты, то сейчас бы у нас были заводы», — или сознательно лжет, или добросовестно заблуждается. Банки очень осторожно давали кредиты «на производство» не потому, что ставка ЦБ РФ была высока, а потому что отдавали себе отчет в реальной степени рисков и в реальной стоимости активов: одно бесконтрольное решение — и в минуту все ваши активы стираются в порошок, а на ваши товары не будет спроса. Тот, кто говорит, что «пропали деньги», может подумать: а чем бы ему сейчас помогли корпуса недостроенных заводов и наполовину смонтированные производственные линии.

Резервы и все-все-все

Другой пример упреков в адрес Центрального банка — судьба «российских резервов». Действительно, в последние недели в ряде стран оказались «заморожены» российские активы. Большая часть арестованной собственности (не менее $300 млрд долларов) приходится на резервы ЦБ РФ. Здесь я могу повторить то, что повторял неоднократно: «резервы» — это обеспечение валютных счетов их владельцев. 

Если российские экспортеры получают валюту и вносят ее на свои долларовые счета, то Центральный банк «создает резервы» в той валюте, в которой накапливают средства владельцы валютных счетов. Российские экспортеры предпочитали получать за свою продукцию именно доллары и евро, а не рупии, песо, найры и даже не юани. А на вопрос: а вот если бы торговать нефтью «за рубли»? — так этого никто никому не запрещал. Если бы какой-то российский экспортер захотел бы, чтобы ему заплатили за продукцию «в рублях», то покупатель просто купил бы эти рубли в банке (банк заработал бы на комиссии и на разнице курсов) и перечислил бы рубли на счет экспортера. А когда экспортеру понадобились бы доллары, он должен был бы их снова купить в банке (банк заработал бы на комиссии и на курсе). Кстати, требование регулятора об обязательной продаже доли валютной выручки экспортерами и обозначает, что для них часть нефти фактически оплачивается «в рублях».

Так что ЦБ не мог «накапливать резервы в другой валюте» и тем более не мог бы их тратить «на поддержку промышленности». Тем более что никаких «пирамид долларов», которые якобы хранятся в каких-то «чужих банках», не существует. 

«Блокировка» означает, что такое признание отозвано. Эти деньги никуда не делись и не исчезли: просто те, кто имеет дело с Россией в настоящий момент, не хотят принимать эти деньги в уплату российских долгов.

Кстати, валютная выручка РФ никуда не делась. Она сократилась, но деньги в страну продолжают поступать.

В период с 24 февраля по 20 марта покупатели из Евросоюза выплатили российским корпорациям 16,3 миллиарда евро: 10,3 миллиарда — за газ, 5,6 миллиарда — за нефть, остальное — за уголь. С учетом того, что, согласно оценкам экспертов Высшей школы экономики, сделанным в бюллетене «Комментарии о государстве и бизнесе № 417», импорт в Россию может сократиться на 60%. То есть в ближайшее время в руках российских экспортеров будут находиться немалые суммы.

Но в эту минуту глава ЦБ — хозяйка главного ресурса, валютной выручки, той, что пока еще идет в страну. Именно новые полномочия ЦБ РФ — разрешать экспортерам не продавать часть валютной выручки — означают, что главный рычаг управления экономикой передан в руки руководства финансового регулятора.

Важно, что основная причина, по которой ЦБ может применять эти полномочия — получение средств, которые пойдут на погашение кредитов, предусмотренных соответствующими договорами.

С одной стороны, все неприятности, которые мы связываем с понятием «дефолт», уже произошли: и цены выросли, и рубль потерял в цене, и активы стоят неизвестно сколько. Но явно выраженное желание власти отвечать по своим валютным обязательствам — это важнейший сигнал рынкам: мы сохраняем контроль над ситуацией и готовы смотреть не только в прошлое, но и в будущее.

Кроме того, ЦБ сможет определять суммы операций по предоплате или авансовому платежу в пользу иностранных компаний и физлиц по контрактам; по денежным переводам без открытия счетов некоторыми иностранцами и зарубежными юрлицами. Это означает, что управление контуром внешнеэкономических связей страны фактически будет в руках руководства ЦБ РФ.

Чего ждут от Центрального банка участники рынка?

Надо понимать, что в результате известных событий ЦБ РФ столкнулся с беспрецедентными вызовами, аналогов которых я не припомню ни в 1998, ни в 2008, ни в 2014 годах, объясняет финансист Никита Демидов.

Оперативная реакция финансового регулятора была четкой и последовательной, несмотря на то, что эти меры выглядели как исключительно жесткое управление рынком, очевидно, избежать их было нельзя.

Ограничение выводов денежных средств со стороны нерезидентов, запрет «коротких продаж» снизили негативное давление на цены.

