15 суток за… «!»

Сперва поговорим с корреспонденткой отдела политики «Новой газеты» Дарьей Козловой, которая написала статью на эту тему, ссылочку на нее ищите в описании подкаста. Даша, привет.

Дарья Козлова: Да, привет.

Надежда Юрова: С Серенко я уже вроде объяснила, а что экстремистского нашли, например, у Алехиной?

Дарья Козлова: У Алехиной нашли фотографию от 2015 года, где изображены три девушки, которые стоят в хиджабах, на одной написано «водка, дуделка», внизу фотографии есть арабская вязь, а по краям от нее — два символа, которые напоминают нацистскую свастику, хотя это индуистские знаки, — на этом строилась линия защиты. И в общем-то на этом и все, вот за эту фотографию 15-го года. И к этому решению очень много вопросов. Для начала — там вовсе не нацистская свастика, а затем — там есть срок давности. Но это все суд не стал учитывать.

Надежда Юрова: Понятно. Что с остальными? Можно прям по порядку: человек — причина.

Дарья Козлова: У Люси Штейн и у Марии Алехиной еще в декабре уже были административные аресты по этой же статье. И Люсе Штейн вменяли фотографию, где какой-то фотошоп непонятный: она в нацистской фуражке, и написано, что Штейн — депутат-фашист. При этом это было не ее рук дело, она говорила, что это какой-то фотошоп. У Марии Алехиной, по-моему, там было тоже что-то со свастикой связано, но явно не пропагандирующее какой-либо нацизм в серьезном виде. И также там были дела, связанные с активистами «Другой России», у одного из парней была татуировка с логотипом группы Death in June.

Надежда Юрова: А парня когда задержали?

Дарья Козлова: Парня за татуировку тоже 8 февраля арестовали. Там была руна, которая использовалась нацистами, но тоже не является фактически нацистской. И Death in June на самом деле группа, которая не разделяет нацистскую идеологию.

Надежда Юрова: И что с ним случилось?

Дарья Козлова: У него тоже арест на 15 суток. А еще был отправлен вызов в полицию пресс-секретарке ЛПР Наде Еве, но до сих пор неизвестно, что конкретно ей вменяют. Потому что там было про какое-то административное правонарушение, но оно не было указано в повестке. Оно было отправлено одновременно ей и Даше Серенко в одно и то же ОВД, поэтому есть основания полагать, что там будет та же самая статья. Но я говорила с Надей, она сказала, что находится на карантине из-за ковида, и поэтому она не пошла в полицию, и они с адвокатом до сих пор не знают, с чем это было связано.

Надежда Юрова: Собственно, логичный вопрос: почему сейчас? Что это за новая волна? Как тебе кажется или как тебе говорили эксперты об этом.

Дарья Козлова: Есть вариант, что это нужно, чтобы всех активистов превентивно закрыть перед 14 февраля, чтобы не было никаких акций. Есть другое предположение, что это специальная зачистка перед муниципальными выборами в Москве в этом году. Несмотря на то, что никто из перечисленных активистов пока официально туда не заявлялся, в целом политикой много занимались Даша Серенко и Надя Ева, и у них были какие-либо политические амбиции, хоть пока и неофициальные. Но из-за этой арестной статьи они не смогут избираться в течение одного года.

Надежда Юрова: Про дело Даши Серенко поговорили с юристом Петром Хромовым, который вел это дело. Петр, здравствуйте.

Петр Хромов: Добрый вечер.

Надежда Юрова: Ну расскажите, вот буквально час назад, может даже меньше, закончился суд. Как все это происходило? Какие были прения, как вообще вел себя суд? С места событий, так сказать, расскажите нам.

Петр Хромов: Как прошел этот суд. Сначала это было очень долгое ожидание, но в течение которого мы, по крайней мере, видели Дарью, смогли ее как-то поддержать, смогли сами подготовиться к процессу. Нас сегодня участвовало трое защитников консолидировано: я, адвокат «Апологии протеста» Берман и юрист Ольга Подоплелова. Мы согласовывали нашу позицию, и каждый выступил по своему блоку. К сожалению, как и большинство административных процессов в России, этот прошел без соблюдения равенства сторон, то есть у нас не было стороны обвинения. Все материалы представляла непосредственно сама судья, поэтому нам, по сути, было не с кем оппонировать, мы обращались исключительно к суду. В большинстве ходатайств нам было отказано, в частности в вызове и допросе сотрудников полиции, о назначении экспертизы и приобщении судебной практики и тому подобное. Единственное, что нам было удовлетворено, — это приобщение медицинских документов, которые характеризуют состояние Дарьи сейчас, и допрос одного сотрудника полиции, составившего административный протокол.

