«Не нужна нам ваша Москва»

— Бездельники, идите домой!

Рослый мужик в шеренге таких же рослых мужиков в желтых жилетах кричит, надрывается. На голове — оранжевая строительная каска, из-под которой вылезают кудрявые русые волосы. «Эй вы, бездельники! Да, вы бездельники!» — кричит он с издевкой и два раза смачно сплевывает в снег. Под ноги людям, стоящим перед ним.

— Да кто ты такой, чтобы меня бездельницей называть, я 25 лет отпахала, не ты меня будешь учить жизни, пацан! — с ответным вызовом кричит ему блондинка с высоким пучком в темно-зеленом пуховике.

Миниатюрная бабушка ходит перед шеренгой мужиков, созванных сюда, чтобы оттеснить защитников леса, с крышкой от термоса, наполненной кипятком. Предлагает мне свое запасное зимнее пальто, которое она сюда захватила. Тоненькой ручкой подносит ко рту горячий чай. Улыбается: «Мы здесь все уже как родные». Рядом с ней бродит низенький дедушка в синем лыжном костюме. 

На стволах уцелевших деревьев скотчем приклеены фото президента с цитатами о лесах: «Боремся с незаконными вырубками и пожарами». Этими ликами президента лес обложен, как деревня, окруженная пожаром, бывает обложена иконами.

Из мужской шеренги доносится: «Вам что, заняться нечем? Для вас Москва старается. У вас тут чего только не будет! Метро потом будет!»

Девчонка с громкоговорителем в руке в ответ кричит: «Не нужна нам ваша Москва! Не нужно нам ваше метро! Я в метро последний раз четыре года назад спускалась!» В этот момент 

— Я с выходных здесь тусуюсь, — говорит мне Мария. У нее русые волосы, красная куртка и натянутый на пол-лица воротник. Она одна из самых громких, кричит так, что уже слышно, как дерет горло. — Сегодня отгул взяла. Увидела, как вчера избивали активистов, не смогла не прийти. Мы встаем на защиту деревьев. А организаторы этой вырубки наняли людей непонятных. Это не ЧОП. Сначала просто были люди типа из горячих точек — говорили, вот мы служилые. Потом нагнали людей разных национальностей. Они смотрят как на дураков на нас.

У шеренги эмоциональный разговор:

— У меня кредит 78 тысяч рублей, мне его выплачивать надо! — откровенно признается мужик в строю. Я вижу только его ярко-голубые глаза. До густых бровей натянута черная шапка, а на носу медицинская маска.

— А что, другой работы нет? — спрашивает все та же его собеседница с высоким пучком. — Ты ж здоровый, крепкий. Не инвалид. На стройку иди!

Я задаю вопрос:

— Откуда вы? Из какой организации?

Парни в ответ смеются. Бросают:

— Мы отсюда.

Но местные никого из них не узнают.

Тут все как-то разом замолкают. За спинами «охранников» на землю летит ель. Прямо летит — ее ковырнул экскаватор. Две черных вороны с перепугу чуть не врезаются друг в друга, но успевают соскочить с ее макушки. Снег с лап в падении взмывает вверх. Дымкой на землю оседает белый след… Хруст. Или нет. Хрустит обычно сломанная веточка. Здесь разом срубили пять тысяч веточек. Как будто кости затрещали. Она уже на земле, пушистая, с засохшими шишечками, словно с новогодними игрушками, на лапках. Лежит в окружении своих уже бывших «соседок».

Пахнет хвоей. В нос бьет такой запах, как будто все ее иголки между собой растерли. Еще живая ель.

«Хочется главе подарить герб, на котором пенек»

— На лес покушались давно, с 2000-х годов, но когда мы были просто Троицком, мы его худо-бедно отстаивали, — вспоминает высокая улыбчивая Лариса, шатенка с длинными волосами. — Я помню, еще наши сыновья — а им уже по тридцать лет, — помню, как они залезали тогда на какое-нибудь деревце, что-то кричали, мы собирали подписи, и все останавливалось. Но когда мы стали Новой Москвой, все стало очень сложно.

Наукоград Троицк вошел в состав Новой Москвы в 2012 году. В 2018-м были организованы публичные слушания по вырубке леса и строительству школы.

— Они, конечно, были безобразно организованы: 

Почему школа должна стоять именно в лесу? Глава столичного Департамента развития новых территорий Владимир Жидкин, отвечая на этот вопрос в интервью «Коммерсанту», сказал лишь, что место выбрано в соответствии с генпланом Троицка и «с учетом максимального охвата населения, пешеходной и транспортной доступности».

