Видимость наблюдения

27 октября Тверской районный суд Москвы отказал Евгению Еникееву и Зое Световой в их исках об отмене решения совета Общественной палаты, связанного с неутверждением их кандидатур в ОНК — Общественную наблюдательную комиссию Москвы. Еще один иск Московской Хельсинкской группы (МХГ), которая выдвигала эти кандидатуры, будет рассмотрен там же 3 ноября, но ждать чего-то нового уже не приходится.

Иски готовила юрист Дарья Грязнова, а представляла в суде Ирина Сергеева. Судебная процедура была затеяна претендентами и поддержана МХГ без особой надежды на успех, но с целью заставить ответчика — по сути, Общественную палату — раскрыть механизм назначения членов ОНК, который целиком непрозрачен: Еникееву и Световой, которых МХГ просила назначить на место изгнанной из ОНК Марины Литвинович и других выбывших ее членов, просто сообщили, что большинство членов совета палаты выставили им «нулевые баллы», то есть забаллотировали их кандидатуры без всякого объяснения причин.

Представлять Общественную палату в суд пришла начальник правового отдела ФКУ «Аппарат Общественной палаты РФ» Юлия Давыдова, которая в утверждении кандидатур членов ОНК никакого участия не принимает, ничего пояснить в этом механизме не смогла, да и доверенность, выданная ей ФКУ, по мнению истцов, не уполномочивала ее выступать в суде от имени Общественной палаты.

Между тем борьба за персональный состав ОНК, который совет Общественной палаты утверждает для комиссий всех субъектов федерации, сегодня, после того как в медиа в очередной раз появились свидетельства массовых пыток в местах лишения свободы, вырастает до уровня национальной политической проблемы. 

на что постоянно указывает России Европейский суд по правам человека.

Закон об ОНК, подготовленный с участием легендарного правозащитника и сидельца, депутата Думы второго созыва Сергея Адамовича Ковалева, и внесенный в 2000 году, дождался принятия лишь в 2008-м, в пору «медведевской оттепели». Он делегировал членам ОНК государственные, по сути, полномочия, главное из которых состоит в «беспрепятственном доступе» в места принудительного содержания, подведомственные ФСИН и МВД, а также в возможности задавать вопросы, связанные с соблюдением их прав, тем, кто там содержится.

В первых составах ОНК было много правозащитников, и посещение ими мест лишения свободы существенно влияло на режим в них. Со временем «силовики» оценили опасность ОНК для себя и развернули борьбу против них по двум линиям: ограничения доступа (в том числе сейчас под предлогом эпидемии) и проноса членами ОНК в закрытые учреждения фиксирующей аппаратуры, а также путем вытеснения из ОНК правозащитников и замены их лояльными к «силовикам» людьми через Общественную палату.

При последних ротациях в московскую ОНК не попали наиболее активные и квалифицированные их участники: Андрей Бабушкин, Зоя Светова и другие, а в состав ОНК Санкт-Петербурга не были включены Яна Теплицкая и Екатерина Косаревская, активно вскрывавшие практику пыток, в том числе по питерскому ответвлению «дела Сети» (запрещенная в РФ организация). Весной 2021 года из состава ОНК под надуманным предлогом была исключена Марина Литвинович, которая активно посещала арестантов в СИЗО «Лефортово» и административных задержанных в ходе массовых акций начала года в «Сахарово». Зато в ОНК столицы вошли лидер неформального объединения ЧОПов Дмитрий Галочкин и другие малоизвестные в правозащитной среде лица.

Ушедшая от нас три года назад глава МХГ Людмила Алексеева любила повторять еще советскую мантру: «Правозащита не является политической деятельностью, так как это не борьба за власть». Думаю, что это было в какой-то степени лукавство, в высшей степени и в самом лучшем смысле ей свойственное. 

Смысл пыток и «пыточных условий», если не считать извращенного садизма, состоит в том, чтобы достичь рабского «спокойствия» в учреждениях ФСИН, а также в выбивании показаний в интересах следственных органов. Соответственно борьба за права человека в пенитенциарных учреждениях — это вопрос политики.

Философ Жан Бодрийяр выделял «симулякры» второго и третьего уровня: на втором симулякр скрывает и искажает реальность, а на третьем он скрывает тот факт, что того оригинала, от которого производен симулякр, уже не существует. В этом смысле ОНК пока можно отнести ко второму уровню, а Общественную палату — уже, наверное, к третьему. Главный же вопрос состоит в том, симулякром какого уровня является наше уголовное судопроизводство: если бы суды не игнорировали, как они это делают сегодня, информацию о пытках, то и в допуске правозащитников в места лишения свободы не было бы никакой проблемы.