Надежда Юрова: Расскажите, в чем были собственно ваши… Что не так с этим делом, как вы оппонировали?

Петр Хромов: В этом деле, если так можно сказать, не так все, начиная с того, что вменяется Дарье. Статья 20.3 — это демонстрация нацистской или сходной, или экстремистской символик. Ей вменяется, что она опубликовала изображение в инстаграме 14 сентября прошлого года, на котором был маленький лого «Умного голосования». Соответственно у нас логотипы «Умного голосования» и штабов Навального, которые признаны Московским городским судом экстремистской организацией и ликвидированы, они отличаются чисто визуально — цветовой гаммой, тем, что там разный цвет этого знака, разный наклон и так далее. Однако материалы дела содержат заключение специалиста, который приходит к выводу, что эти два разных изображения — одно и то же. При этом он анализирует цветные изображения, мы же в материалах видим черно-белые фотографии. Возникло множество вопросов к квалификации данного специалиста, но вся эта аргументация была судом отметена на том основании, что нельзя предъявлять такие требования к данному заключению как к экспертизе, так как это является иным видом доказательства. Каким иным, суд нам не пояснил. Соответственно суд был удовлетворен таким заключением. 

Отдельно хочется отметить, что логотип «Умного голосования», помимо того, что не получил судебной оценки в прошлогоднем процессе против ФБК (признан Мосгорсудом экстремистской структурой, внесен в реестр НКО, выполняющих функцию иностранного агента, деятельность запрещена на территории РФ), который признан экстремистской организацией, помимо этого, данный логотип был зарегистрирован в конце прошлого года как товарный знак. То есть он прошел государственную регистрацию как товарный знак. Подобную регистрацию не мог бы пройти логотип, который у нас отражает какую-либо экстремистскую идеологию. Отдельный вопрос — это сроки давности привлечения к административной ответственности. Есть сложившаяся в регионах, например, судебная практика, и есть указание Верховного суда — правда, по уголовным делам, а не административным, — о том, с какого момента нужно считать срок давности привлечения к ответственности. И мы настаивали, что его нужно считать с момента опубликования. Таким образом, он истек 14 декабря. 

Отдел полиции и суд стоят на позиции, что его надо считать с момента выявления, и вообще, что это событие длящееся, хотя Кодекс об административных правонарушениях не содержит понятия «длящегося» правонарушения. И опять же таки: судебная практика по экстремистским делам, в том числе по административным правонарушениям, прямо указывает, что доказыванию должны подвергаться призывы к осуществлению экстремистской деятельности. То есть недостаточно просто публикации чего-либо, должна быть какая-то оценка экстремистской организации или экстремистских материалов. Ничего этого в посте Дарьи Серенко в инстаграме нет. Там вообще не идет речь ни о каких экстремистских организациях, там идет речь о кандидате в Государственную думу от «Единой России». И собственно основной объект изображения — это портрет этого кандидата. То есть если по основным моментам пробежаться, то они такие. Помимо того, что суд абсолютно не учел состояние здоровья, и даже если считать, что тут можно за что-то привлечь, то суд не учел степень общественной опасности данного правонарушения. Все-таки наказание там достаточно дифференцированное: либо штраф от 1000 до 2000 рублей, либо административный арест до 15 суток. Получается, за публикацию изображения без призывов к каким-либо насильственным действиям, если даже откинуть то, что именно это изображение не является экстремистским, все равно ей назначили наказание по самой высокой планке, так же как и вчера Марии Алехиной.

Надежда Юрова: Петр, такой вопрос: вы уже дважды упомянули про состояние здоровья Дарьи. Как она вообще, как она вообще чувствовала себя на протяжении всего этого процесса? Вы были рядом, с ней мы пообщаться, к сожалению, не можем. Расскажите нам про это.

