Это произошло в 1976 году в Найроби, во время операции «Изжога», которую «Моссад» проводил совместно с кенийскими спецслужбами. До этого Элиэзер Цафрир спас без преувеличения тысячи жизни и еще тысячи после. Но Элиэзер говорит, что тот выбор «меньшего зла» тогда, в Найроби, если бы все закончилось трагически, мучил бы его всю его оставшуюся жизнь.
В свои 87 лет, как и многие бывшие сотрудники «Моссада», Цафрир не комментирует «целевые ликвидации» — то, что создало израильской спецслужбе крайне жесткий, если не жестокий имидж. Даже Лукашенко несет что-то про «мы будем, как «Моссад», доставать наших «беглых». И редкий теоретик «целевых убийств» политических оппонентов у себя в стране не предъявляет историю израильской спецслужбы как индульгенцию. Эффективность «целевых ликвидаций» «Моссада» его подражателями зачастую преподносится как оправдание отказа от верховенства права и приоритета международных законов.
Элиэзер Цафрир, в отличие от «теоретиков», совершенно не гордится этой приписываемой «Моссаду» жесткостью. Людьми, с которыми ему довелось дружить и работать, — безусловно, да, а жесткостью — нет. Бывший старший оперативник «Моссада» Элиэзер Цафрир, который говорит о себе в шутку практически апорией Зенона «я никого не убивал и никогда не был убит», признается: надо быть жестким, но не по убеждениям, а по необходимости. И объясняет: