На будке у здания тбилисского городского суда человек размахивает грузинским флагом. Толпа страстно скандирует: «Миша!»
Второго декабря, в четверг, Саакашвили должен будет появиться на судебном слушании по серии эпизодов в связи с гостратами на одежду и косметологов, которые как его сторонники, так и противники, иронично называют «делом о пиджаках».
В понедельник же, после пятидесятидневной голодовки, Саакашвили впервые присутствовал на суде над самим собой — историческое событие по постсоветским меркам, которому Миша, по своему обыкновению, придал эпохальный колорит.
На будке у здания тбилисского городского суда человек размахивает грузинским флагом. Толпа страстно скандирует: «Миша!»
Перед самым началом судебного заседания полиция, разгоняя манифестантов, распыляет перцовый спрей и задерживает сторонника Саакашвили — экс-мэра Тбилиси Гиги Угулаву, тут же отвозя его, от греха подальше, в городок Марнеули.
Волнение перед судом утихает, стоит лишь третьему президенту начать говорить.
Саакашвили выглядит статным, похудевшим и не утратившим и толики своего ораторского мастерства.
Рубашка и пиджак подогнаны идеально, голодовка не отменила всегда присущего ему свойства — выглядеть как с иголочки.
Саакашвили в суде. Кадр видео
Миша начал свою речь с фразы на украинском, обескуражившей суд, где клерки начали высматривать консула и приговаривать нервно: «Нужен переводчик…»
«Я сам переведу» — уточнил подсудимый, проговорив, теперь уже на грузинском, первую фразу:
«Я хочу, чтобы вы знали, ко мне применялись пытки, — сказал Саакашвили. — Выдерживать их меня научили в Украине».
Он не уточнил, что именно хотел сказать последней фразой.
Впрочем, озвученные им дальше подробности, кажется, могут стать частью его личного судебного преследования теперь уже новой грузинской элитой — в том случае, если двум сторонам в этой партии суждено будет поменяться ролями.
«…Постоянно, весь день я слышал ругань, угрозы, и это было организовано администрацией. Я уже не говорю о распространении моих личных кадров, постоянных призывах утяжелить голодовку, озвученных высокопоставленными должностными лицами, добродушное предложение, что я имею право на самоубийство», — методично, факт за фактом, как будто цитируя исковое заявление, Саакашвили перечислял детали мытарств в глданской тюрьме.
Грузинский экс-президент сравнил себя со средневековым картлийским царем Луарсабом Вторым, умершим в заточении, а собственный арест именовал не иначе как «пленом».
Шествие в поддержку экс-президента Грузии Саакашвили в Тбилиси. Фото: Давид Мдзинаришвили / ТАСС
Речь ответчика на этом суде была эмоциональной и подчас противоречивой.
Еще до начала слушания Саакашвили попытался денонсировать процесс над собой и сам грузинский суд.
«Не признаю прокуратуру и грузинское правосудие. Я здесь не для того, чтобы стать частью заранее написанной комедии», — заявил он, чтобы меньше чем через час добавить, что этот суд — результат его собственных реформ.
«Во-первых, моя ошибка — этот суд. <…> Если у человека не будет ощущения, что он найдет справедливость в тех делах, где есть интерес прокуратуры, и будет оправдан, считай, что все, что мы делаем, выкинуто в воду. <…> Так что, конечно же, ошибка, что мы не смогли создать независимый суд, коснулась слишком многих моих соотечественников и касается и меня».
Одна из судей, слушающая дело и отстаивавшая право Саакашвили на эту его речь, призналась — давление на себя как на судью она испытывала в своей карьере только во времена правления «националов» (партия Саакашвили «Единое национальное движение». — Ред.).
Судебное слушание этого понедельника (его продолжение назначено на последние числа декабря, в канун сочельника) касалось драматичных событий 7 ноября 2007 года, когда тогдашнее правительство партии «националов» с применением силы разогнало акцию протеста. В тот же день в здание тогда еще оппозиционного телеканала «Имеди» ворвался спецназ, поставив точку в медийном влиянии Аркадия «Бадри» Патаркацишвили.
Президент Грузии Михаил Саакашвили и президент Национального олимпийского комитета Грузии Бадри Патаркацишвили (справа), 2006 год. Фото: Александр Климчук / ТАСС
Главным месседжем Миши стало обвинение в адрес покойника — совладельца НТВ и партнера Березовского; грузинского олигарха Патаркацишвили третий президент назвал главным источником российской угрозы времен своего правления.