Петр Хромов: Смотрите, слава богу, нам удалось получить и приобщить медицинские документы о том, что вчера она утром посещала медицинский центр, в частности отоларинголога в связи с болями в ушах, и ей был диагностирован отит, назначено лечение. Повторный прием был назначен на 11 февраля, то есть послезавтра. И вот после этого приема спустя 6 часов она была задержана. Дальнейшие события с составлением административного материала, ночевкой в ОМВД — это достаточно стрессовое состояние, которое не лучшим образом отражается на самочувствии человека. Из позитивного: ей удалось передать лекарства, как раз назначенные врачом, но все равно она испытывала болевые ощущения — что вчера при оформлении материалов, что сегодня, когда мы ожидали судебного заседания, на самом судебном заседании, потому что все-таки в данное время текущее заболевание доставляет человеку болевые ощущения в том числе.

Надежда Юрова: Что про эмоциональное состояние Даши можно сказать?

Петр Хромов: Она держится очень хорошо. Хотя я не понимаю, что должен испытывать человек, который получает вот так внезапно административный арест за то, что не является правонарушением по факту. Но она держится очень хорошо. Очень благодарна всем, кто ее поддерживает, всем кто писал, звонил, когда вчера не допускали защитников в отдел, благодарит своих защитников. И тут отмечу, я не один защищал сегодня Дарью, со мной защищали соответственно адвокат «Апологии протеста» Берман и юрист Ольга Подоплелова.

Надежда Юрова: Давайте чуть более широко посмотрим на ситуацию. Мы вообще видим в последнее время большое количество задержаний именно по этой статье. В чем может быть их причина? И чего нам вообще ждать дальше? Как нам себя вести, может, лучше вообще ничего нигде не публиковать?

Петр Хромов: Мне кажется, что да, с определенной точки зрения цель сотрудников полиции, инициирующих эти материалы (прежде всего Центр по противодействию экстремизму), — именно в порождении страха и запугивания активистов. Сотрудникам полиции очень удобен этот состав, так как он применяется на практике, потому что, по мнению суда, как мы это сегодня увидели, важен только сам факт размещения материала. Суд полностью игнорирует необходимость установления призыва или одобрения экстремистской деятельности. Им достаточно факта размещения материала, при этом данный материал может быть не экстремистским, но очень похож на экстремистский. Нужный специалист даст заключение о том, что это экстремистская символика. Так что в отличие даже от до этого более распространенной статьи 19.3 — невыполнение законного требования сотрудника полиции, — это более удобный в применении состав, чуть более длительный по времени оформления, чтобы заключения подготовить, но зато более надежный, как мы видим, — по крайней мере в практике последних месяцев. А вообще ОВД-Инфо (Внесен Минюстом РФ в реестр НКО, выполняющих функцию иноагента) отмечало, что уже в течение последних двух лет идет возрастание практики применения данной статьи.

Надежда Юрова: Кто следующий?

Петр Хромов: Вы знаете, мы сегодня, пока ждали решения, в процессе сидели, это немного черный юмор, но мы просто перебрали, что у нас уже подвергались преследованиям писатели, театральные деятели, музыканты — уже непонятно, кто следующий. То есть нет какой-то группы, которая находится под давлением, у нас под давлением находятся в принципе любые группы людей, которые выражают свое мнение. Как, например, сейчас одновременно по данной статье получили административное наказание в виде административного ареста Мария Алехина, соответственно сегодня — Дарья Серенко, а до этого — несколько активистов «Другой России». То есть люди, делающие абсолютно разные вещи, в абсолютно разных направлениях и не всегда пересекающиеся. То есть кто будет следующий, предположить достаточно затруднительно.

Надежда Юрова: пятиминутный итог и уже почти даже готовую рубрику, частичку нашего подкаста, которая называется «Кирилл Мартынов», который объясняет за пять минут, что это все вообще значит, вы услышите прямо сейчас.