Резкое повышение ключевой ставки, увеличение комиссии за покупку иностранной валюты, введение обязательной продажи 80% валютной выручки экспортерами, лимиты на снятие стабилизировали валютный рынок.

У многих инвесторов недоумение вызвало закрытие торгов на Московской бирже, однако данная мера позволила снизить эмоциональный накал, позволила «донести» деньги тем клиентам, которым требовалось дополнительное обеспечение маржинальных позиций, чтобы не допустить принудительных продаж и дополнительных убытков.

Самое главное, что закрытие биржевых торгов позволило запустить процесс «расшивки» взаимных платежей, особенно актуальных для операций РЕПО с облигациями (получение денег под залог ценных бумаг с обязательством обратного выкупа), ведь снижение цен на облигации после повышения ставки увеличило риски невыполнения взаимных обязательств, подчеркивает Никита Демидов.

Продолжая эту мысль, добавлю, что сейчас все участники рынка ждут открытия биржевых торгов. Это необходимо, чтобы возобновить механизмы определения цен акций, облигаций, паев инвестиционных фондов, биржевых фондов. Без этих механизмов невозможно будет запустить кредитование: пока у вас нет работающих инструментов рыночной оценки активов, у вас будут высокие риски кредитования, которые будут отражаться на ставке.

Пока этого не будет — не будет и мотивации к повышению стоимости активов и инвестициям. Чем выше стоимость и ликвидность актива, который служит залогом по кредиту, тем ниже ставка кредитования. Без такого механизма раздача целевых кредитов «по условно низкой ставке» приведет к тому, что получатели таких кредитов будут «перепродавать» их дальше, вместо того чтоб «инвестировать в производство».

Кроме того, важная составляющая возобновления рыночного ценообразования — это определение текущей стоимости инвестиций в НПФ, а также пенсионных накоплений, находящихся под управлением ВЭБ и частных управляющих компаний.

Добавлю, что для успешного функционирования финансовой системы, в которую за последние годы пришли миллионы наших граждан, открывшие счета на бирже и вложившие значительную часть своих сбережений в акции, крайне важно позволить брокерам, как и банкам, получать ликвидность под залог портфелей ценных бумаг, а также добавить в ломбардный список бумаг «голубые фишки» (акции ведущих российских эмитентов), которые сейчас очень сильно потеряли в цене. Но включение «голубых фишек» в ломбардный список для получения кредитования у ЦБ РФ может стать важным инструментом поддержания стабильности системы и увеличения доверия к брокерам и биржам со стороны инвесторов.

При таком масштабном вызове для финансовой системы нужно наполнить ее ликвидностью с помощью как традиционных, так и новых инструментов кредитования от Банка России, к которым важно допустить не только российские банки, но и инвестиционные компании.

Особую роль ЦБ РФ может сыграть в обеспечении выполнения госзаказа, напоминает эксперт по госзакупкам Дмитрий Тортев. Центральный банк в новых условиях — это фактически «институт доверия», способный поддержать широкий спектр платежей внутри экономики, в настоящее время все больше ориентированной на госсектор, госзакупки и закупки госкорпораций. Да, сейчас расходы бюджета могут если и не запустить экономику, то, по крайней мере, смягчить последствия кризиса, а в дальнейшем — ускорить процесс ее восстановления. Госзаказ сейчас будет экстремально чувствителен к стоимости кредита, обработки, переноса и хранения денег. Нехватка ликвидности в госзаказе сейчас будет иметь побочные эффекты и дестабилизировать финансовую систему в целом, в случае если коммерческие банки в данной ситуации не смогут поддерживать ликвидность. В этой ситуации Центральный банк может стать «кредитором последней инстанции» по государственному заказу при условии, что все финансовые действия операторов госзаказа будут под его контролем, инструментом которого может стать, к примеру, «цифровой рубль» — в той версии, которую предлагал Центральный банк.

В пользу идеи о Центральном банке как ключевом институте доверия говорит и объективная оценка регулятором действительного положения дел в экономике. На фоне всех официальных письменных релизов (а устные заявления экономист не может обсуждать вообще, это сфера внимания других специалистов) именно официальное заявление Совета директоров Банка России от 18 марта 2022 года о сохранении ключевой ставки можно считать наиболее объективным описанием текущей ситуации. Именно ЦБ откровенно сказал, что неизбежный рост цен будет связан с необходимостью перестройки производственных и логистических цепочек бизнеса в изменившихся условиях. То, о чем мы уже говорили не раз: инициативы власти будет оплачивать потребитель, по-другому не бывает и не может быть. Инфляция вернется к ожидаемым 4% не раньше, чем через два года, но уровень цен будет другим. И это честное заявление. А честность — это основа доверия, без которого экономика становится полем рискованных экспериментов.