«…Приехали три генерала ФСБ, об этом сказал (президент Беларуси Александр. — А. Б.) Лукашенко, которые заранее встретились с Патаркацишвили,
и Путин объявил им, что это — следующий президент Грузии. Все это происходит в сентябре 2007 года», — заявил он.
Таким образом, Миша впервые назвал Патаркацишвили человеком, затевавшим госпереворот, — заявление, которое после смерти фигуранта еще сложнее проверить.
Речь экс-президента была смесью эмоциональных лозунгов и отсылов к самой тонкой и неуловимой материи человеческих чувств — надежде.
Надежда на возобновление реформ, на новый виток экономического роста, на возвращение исправившегося, умудренного опытом «доброго царя» — вот чем была речь Саакашвили, где правда была щедро сдобрена фейками и преувеличениями.
«Я не преступник, я строитель государственности», — сказал о себе Миша
(аллюзия на прозвище и имя еще одного грузинского царя — Давида Строителя). «Конечно, я очень спешил развивать Грузию, а те, кто спешит, всегда допускают ошибки. Я знал, что у нас было мало времени, я знал, что нужно многое сделать», — добавил он.
Спич президента, зачитанный с листа, был полон мистики.
Сам, будучи эмигрантом, лишенным дома, я хорошо понимаю эту мистику и иррациональную надежду на возможность изменить что-то по мановению волшебной палочки.
Это нельзя ни подделать, ни сымитировать.
Миша, кажется, был искренен как минимум в эти моменты.
«Мне каждую ночь снились Грузия, Батуми, Абхазия, стадион в моем дворе, куда я ходил играть в футбол на улицу Пекина, и становилось все невыносимее ощущение, что я и все мы, грузины, все это теряем», —
произнес он, ударившись из политики в эзотерику.
Кажется, Саакашвили был искренен, передавая свои переживания внутри тюремной камеры, когда один из бардов и культовых певцов поствоенного, растерзанного межусобицей Тбилиси приходил к нему во сне, говоря о смерти своего отца и одного из первых учителей Миши.
Заседания суда по делу Саакашвили. Сам он в «аквариуме». Фото: Ираклий Геденидзе / POOL / ТАСС
Ираклий Чарквиани, известный под псевдонимом Мепе, или Царь, снившийся Мише за решеткой, был сыном известного дипломата и писателя Гелы Чарквиани, а сам являлся автором ностальгических баллад, которые не мог не впитать этот сросшийся с богемой, а затем неожиданно ставший всесильным выпускник киевского университета.
Судимый за историю с превышением полномочий, Саакашвили решил не брать на себя вину ни за одно из преступлений времен своего правления.
Говоря о жестко подавленном митинге, за атаку на который его и судят в эти дни, Саакашвили заявил: «Я смотрел это по телевизору, я не давал никаких инструкций, и они (грузинская полиция. — А. Б.) выполняли свои обязанности, как они понимали и какой опыт имела наша полиция, которая была очень молодой и очень неопытной».
Таким образом, Саакашвили переложил всю вину за произошедшее на уже отсидевшего срок бывшего министра внутренних дел Вано Мерабишвили. Такая тактика вряд ли добавила экс-президенту союзников среди его прошлого окружения, и без того раздробленного внутренними дрязгами, преследованиями со стороны команды «мечтателей» (партии «Грузинская мечта». — Ред.) и восьмилетним отсутствием своего харизматичного лидера, наконец, по выражению его любимого барда Чарквиани («Я переплыву море/ Не верь другим, что я не приду»), переплывшего Черное море и оказавшегося в центре событий тогда, когда его дома больше никто не ждал.
На акции сторонников Саакашвили в дни суда над экс-президентом. Фото: Давид Пипия / Jam News
«Фактчекить» всю речь грузинского экс-президента — нелегкая задача.
Я посвятил этому всю ночь после первого суда, сверяя его показания с экономической и политической картой Грузии и Украины — стран, которые часто сравнивал Саакашвили.
Он был прав в части своей критики нового режима: обвиняющие его «мечтатели» ни словом не упомянули о жестокой атаке на митинг ЛГБТ этого года, когда от рук православных радикалов погиб оператор телевидения, детали смерти которого грузинские силовики и поныне пытаются если не сфальсифицировать, то замолчать.
Михаил Саакашвили был прав, говоря о том, что «построил страну» на руинах 90-х, но его заявления о «создании» им грузинской государственности вызывают, в лучшем случае, ироничную улыбку.
Саакашвили был прав, назвав свое правление прорывом в экономических реформах, но по своему обыкновению преувеличил и переврал как собственные успехи, так и неудачи своих последователей.
В ночь после первой судебной речи президента я опросил нескольких экономических экспертов, непосредственно наблюдавших за успехами и провалами его реформ.