Кирилл Мартынов: С одной стороны, мне кажется, что государство нам дает очень ясный месседж, послание такое, черную метку. И оно заключается в том, что здесь должна быть абсолютно мертвая страна, что никто ничем не должен заниматься: никакого активизма, никакой общественной жизни, тем более, не дай бог, никакой политики. И люди, которые как-то по инерции и в силу своего призвания, и в силу своих убеждений продолжают это делать, они должны быть готовы оказаться на месте Дарьи Серенко и всех остальных активистов, которых задерживают, дают сутки административного ареста и выдавливают из страны. Интересно, что сама Серенко по этому поводу думает. Наверное, какие-то философы сказали бы, что в конечном итоге это вопрос о потере субъектности, о том, что единственный субъект, единственный деятель, единственная сторона, которая принимает какие-то решения в нашей жизни, — это начальство, которое, как в классической русской фразе — какое-то многоголовое чудище. Оно лает, у него нет конкретных имен, это то ли полиция, то ли спецслужбы какие-то, то ли еще кто-то. А мы должны претерпевать, мы должны молчать, мы должны принимать, мы должны сидеть по домам. 

Это все довольно любопытным образом связано с гендерной повесткой, которой Серенко в частности занимается, потому что именно такого поведения в патриархальном обществе ждут и ждали от женщин: не высовывайся, не бери на себя ответственность, умные парни из администрации президента или с Лубянки все решат. А вторая вещь, мне кажется, — очень важный сюжет с этим символом «Умного голосования», потому что, если вспомнить всю цепочку событий, то оно выглядело так. У нас была группа людей, собравшихся вокруг Алексея Навального, единственная цель которых заключалась в том, чтобы участвовать в российской политике, используя те права, которые у российских граждан есть по Конституции. То есть «у меня есть определенные убеждения, я считаю, что мне нужно идти выдвигать свою кандидатуру на каких-то выборах, собирать сторонников, собирать подписи, короче говоря, все делать по закону, участвовать в мирных митингах тоже по закону, пользуясь свободой собрания». Дальше этих людей, потому что они очень сильно надоели кому-то из нашего начальства из Кремля, объявляют экстремистами. Экстремизм их заключается в том, что они угрожали строю Российской Федерации, то есть они фактически призывали к сменяемости власти по законам Российской же Федерации. Теперь это экстремизм. 

Это само по себе очень увлекательная история, как легальное занятие политикой становится экстремистской деятельностью, это очень хорошо видно на судьбе активистов (типа Лилии Чанышевой), которые реально совершенно никаких преступлений не совершали, а просто хотели заниматься своей работой и своей деятельностью для блага страны, как они себе это благо представляют. И дальше происходит следующее: у Серенко есть какой-то в ее инстаграме маленький символ «Умного голосования», какой-то активистский плакатик. Символ этот из себя представляет всего лишь красный восклицательный знак, жирненький такой. И вот какие-то люди, которые очень хотели ее к чему-то привлечь и за что-то задержать, они тщательно изучают ее социальные сети, находят этот маленький восклицательный знак и говорят: ага, это публичное изображение экстремистской символики. Там название статьи еще очень впечатляюще выглядит: «Изображение символики нацистских организаций, а также организаций, признанных экстремистскими на территории Российской Федерации». 

Предполагается, что закон, конечно, имеет обратную силу, то есть мы должны были перепроверить все свои социальные сети на предмет того, нет ли у нас в прошлом каких-нибудь красных восклицательных знаков несколько лет назад, мало ли чем все кончится теперь. Ну и дальше Серенко сажают в полицейскую машину, оставляют на ночь в полицейском участке и дают ей эту административную статью. Интересно, что по большому счету это можно сделать в отношении чего угодно в любой срок и с каким угодно человеком. То есть можно что угодно признать экстремистской деятельностью, заявить что любая символика — теперь это будет уже не восклицательный знак, а запятая, например, — она является экстремистской. Найти эти запятые за все прошлые годы и всем совершенно спокойно раздавать, ну пока не уголовные статьи, наверное, к счастью, спасибо за этот гуманизм, но административное наказание. Это удивительная машина по разрушению общественной жизни, которую какие-то мудрецы из профильных организаций, спецслужб, из Центра «Э» придумали, для того чтобы по большому счету развалить Россию.

При участии Елизаветы Леонидовой.