За лес вступились уже и в СПЧ. Члены совета обратились к Сергею Собянину с просьбой оказать содействие в спасении природного комплекса. И отметили, что все же лес имеет особый статус. Он является частью зеленого фонда столицы и особо охраняемой территорией. Законодательство запрещает застройку этих мест.

Лариса ругается на безразличие главы Троицка Владимира Дудочкина, который отказался публично разговаривать с местными:

Лесорубов женщина характеризует так:

— Кто-то говорит: да мне пофиг, надо деньги зарабатывать, и так на работу устроиться не могу. Но вы же деньги зарабатываете и родину продаете! Вы наемники, которые за пять тысяч рублей в сутки приехали охранять бандитов. И некоторые нам говорят: а вы заплатите больше — мы к вам приедем. Представляете? А другим стало стыдно. Говорят: «Я на такое не подписывался, я такое не выдержу, ребята».

«Армия защитников Отечества»

— Ну, что, поехали!

Шеренга парней в касках по чьей-то невидимой команде начинает поступательно оттеснять жителей. Пора уже продвигаться дальше и рубить деревья как раз там, где сейчас стоят люди. 

Мужики в касках и жилетах, смеясь, срывают с местных шапки. Толкают в сугроб и уже лежачих пару раз пинают. Сегодня обходятся без кулаков: видимо, сказывается присутствие прессы. Шеренга опасно приближается к мелким кустарникам с царапающими ветвями, загоняет туда защитников леса. Тонкая ветка пружинит и изо всей силы обдает девушке по щеке. Та вскрикивает.

У крепкого Сергея, который все это время ведет прямой эфир в соцсетях, со штативом в руках, вздулся нос. Опух от удара. Из ноздрей течет кровь.

В сторонке за происходящим наблюдают трое полицейских. Они ни разу не вмешиваются в толкотню.

— После вчерашнего у меня болит все, — делится хрупкая Оля, которая стоит на свежесрубленном пне. — Вчера они били женщин в грудь, парней двадцати лет опрокидывали и били кулаком в половые органы. То, что люди сегодня собрались после вчерашнего, — это реально подвиг.

И тут через строительную сетку в лес вереницей заступает больше двух десятков рослых, мощных мужиков. 

Они группкой встают в сторонку перекурить. Обсуждают тактику. Две миниатюрные дамы аккуратно подходят к ним, нежно спрашивают: «Мальчики, а вы за нас?» Те кивают. В ответ — с облегчением: «Ой, как это хорошо! Теперь-то точно наша взяла».

Подхожу к одному из «бойцов». Зовут Денис. Говорит, самоорганизовались после призыва о помощи со стороны жителей. Затягивается сигаретой.

— Мы — армия защитников Отечества. Местные. Жители попросили — мы приехали. Чтобы вас тоже защищать. Чтобы женщин защищать. Я смотрел видео, как их толкают, пихают. Мы сюда ради них приехали.

Сейчас у прибывших парней совещание: «Марш-броском не идем. Реагируем, только если вот ее, допустим, бьют, — говорит главный в этой группе и показывает на девчонку рядом. — Формулу услышали? На цепь сами не идем».

Пару раз отпускает шуточки про «узбеков, которые не выстоят»: «Кто они такие, эти мигранты охраняющие?! Слушать их еще…»

Люди в касках и жилетах при виде прибывших «защитников» отступают. Выстраиваются у голого поля. Руки в карманы. Некоторые достают телефоны, включают камеры. К ним выходит женщина с шаманским бубном. На спине длинного пуховика у нее нарисованы рыжие лисицы. Лица не видно — узорчатый платок закрывает его полностью. Даже глаз не видно. Она постукивает по бубну и тихонько что-то напевает.

А следом за ней бредет девочка с деревянной дудочкой. Чуть в стороне двое парней затягиваются сигаретами. Парочка псов смиренно укладывается на ледяную корку земли.

***

На следующий день мне позвонила местная жительница Оля, с которой мы общались в лесу. Она рассказала, что произошло минувшей ночью.

— В два часа ночи к нам в чат прилетела информация, что начали рубить. Я забежала в лес, вижу — штук 20 пил, и их охраняет огромное количество мигрантов. Ночь, темнота. Деревья падают, как великаны. И безумный звук пил. В итоге мы двумя группами смогли прорваться к месту вырубки. Наших мужчин стали избивать, кому-то в глаз, кому-то в челюсть попали. Ржут над нами в открытую. 

Лес рубят быстро.