Резюмируя, стратегия Миши была проста — открыть рынок, набрать кредитов и отдать иностранцам все крупные объекты.
Кредиты зашли в страну для реформы инфраструктуры и социалки (к чести команды «наци», надо сказать, что эти средства не были разворованы!), иностранцы скупили землю и крупные объекты, а у большинства местных бизнесменов правительство позабирало бизнес и деньги, сказав им сидеть молча.
«Они (правительство Саакашвили. — А. Б.) хватались за low hanging fruits» («легкая мишень». — Ред.), — говорит мой собеседник из числа американских think tanks (экспертных центров — Ред.), работавших в Грузии во времена правления «националов». — Из-за неразвитости рынка и инфраструктуры иностранцы пытались выходить из страны, а законодательства для выхода не было. Вошел — сиди и молчи… Но бизнесу, в том числе иностранцам, нужны справедливые суды, процедура банкротства, развитая инфраструктура цепи поставок — всего этого не было и в помине. Новое правительство делает упор на инновационное предпринимательство с высокой добавленной стоимостью. Миша же все это игнорировал, продавая землю, металлолом и подержанные машины (что было основными статьями экспорта Грузии до 2013–2014 гг.».
Сейчас, то есть после 2012-го, есть политика по усилению конкуренции, предотвращению монополизации и сговора на рынке. Но рынок маленький, и большим иностранным компаниям негде развернуться.
Именно стагнацию и отсутствие масштабных инвестиций Миша вменяет своим последователям, забывая о том, что основы будущего роста не сумел заложить он сам.
Но самой неприятной частью речи третьего президента была часть, посвященная эмигрантам.
Сам уже дважды эмигрант, бывший правитель Грузии, кажется, забыл об этом, говоря о себе подобных.
«Когда я был в Батуми, я ходил и видел, что много русских гуляют, есть разные русские, какие-то совершенно безродные, неопределенного происхождения, какие-то провинциальные русские, которые покупают 70% квартир, которые там строятся. <…> По телевидению транслируют много русских каналов, переведенных на грузинский. Кстати, в Украине ничего подобного не происходит, там все это запрещено, потому что Украина — это страна, находящаяся в состоянии войны с Россией, как и Грузия», — сказал Саакашвили.
Был в этой части речи Миши и еще более любопытный, теневой подтекст.
Нынешний Батуми, кишащий игроками в казино, туристами и авантюристами всех мастей, стал местным, кавказским, Лас-Вегасом именно в эпоху его правления.
Прогуливаясь по новому, похожему на смесь турецкой Анталии, латиноамериканских фавел и Лас-Вегаса городу, я не могу избавиться от вновь и вновь преследующего чувства дежавю.
Батуми стал в некотором роде центром отмывания денег нескольких региональных элит.
Около Батумского морского порта. Фото: Антон Апостол / ТАСС
Однако интереснее другое.
Согласно госреестру собственности Грузии, среди «безродных русских», владеющих собственностью на черноморском побережье Батуми, — дочь российского политика, выходца из Грузии, депутата Госдумы РФ Отари Аршбы.
В 1992–1993-х годах в ходе военного конфликта в Абхазии именно Аршба, по данным грузинской прессы, был одним из основных финансовых спонсоров сепаратистов.
В комплементарном и, судя по всему, согласованном с ним материале, российская «Комсомольская правда» называет Отари Аршбу человеком, который «из личных средств финансировал укрепление обороноспособности Абхазии».
Впоследствии, выйдя на пенсию со своей работы в спецслужбах, Аршба, выросший в Батуми выходец из Очамчирского района Абхазии, стал депутатом российской Госдумы.
Сегодня, согласно данным официального сайта Госдумы, он возглавляет комиссию по вопросам контроля за достоверностью сведений о доходах, имуществе и обязательствах имущественного характера, представляемых депутатами Государственной думы Российской Федерации.
Гостиница семьи Аршба ныне представляет собой стилизованное под римский Колизей здание на батумской набережной, в тридцати метрах от пляжа, в новом, элитном районе города — последнего курорта грузинского Причерноморья, оставшегося под контролем Тбилиси.
В строительство Colosseum Marina Hotel, по данным грузинского сайта Сова.news, было вложено $14 миллионов.
Инвестор приобрел землю в 2012 году за символическую сумму — один лари, или менее 0,3 доллара США.
Эта сделка случилась за несколько месяцев до падения власти «националов» и начала конца эпохи Михаила Саакашвили.
Тбилиси–Батуми
{{subtitle}}
{{/subtitle}}